Сценарий этого мероприятия, как оказалось, в целом был уже готов, но некоторые изменения были внесены и последний раз прогонялись на этой сцене, с которой так ещё ни разу и не сошёл мистер Беллами.

Доминик вдруг понял, что хочет курить с тройной силой, хотя только что пришёл, и плюхнулся на одно из мягких сидений с самого краю. Тут же прибился и второй курс. Человек семь что-то бурно обсуждали позади Доминика, и он бы не обратил внимания, если бы не услышал знакомые фамилии.

– Не только второй курс, говоришь? – повернулся он в кресле. Ребята поглядели на него, затихнув ещё на пару секунд, когда как одна из девушек воскликнула:

– Я помню тебя! Ты под началом Беллами, да? С другом, светленьким таким.

– Ага. Я Доминик.

За следующие полчаса Ховард узнал, что в десятых числах декабря мистер МакСтивен и мистер Беллами организуют совместную поездку в Лондон, и этим удивлён не был. Он глянул в сторону – сам методист ещё о чём-то спорил с девушкой, у которой в руках был сценарий, и тут же начал расспрашивать все остальные подробности, включая все «куда» и «зачем». Никто был не прочь прогулять пару дней, а ещё мистеру Беллами не пришлось бы проводить никаких мероприятий ещё как минимум пару лет. Хитро.

Доминик вскоре не выдержал, хотя в его планах было подождать мистера Беллами, но тому до него не было дела. Поэтому, уловив момент, Доминик помахал преподавателю, не пребывая даже в уверенности насчёт того, увидел ли мужчина его неловкий жест, и направился быстрым шагом в холл, по пути накидывая куртку.

Курить захотелось ещё больше.

Эдвард точно едет со мной.

Ховард фыркнул. Он почему-то был уверен, что этот день принесёт множество изменений в чувства Харрисона к преподавателю. Оставался только один вопрос: где найти денег на билеты?

*

Один вопрос превратился в целых три.

– А кто организовывает? – Доминик сморщился от сладкого голоска девушки. – Я подойду.

– Ээ, – Эдвард, давай, Эдвард, придумай что-нибудь достойное, – я не знаю, честно говоря.

Чёрт.

Доминик закусил губу, попрыгивая на месте от холодного ветра, хотя ему нужнее было просто отвлечься. Это была худшая отговорка, которую он когда-либо слышал. Притворяться незнающим всё равно приводило к последствиям, ведь эта бешеная женщина в юбке и на каблуках при такой температуре обязательно дошла бы до мистера Беллами и задала пару нужных вопросов.

– Ладно, увидимся. Я напишу, когда всё разузнаю, – она выдавила жалкое подобие на улыбку и ушла, точнее, усеменила.

– Неудачная отговорка, – сказал без обиняков Ховард, стоило ей только зайти за угол. – Эй, смотри, кто идёт!

Диметрий решительно ухватил обоих за плечи и отвёл поближе к углу.

– Вы совсем смертники, я смотрю. А что с Кейти? Взяли в оборот?

– Что? – Эдвард был не в состоянии спросить что-либо другое.

– Она же ужасная шлюха. Из хорошей семьи, но на айфон – дай зажигалку – скорее насосала, – он прервался, чтобы подкурить, – чем подарили.

– Да ну? – фыркнул Доминик. – И я об этом не знаю.

– Два друга моих с ней развлекались, – с каждым словом лицо Харрисона всё больше и больше становилось похоже на гримасу бьющегося в агонии человека. Ему было ужасно неприятно слышать всё это, а вот Ховард, в свою очередь, ликовал.

– Доминик! – укорил его друг, сплёвывая. – Это уже не наше дело.

– О, знакомая, – Диметрий повёл бровями, и стало уже ясно, что «знакомая» перейдёт в разряд «лучших подруг» уже через пару недель. Он наскоро пожал каждому руку и удалился, а Доминик всё ещё довольно посмеивался себе под нос.

– Сводка утренних новостей, – наигранно серьёзным голосом процедил Ховард, на что Эдвард лишь пихнул его.

