– Мне двадцать три.

– Мальчишка, – настоял Беллами. – Для меня.

Испустив прелестный, потрясённый вздох, Доминик влажно впился в его губы.

– В спальню, – но Беллами вскоре разорвал контакт с пошлым звуком.

Доминик соскочил со стола и, шатаясь, направился в нужную сторону, когда как Беллами провёл по волосам рукой, навёл на голове полный беспорядок и расстегнул пару верхних пуговиц. В кухонном ящике ничего нужного не оказалось, зато в одной из полок в ванной покоилась парочка забытых презервативов.

Он закурил снова, прихватил с собой пепельницу и направился в спальню, чувствуя, как тело уже перестаёт слушаться, в движениях появляется развязная нон-галантность, а в паху горячо тянет.

Доминик, полностью обнажённый, скрестил ноги и приподнялся на локтях, в его постели. В его постели, где так долго никого не было. Весь помятый, как эти белые простыни, разгорячённый, гибкий. Сексуальный. Такой, будто только что вышел из его многочисленных снов.

Беллами остановился, довольно затягиваясь и удерживая губами сигарету, когда начал медленно стягивать с себя одежду: пиджак, рубашка, ремень. Пряжка клацнула о стену, очки полетели на стол; Доминик вздрагивал от каждого звука, глядя абсолютно загнанными, а может и потрясёнными, глазами.

– Нравится? – полностью обнажённый, Беллами прошёлся к столу и взял пепельницу в другую руку, а после присел на край постели, взглядом изучая его; Доминик весь был бронзово-горячая кожа, длинные ноги и острые косточки бёдер. Оставив пепельницу на тумбочке, он, никуда не торопясь, курил, наслаждаясь несмелыми взглядами и влажными пальцами на своей спине. – Я спрашиваю, довольны?

– Да, – шепнул Доминик, утыкаясь носом в плечо и хорошенько вдыхая, чтобы потом рассыпать шумным выдохом мурашки по позвоночнику Беллами.

Подставив сигарету к губам Доминика, он позволил им впиться в фильтр. Освободив руки, он провёл ладонями по рёбрам и ниже, следуя губами в то же место от самого кадыка. Доминик весь дёрнулся и задрожал, затягиваясь, когда Беллами широко расставил его ноги и вжал их в постель, погружая его член в жар своего рта.

Удивлённый стон Ховарда раздался будто из-под толщи воды; мистеру Беллами снесло крышу ощущение твердеющего и горячего члена на языке. Он сосал старательно, медленно, до синяков крепко удерживая бёдра Доминика, который умудрился кое-как закинуть окурок в пепельницу. С протяжным стоном он выдохнул последнюю порцию сизого дымка. Доминик не смущался своих реакций, переходя на вскрики, когда почувствовал пальцы.

Пользуясь тем, что он уже не понимал, что вообще происходит, Беллами резко перевернул его на живот, спускаясь с влажными, тягучими поцелуями в ложбинку между ягодиц. Доминик судорожно выдохнул, утыкаясь лбом в смятые простыни.

Его реакции было достаточно, чтобы понять, что вряд ли раньше кто-либо делал с ним это.

– Такая потаскуха, Доминик, – громко сказал он, – беспардонная, наглая, бесстыжая шлюха.

– Мистер Беллами…

– Которую ещё никто не ебал.

Беллами не прогадал, в ответ получая такие крики, каких он никогда не слышал, когда ласкал Ховарда в самом приватном месте его тела. Руками он чувствовал столь многое – прикосновения ладонями и к ладоням возбуждали его более всего.

– Как же вы надоели, – прорычал он, осторожно растягивая тугую дырку пальцами, не забывая горячо дышать совсем рядом, – как достали меня. Сколько истрепали нервов.

– Pute, – выругался Доминик, кусая костяшки.[***]

Беллами не мог совершить и лишнего движения пальцами, настолько тугой была его задница. Он разглядывал красивую спину, светлый затылок, тени на лопатках. В груди шевельнулось чувственное воспоминание.

