– Разбудите же, – пробормотал он, но открыл спину Пусиандра. Тот тут же зашевелился и вскинул голову, чтобы обнюхать и даже облизать пальцы Доминика.

– Salut, monsieur, – Мэттью проследил, как Пусиандр предательски переползает на колени к Доминику, скинувшему на спинку дивана пальто, – ça va? Ça va, bout de chou? [***]

– Вообще-то, ему уже полтора года, – Беллами поднялся, прихватил пакет и отправился на кухню, слыша на лестнице, как Доминик говорит: «Ваш друг, кажется, обижен. Пойдёмте-ка, утешим его»

Доминик и мистер Пусиандр с предельной внимательностью наблюдали за тем, как ловко мистер Беллами готовит ужин. В обстановке его кухни, уже погружённой в предвечерние сумерки, Доминик казался абсолютно естественным элементом. Он будто был создан, чтобы сидеть там, на стуле мистера Беллами, место которого почему-то сразу же не специально облюбовал.

– Мама не любит сладкое, так что мне приходилось готовить себе всякое, – зачем-то уточнил Доминик, внимательно следя за тем, как играет со своей китайской палочкой Пусиандр. – Мне так нравится у вас дома.

Беллами лишь пожал плечами, хотя ему очень приятно было слышать такие слова. Его дом был едва ли не частью его самого, обживаемый только им одним все эти годы, обустроенный исключительно по его предпочтению и желанию. Особенно приятно было, что Доминик принимал тем самым не только среду его обитания, но и его самого.

– Я, на самом деле, не против вашего присутствия, – счёл нужным сказать мистер Беллами, помешивая в кастрюле спагетти. – Только не расслабляйтесь слишком сильно.

– Я постараюсь, – улыбнулся Доминик, так, как больше всего любил – широко и даже слишком искренне, так что было непривычно смотреть на эту улыбку поверх плеча. – К тому же теперь вы всегда рядом, если вдруг мне понадобится помощь.

Вот и сдержал обещание.

С этой мыслью мистер Беллами обратил всё своё внимание на приготовление ужина.

– Хорошо, что вы не едите мясо, иначе у меня не оставалось бы выбора, – пошутил он, окончательно укрепляя перемирие, на что ему ответили:

– Возможно, мне следовало переехать к вам куда раньше.

*

– Мистер Беллами, – лукаво улыбнулся Доминик, глядя поверх своего ежедневника.

– Вы полчаса пожираете меня взглядом. Просто спросите, – вздохнул Беллами.

– Можно я в ванной поваляюсь? Года два уже как… – Доминик не закончил. Что, правда, смущение?

– Можно.

Доминик тут же подскочил с места и исчез. Он провёл в ванной около двух часов, а после объявился абсолютно счастливый и в одних трусах посреди гостиной, перекинув через плечи полотенце.

– А можно я возьму ту рубашку?

– Можно. Вторая полка справа, – пробормотал Беллами, не отвлекаясь от книги. Хотя его тут же охватили смутные сомнения. Доминик всё же был любопытным молодым человеком и мог найти то, что ему не следовало видеть.

Мэттью, в принципе, уже знал, чего ожидать, когда поднялся по лестнице следом и зашёл в свою спальню.

Доминик с особым интересом разглядывал старые фотографии, которые Беллами поспешил у него отобрать и закинуть обратно в полку, смерив его напоследок строгим взглядом. Хотя было бы наивно думать, что спустя полчаса, а может и меньше, Доминик не найдёт дорогу обратно, чтобы рассмотреть получше то, что не успел. Беллами захлопнул полку, выуживая из соседней свою старую голубую рубашку, которая уже негласно принадлежала Доминику.

Ему так идут мои вещи. Это очень… привлекательно.

Мистер Беллами прикусил язык, отворачиваясь к окну.

– Можно я всё-таки?..

– Ладно, – качнул головой Беллами, всё ещё сомневаясь. В любом случае, невозможно развидеть что-то уже увиденное.

Особенно понравилась Доминику самая нелюбимая Беллами фотография, на которой он был по пояс обнажён и держал в пальцах косяк, сидя около обшарпанной стены.

– Не люблю копаться в прошлом. Эти фотографии оставил мне мой друг, – Мэттью тут же и подумал, что неплохо было бы позвонить Тому. В голове неприятно заворошились воспоминания, а на душу тут же легла мрачная тень. Настойчиво казалось, что это было не десять лет назад, а совсем недавно. – Я не особенно желал сохранять при себе воспоминания о тех временах.

– Вы просто… – Доминик ещё некоторое время посмотрел на пару фотографий, где Беллами обнимал каких-то людей; все были пьяны, обдолбаны в доску и счастливы. – Я не могу найти другого слова.

– Кроме?

– Безумно сексуальны, – Беллами беззвучно подавился собственным вдохом. Слышать это было настолько… непривычно. Будто короткий тревожный звоночек из прошлого. – Нет, правда, – поспешил объясниться Доминик, то и дело переводя взгляд с фотографии на Мэттью. – Вы совершенно не изменились внешне, но я бы всё отдал, чтобы оказаться тогда там, с вами.

– Тогда вам было двенадцать лет, – Беллами не смог удержаться от усмешки правым уголком губ.

Доминик покривлялся и положил фотографии на их место, укладывая наверх полотенца и задвигая полку.

– Будете курить?

Беллами согласно кивнул, выискивая по карманам зажигалку, а затем стянул с себя джемпер и накинул его на плечи Доминику. Не оборачиваясь на него, Мэттью открыл дверь на балкон и оставил её приоткрытой. Доминик последовал с небольшой задержкой, за которую успел повязать рукава джемпера на груди с благодарной улыбкой.

То, как он не стеснялся проявлять свою симпатию к Беллами как к субъекту мужского пола, конечно, было столь же вопиющим, но вовсе не вызывало отторжения. Эту мысль он выкинул из своей головы, подставив к кончику сигареты Доминика огонёк зажигалки и отворачиваясь, чтобы взглянуть на слабое волнение Ла-Манша.

*

Спустившись с макбуком в гостиную, мистер Беллами обнаружил Доминика танцующим прямо перед журнальным столиком. Он был в наушниках, а проводок уходил в карман шорт, что наверняка было не так уж и удобно, ведь ему приходилось думать о лежащем в кармане телефоне. Обычно Беллами занимался своими делами за столом в спальне, но в тот вечер чувствовал невозможность находиться вдали от Доминика, чтобы не бегать туда-сюда каждый раз, когда вздумается поинтересоваться, не нужно ли ему что-нибудь.

Мэттью вместо этого поднялся в спальню снова, откопал в нижней полке шкафа, где обычно складывал не особенно нужные вещи, картонную коробку с динамиками и кабель от телефона, и вернулся обратно. Доминик с благодарной улыбкой подключил телефон к его макбуку, не забыв засветить своими ключицами, когда склонился прямо над Беллами. Доминик был красив в этом растянутом джемпере и коротких летних шортах, которые не скрывали от взгляда его длинные ноги с ровным загаром, который каким-то чудом пережил зиму.

Он указал на нужный плейлист и тут же приступил к растяжке, приземлившись на мягкий ворс ковра. Доминик выгибал ноги так, что оставалось только удивляться, а после начал следовать в своих упражнениях музыке, без труда удерживая вес своего тела на руках и кувыркаясь на ковре столько, сколько душе его было угодно. Он наверняка старался привлечь внимание и у него это получалось, хоть и Беллами старался до последнего не выдавать себя, пока подправлял последние лекции.