– Давай лучше решим, как откладывать деньги на билет. А ещё было бы неплохо купить сигарет и выпивки там…

– … и греметь бутылками, пока будем ехать обратно.

Устроив негласный конкурс на самую дурацкую идею, студенты решили всё-таки прогуляться по корпусу. Ещё пара извечных проблем посетила голову Ховарда. Например, ему бы очень хотелось учиться в три триместра, как это делал бакалавриат. Год, разделённый на два полукруга вашего персонального ада.

Когда Эдвард закинул сумку в нужный кабинет, то сразу же потащил Доминика обратно на улицу. В холле девушки уже визжали и восторгались видом из окна, но выходить никому не хотелось. Мокрый снег начал покрывать унылую и сморщенную землю своей влагой, люди вскидывали головы, рискуя получить каплю в глаз, ведь до нормального снега не хватало ещё как минимум шесть градусов в минус, но радости от этого не убавилось.

– Идём! – Харрисон потащил Доминика на улицу без излишних раздумий. Ховард понимал, что отпираться было бы бесполезно, если уж Эдвард хотел чего-то, его было не остановить.

– Ты мне по гроб жизни будешь должен, – проворчал он.

– Я тебе и так должен, дальше некуда, – веселился Эдвард, оказавшись на улице.

Он пробежался до угла под снегоподобным дождём – яркие солнечные лучи, в которые верилось не больше, чем в наличие снега в любом виде, пронзали этот гибрид снежинок и дождевых капель, а ещё освещали тёмную фигуру, идущую дальше по каменной дорожке. Доминик подхватил Эдварда под руку и пошёл прямо навстречу – мистера Беллами всегда было легко узнать.

Не обходя лужи, руководствуясь лишь одним правилом – навстречу – они шагали под руку, каждый с чувством неугасающего ожидания в груди, когда как преподаватель слабо улыбался падающим на его спутанные волосы каплям, держа в одной руке очки, а в другой дымящуюся сигарету.

– Здравствуйте, мистер Беллами, – в один голос выдали студенты. – С первым снегом что ли, – прибавил Эдвард.

– Danke.

– Мистер Беллами, – торжественно начал Ховард, пока они, как идиоты, все втроём, стояли под косым мокрым снегом, – Эдвард едет.

– Вы оказываете этим огромную помощь нам с мистером МакСтивеном, – преподаватель сощурился, отвечая в основном Харрисону, что давало время Доминику присмотреться и попытаться понять, что изменилось в нём за пару дней. Он затянулся. Выдохнул. Отвёл взгляд. Затянулся. – Идёмте. Этот снег непригоден для эстетического созерцания, но это может подождать до десятых чисел, – вместе с дымом.

И вдруг, после ощущения полного одиночества, когда казалось, что кроме них троих никого и не было на подходе к нужному колледжу, нахлынули люди, со всех сторон – шумели, разговаривали, смеялись, курили, дурачились, не обращая более внимания на превратившийся в морось намёк на снег, зато солнце светило с одинаковой интенсивностью, так что Доминик, как и мистер Беллами в своём чёрном пальто, уже могли почувствовать его заботливое тепло, сохраняющееся в материале чёрного цвета как нельзя лучше.

Всё это было очень странно. Доминик чувствовал нить зарождающейся дружбы, кое-какой, непонятной, неровной, но всё же существующей, и целую косу, старую, обтрёпанную, связывающую его по рукам и ногам с Эдвардом. Идя посередине, между этими двумя людьми, он старался ни на одного из них не глядеть; смотрел только вперёд, надеясь, что время поможет ему расставить всё на свои места.

*

«В общем, тяжело без тебя, милый. Всё ещё жду тебя на новогодние праздники, хоть бы и на Рождество. Ты же знаешь, у меня всегда для тебя есть подарок, даже когда тебя нет рядом. Перезвони мне, сын. Ну, вроде всё. А, и ещё: Вендетта совсем слабенькая, как и я, ха. Может, повидаешься с ней до того, как отдам её на усыпление. Люблю тебя и целую в упрямый лоб. Перезвони»