– Вчера мне снилось, что мы трахались прямо на кафедре, – простонал Доминик. – Перед половиной потока, – он дышал словно загнанное животное. Его выдохи смешивались со всхлипами, и от них становилось так невыносимо жарко. – Они смотрели на ваше искажённое наслаждением лицо.

– И дико мне завидовали, – Беллами отвесил шлепок по ягодице, с удовольствием ощущая, как Доминик сжимает его пальцы ещё больше и одобрительно стонет.

– Ведь моя задница такая тугая, мистер Беллами, – лихорадочно зашептал Доминик.

Беллами опустил руку на его бёдра, склоняясь и помогая себе языком. Он никогда ещё не тратил так ничтожно мало времени на подготовку себя; разорвал зубами упаковку, прошёлся влажной рукой, тут же лишая Доминика всяческих касаний на пару секунд, наслаждаясь лишь видом его вскинутой задницы.

– А знаете, что снилось мне, – Мэттью медленно раздвинул его ягодицы пальцами, наслаждаясь каждым мгновением того, что кружило ему голову и отдавалось жаром в паху. – Вот. Это.

Он толкнулся вперёд, крепко, так крепко удерживая бёдра Доминика. Доминик вскрикнул. Проталкиваясь всё дальше и дальше, достаточно настойчиво, но медленно, Беллами сходил с ума от ощущений, по которым скучал, как по старым друзьям. Именно это он и собирался сделать – уткнуть Ховарда носом в постель и заставить трахать себя его членом. Ведь он этого хотел?

Беллами прошёлся руками по напряжённым ногам, бёдрам, рёбрам и навалился сверху, с трудом погружаясь полностью.

– Тугая пизда, – прорычал мистер Беллами, сжимая член Доминика всего раз. Он кончил, словно школьник пары минут ласк, утягивал всё сильнее, так что Беллами казалось, что весь мир и все ощущения, сжигающие его дотла изнутри, сосредоточились только там, в месте, где он воссоединялся с Домиником. С Домиником, который дрожал всем телом, тяжело дыша.

В моменты мгновенной ласки он и вовсе переставал дышать, и Беллами чувствовал необыкновенную нежность к нему, проводя губами по шее, руками по бёдрам.

– Продолжайте, – вдруг выдохнул Доминик. – Трахайте меня, мистер Беллами.

Кто я, чтобы отказать.

Мистер Беллами отдался грязным инстинктам, прекрасно понимая, что одним разом он уж точно не ограничится.

*

Не успев даже проснуться, Мэттью уже оказался в плену чужих рук; они настойчиво ласкали и оглаживали везде, где только можно. Он лежал, уткнувшись носом в шею, и чувствовал вибрации в грудной клетке под собой. Тихое мычание Доминика раздавалось будто отовсюду сразу. Кроме того, у него стояк.

– Ладно, – прохрипел Беллами, ныряя под одеяло. Ему на самом деле было плевать, что произошедшее не то что не должно было иметь продолжения – просто не имело место быть.

Он наслаждался смазки, самозабвенно работая языком, и не остановился, пока Доминик не кончил с вскриком, оставляя после себя необычное послевкусие. Его стоны доносились из другого мира, и он не отказывал себе в удовольствии громко крикнуть «мистер Беллами» со всхлипом, как делал это довольно часто всего шесть часов назад.

Окончательно проснувшись от отрезвляющих воспоминаний, Мэттью лишь криво усмехнулся, выбираясь из-под одеяла. Он вышел из спальни, не оглядываясь. Доминик тут же спрятался под одеялом.

Мы сделали это.

Тело было липким и будто покрытым слоями грязи, и от неё хотелось избавиться как можно скорее. Ему было плевать, решится ли последовать за ним Доминик. Он, скорее, просто сбежал, чтобы урвать лишнее время на размышления наедине с собой. Факт оставался фактом – Доминик получил желаемое, и отрицание теперь не имело смысла.