*

В середине декабря все преподаватели были более раздражительными, чем обычно, поэтому Доминик изрядно набегался, пытаясь раздать все выполненные работы в нужные руки прежде, чем должников начали гонять взашей.

Свыше этого, своим недовольством добил его Эдвард, которого оказалось ужасно тяжело переубедить.

– Ты понимаешь, что если она ему заикнётся, он всё поймёт. Тогда я точно не смогу его больше видеть, – с умным видом рассуждал Харрисон, но Доминик прекрасно понимал, что эта серьёзность – явление мгновенное.

– Если она заикнётся, то лишь выставит себя дурой. Понимаешь?

Эд покрутил стаканчик с остывшим кофе в руках, не поднимая глаз.

– Я не такой, как ты, Дом. Я не смогу держать лицо.

– Брось, она меня и так уже за пару километров обходит. Так что ничего не случится.

Ещё пару мгновений, и Эдвард выдал кое-что весьма дельное по его мнению.

– Понимаешь, мне не стоит поддаваться перспективе остаться с ним наедине где-либо. В кафе, в поезде, в уборной, наконец. Я почти справился, – Доминик лишь покачал головой, то ли соглашаясь, то ли в прострации, пытаясь расставить приоритеты по местам, – почти. Не хочу разрушить все старания.

– Похоже на правду, – пошутил Ховард, но Эд усмехнулся так грустно, что было неудобно глядеть, не сочувствуя ему.

Доминик вдруг уловил себя на мысли, что это действительно к лучшему. Сам он не боялся оставаться с мистером Беллами наедине, и возможно…

Ховард зажмурился и потряс головой, делая глубокий вдох и отбирая у Эдварда стаканчик, чтобы сделать глоток. Нет в этом мире ничего печальнее остывшего кофе.

– Ты чего?

– Всё хорошо, всё в порядке. Забегался, – студент похрустел шеей. Он и правда чувствовал себя усталым. – Ещё помогу Беллами с документацией и домой, отсыпаться.

– Ты ему как правая рука стал, – Эдвард улыбался всё шире и шире, прежде чем рассмеяться с дурацкой шутки, на что получил мстительный шлепок по колену от Ховарда. – Всё, пойду на лекцию.

– Не смей прогуливать, а то попрошу твоего любимого провести с тобой разъяснительную работу, – язвительно пригрозил Доминик.

– Очень смешно, – протянул Эдвард, прощаясь рукопожатием.

Когда его друг ушёл, студент снова поддался той внезапной мысли. Эдвард, единственный, кто терпел его почти каждый день на протяжении пяти лет, не ехал, и это было к лучшему, потому как сам Доминик мог бы провести больше времени с преподавателем, не отвлекаясь на внезапные истерики и вспышки гнева или смятения. Мысль была крайне неприятной в общем понимании, но Ховард тут же примирился с ней. По крайней мере, он себе не лгал. Одна дружба вытесняла своими перспективами другую, и это было естественно, как наступление вечера.

Студент глянул на огромное окно, напротив которого любил сидеть. Смеркалось.

Мимо проскочил Кингсли, и Доминик не промедлил ухватить его за плечо и, вместо приветствия, попросить передать мистеру Беллами, что помогать он в тот день уже никому был не в состоянии. С чистыми помыслами Доминик направился домой, не вполне осознавая все перемены, которые происходили прямо у него на глазах. Он лишь желал, чтобы остаток этой недели сам растворился, уступая место дню, которого Доминик ждал всё больше и больше.

*

– …по приезду нас встретит мистер Никколз, потом ознакомительно прогуляемся по колледжу, затем пойдём в университет, – своим любимым безапелляционным тоном выводил мистер Беллами, нависая надо всеми со стола кафедры. – Небольшой обед - время, за которое вы можете успеть где-либо потеряться. В пять у главного входа должны быть все, понимаем? – он остался удовлетворенным ответом лишь после того, как увидел более половины студентов кивающими с огромным энтузиазмом. – Повторный инструктаж на месте. Вечером, до двух ночи, – во столько закрываются ворота общежития – ваше личное время.

Он выглядел невероятно довольным, произнося это; видимо, у мистера Беллами тоже были какие-то определённые планы на то, как ему хотелось бы провести это время – явно не читая лекции второкурсникам. Доминик попытался предугадать запланированные им на этот день походы по магазинам: обязательно книжный, возможно, хайпер местного уровня, дешёвые сигареты и очередной никому не нужный сборник воскресных кроссвордов. Может, ещё музыкальный магазин.

У самого же Ховарда была весьма определённая цель, большим жирным пятном закрывающая все остальные – поход в Селфриджиз. Он даже чувствовал себя приезжим из какой-то далёкой страны с нестабильной экономикой, ведь все подобные гости спешили за наживой в один из самых популярных универмагов Лондона. С одной стороны, хотелось бы попасть туда в “чёрную пятницу”, но с другой - он терпеть не мог давку и импровизированную борьбу за выживание в бесконечных очередях из-за каких-то шмоток.

– Доминик, вы меня слышите? – мистер Беллами осторожно тронул его за плечо, не продлевая касание дольше необходимого. – Идёмте к нам.

Тряхнув головой разок для приличия, Доминик поспешил за преподавателем в лаборантскую; все остальные уже разбежались по своим делам, а Ховард едва не заснул на своём месте в обнимку с рюкзаком. Из-за стола помахал в приветствии Эдвард, вызывая удивление одним своим присутствием. Он придвинул свою кружку к подсевшему Доминику.

– Там без сахара.

– Спасибо, – Доминик опрометчиво сделал пару объёмных глотков и зажмурился. Кофе был горячим как сам ад.

– Итак, у меня появился благовидный повод добавить ещё пару листков в ваши рекомендации, молодые люди, – мистер Беллами прочистил горло, пролез на своё место и заботливо пригладил серый пиджак, прежде чем сесть. – В связи с этим вы должны быть осведомлены о всех формальностях будущей работы, несущей организационный характер.

Он поглядел на Эдварда, затем на Доминика: студенты пресеклись взглядами. Всё это ознаменовало начало продолжительной речи, в которую невозможно было вставить и слова: настолько складно и доходчиво говорил мистер Беллами. Посвятил в некоторые планы насчёт небольших экскурсий, в течение которых нужно было проявлять особую бдительность, ещё раз напомнил, что считать мух в поезде абсолютно недопустимо – пересчёт всех присутствующих должен был проводиться после каждой из двух остановок и по прибытию в общежитие.

Второкурсников преподаватель, как легко можно было понять из его слов, считал совсем ещё детьми. Успокоенный его словами Доминик перевёл взгляд на Эдварда, которого счёл нужным пнуть коленкой под столом, ведь тот бесчестно прилип взглядом к мистеру Беллами, который сохранял такую невозмутимость, что можно было только позавидовать. Харрисон недовольно стрельнул взглядом в друга, затем вздохнул и поднялся.

– Совсем забыл, – он сощурился, глядя на мистера Беллами в упор. – Я не смогу поехать.

Ховард закрыл лицо ладонями, протирая хорошенько глаза подушечками пальцев. Что же ты творишь, идиот.

Его убивала одолевающая с каждой секундой всё больше досада. Он услышал лишь, как Эдвард удалился под аккомпанемент гробовой тишины, а через пару секунд после его ухода мистер Беллами невесело хмыкнул.

– По нему никогда не поймёшь, правда забыл или блефует.