Ховард пребывал в игривом состоянии, нагло протискиваясь мимо мистера Беллами в дверь, которую он открыл для себя. Преподаватель лишь покачал головой неизвестно в который раз за весь день, дёрнув уголком губ.

Он также кивнул продавцу, предварительно с уважением пожав тому руку, прежде чем пояснить Доминику, что этот человек содержал всё сам (помещение было небольшим, зато вдоль каждой стены стояли полки с виски в бутылках различных форм и размеров), а также сидел за прилавком, бывал консультантом и дегустатором при надобности. Внутри желтоватый свет стилизованных ламп играл в янтарном и более тёмном содержимом бутылок, иной виски по цвету был и вовсе похож на ликёр. Конечно, дело было ещё и в качестве, стране изготовителя и, безусловно, цвете стекла, из которого была сделана бутылка, но подобный вид завораживал и был безумно красивым.

Приглушённый свет и древесные оттенки – хозяин за прилавком явно обладал безупречным вкусом. Под конец лекции Доминик лишь поразился познаниям Беллами в данной области, даже не смея задавать дурацкие вопросы, крутившиеся в голове. Преподаватель ещё поболтал с хозяином, который его знал, по всей видимости, уже как минимум пару лет, если не больше, и тот предложил ему табак. Мистер Беллами довольно забил трубку, провёл ею под носом, с самым серьёзным видом оценив запах, и начал раскуривать её.

– А что же твой спутник? Я тебя не мог видеть раньше? – темноволосый мужчина, которого Доминик считал неудобным разглядеть как следует, провёл рукой по коротко стриженным волосам, улыбаясь.

– Нет, я впервые в Лондоне.

– Мэттью всегда приходил один, а сегодня – вот такой сюрприз, – рассмеялся владелец заведения.

– Тэд, – улыбнулся Беллами, хорошенько затягиваясь и кашляя.

– Ты как в первый раз, дай сюда, – добродушно покритиковал того хозяин. Он быстро управился с трубкой, пару раз постучав ею по прилавку, попробовал табак и протянул её Ховарду. – Попробуй-ка. Ты ведь курящий?

Доминик кивнул, осторожно взяв трубку, и втянул в себя терпкий табак.

– Вау, – выдохнул он, после пуская небольшую струю. – Вот это жизнь, когда есть трубка.

– Именно, – улыбнулся во все зубы хозяин. – Давай я тебе заверну, в качестве подарка к Новому году.

– Да уж, чёрт знает, когда ещё увидимся, – мистер Беллами улыбнулся, ещё раз оглядывая три различные бутылки у себя в бумажном пакете, на котором красовалась надпись Royal Mail Whiskers.

– Ну, – Тэд протянул упаковку с табаком Ховарду, – прощай, и не загадывай наперёд. С твоим другом, надеюсь, тоже ещё увидимся.

Хозяин пожал обоим руки, и Беллами искренне улыбнулся ему, уходя так, как он профессионально умел – не оглядываясь. Доминик подхватил оставленные у прилавка пакеты с покупками и последовал за ним на улицу, где преподаватель снова закурил и отобрал у Доминика один пакет (из трёх).

– А до Даунинг-стрит далеко? – спросил студент ненавязчиво, но мистер Беллами вздохнул, понимая, что на этот вечер, переходящий в ночь, он обречён.

– Следуйте за мной, – сказал он, – будем искать дорогу по мере продвижения.

*

Конечно же, место жительства людей, занимающих высшие посты власти, было охраняемым и закрытым, к вящему недовольству Доминика, но проходя мимо этой улицы, подшучивая над тем, что стоило стать членом парламента только для этих привилегий, мистер Беллами заметно повеселел, хотя они оба уже устали и промокли под моросью дождя. Улыбка пробиралась на его лицо тем чаще, чем больше его одолевала усталость, и он уже совсем расслабился, когда Ховард уговорил его открыть самую тонкую и высокую бутылку.

– Мы рискуем быть оштрафованными, – заметил Беллами, отбирая свой честно оплаченный алкоголь у студента. – Сосредоточьтесь, мой чудесный студент.

– Так точно, сэр, – улыбнулся Доминик. – Это что там, Вестминстерский дворец? Я обязан пройти мимо, как будто делаю это каждый день!

Беллами поправил все пакеты, удостоверившись в том, что ничто не порвалось и не промокло, и положил ладонь между лопаток Доминика, направляя того в нужную сторону.

– Осторожнее на тротуаре.

И снова Ховард глазел по сторонам, глядя на блики неспокойной от ветра Темзы, на здания на том берегу, а мистер Беллами корректировал курс, проводя студента по набережной.

– Мне нравится ваш восторг. Будто вы никогда не приедете сюда больше.

– Может, и не приеду, – улыбнулся Доминик. – Меня восхищает такое количество людей вокруг. Будто из полнейшей глуши приехал.

Их окружал сплошной шум: немногочисленные люди, движение проезжающих мимо машин справа и трепет реки слева, по которой то и дело проплывали речные трамваи, останавливаясь где-то под пешеходным мостом прямо напротив очередной станции метро. Они, кажется, проходили там, где не положено было гулять, когда огибали заросли за Даунинг-стрит, чтобы выйти к навесу перехода, но бутылка виски была уже в полнейшей безопасности, и доступ к ней мистер Беллами ограничил как студенту, так и себе.

– Я чувствую себя свободным здесь, – выдохнул Доминик, которого одолевало стойкое желание покурить, но было нельзя.

– И я. Готовый отдать на растерзание своему студенту бутылку отменного виски, – пошутил преподаватель, чуть смещая Ховарда влево, чтобы дать проехать парочке велосипедистов. Когда движение на время прекращалось из-за угадывающихся впереди светофоров, оставался только шум воды, чей-то тихий говор и треск над головой. Вдоль тротуара в ряд были высажены деревья - они пригибались сучьями ниже, сглаживая то и дело усиливавшийся рывками ветер, - но Беллами всё равно поднимал воротник и кутался в него.

– А вам нужно было приобрести шарф, – в отместку сказал Доминик про частые замечания насчёт отсутствия у него перчаток.

Вестминстер приближался, и без труда можно было разглядеть верхушку Биг-Бена с часами. Студент вспомнил о времени и достал телефон, чтобы осведомиться о том, который же всё-таки был час.

– Одиннадцать! – удивился он, утыкаясь носом в шарф.

– Вы ещё не передумали насчет…

– Нет.

Доминик упрямо шёл вперёд, против холодящего ветра, который к тому же сдувал капюшон, а мистеру Беллами, казалось, было и вовсе не холодно без головного убора. Из-за отблеска фонарей на очках казалось, что сверкают и его глаза, что было маловероятно – от такого холода они, наверное, были ещё более ледяными, чем обычно. Но, добежав до конечной точки, не замечая ничего на своём пути, Доминик остановился, как вкопанный, ощущая всей своей душой радость и гордость за себя, город и всех, кто находился в нём.

Мистер Беллами позволил ему идти куда вздумается на пару минут. Студент и впрямь чувствовал себя вырвавшимся из своей больничной палаты психом, вдыхая весь шум оживлённого дорожного движения, наблюдая здания, которые видел в учебниках и пёстрых, надоедливых туристических буклетах, которые хранила у себя мама, и определённо не позволил бы себя остановить.

Перейдя мост, Беллами оглянулся в поисках нужного места, и подозвал к себе уже остывшего Доминика. За остановкой оказалось место для курения, и они спокойно закурили, изредка поглядывая друг на друга, будто только что обнаружив рядом с собой неожиданного спутника.

Преподаватель первым прервал установившийся акт молчания: