— Всё в порядке. Джон, я…

Это The Mamas and The Papas, осознал Джон, когда по радио закончилась песня. «Понедельник, понедельник, иногда всё просто так получается» ***…

— Тебе стоит вернуться к работе, — сказал Джон и вышел из кухни, прежде чем Молли успела вымолвить хоть слово. Он не поднимал глаз, пока не вошёл в кабинет управляющего, и только там, прислонившись к двери, посмотрел на сердце, которое всё ещё сжимал в руке. Оно до сих пор не успело остыть и было таким маленьким, что его можно было засунуть в рот целиком, что он и сделал.

Вкус Рождества, подумал Джон и медленно, чувствуя, как вопит от боли каждая мышца, начал собирать вещи.

Примечание переводчика: дорогие читатели, эту главу перевела Merla, новый член нашей команды))) Скажем ей спасибо за труд!

Комментарий к Глава 22

* WACs and WAVEs

https://en.wikipedia.org/wiki/Women%27s_Army_Corps

https://en.wikipedia.org/wiki/WAVES

** https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BA%D0%BB%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B9%D0%BA%D0%B0

*** https://www.youtube.com/watch?v=h81Ojd3d2rY

========== Глава 23 ==========

Воскресенье выдалось ясным, ярким и холодным, что, по мнению Джона, было хорошо: будь на улице дождь, он мог бы в нём утопиться, оставив Гарри саму разбираться с перевозкой вещей, которую следовало закончить до конца дня. Гарри же была не в состоянии что-либо перевозить, потому что — как подозревал Джон — она не трезвела с самой среды.

(Когда утром в среду он рассказал остальным о закрытии, Молли была тихой и молчаливой. Гарри была уже под градусом. Джон изо всех сил старался, чтобы его голос оставался спокойным, а сам он не сорвался в шумные, совершенно немужские рыдания. Поначалу он ни на кого не смотрел. Он придерживался первоначальной лжи — банк забирает ресторан — и Гарри, черт бы её подрал, не поправила его.)

Джон хотел бы присоединиться к ней, надраться виски, или бренди, или Гиннесом, но кто-то должен был закончить паковать её вещи в квартире наверху и перевезти их на Бейкер-стрит. В этом было и что-то хорошее: с Гарри, снова живущей на Бейкер-стрит, Джону больше не придётся возвращаться в пустой дом. Разумеется, у него больше не будет предлога покидать его, но Джон был решительно настроен рассматривать ситуацию с положительной стороны.

(Арти завернул многоэтажную конструкцию. «Да ебись оно все сраным проебом…»* было лишь началом пятиминутной тирады, которая при других обстоятельствах была бы в высшей степени впечатляющей, ибо сочетала в себе любимые проклятья как минимум полудюжины различных культур, и заслужила бы Арти доску почёта в Зале Славы Великого Мата. Джон не знал, существует ли такой зал на самом деле, но для Арти — он бы его построил.)

Пришло воскресенье, и, на самом деле, им осталось упаковать только украшения из обеденного зала. Джим сказал оставить кухонное оборудование, и Джон не собирался спорить — в конце концов, не то чтобы он в нём нуждался. Если уж на то пошло, он всё ещё не был до конца уверен, чем именно займётся. Часть его считала, что в итоге он вернётся в клинику к Саре, пройдёт все необходимые сертификации, чтобы нагнать прогресс в медицине общего профиля, и снова начнёт принимать пациентов. Но почему-то увлекательность диагностики инфекций мочевых путей и вправления растянутых щиколоток не особо… увлекала.

(Именно Мэри, благослови её господь, подошла к Джону. Она взяла его трясущуюся левую руку, выбивающую ритм по столу, подняла, нежно поцеловала, поднырнула под неё и крепко обняла Джона за талию. Она устроилась так ловко, так удобно, что Джон машинально обнял её, и его выдержка рассыпалась вдребезги. Он зарылся лицом в её волосы и дал волю слезам — молчаливым, сопровождающимся только подрагиванием плеч. Мэри позволила ему выплакаться и, когда он наконец успокоился, отстранилась, нежно поцеловала его и спросила: «Что ты хочешь, чтобы мы сделали?».)

И вот пришло воскресенье. Для «Империи» это будет последний день обслуживания, потому как Джон не сомневался, что Джим не собирается оставлять её в рабочем состоянии. Он не был до конца уверен, что именно Джим планировал, и, если честно, его это не особо заботило. Ресторан откроется в полвторого, останется открытым до шести, и к восьми вечера не будет иметь значения, оставит ли Джим его в качестве ресторана или превратит в музей. «Империя» больше не будет принадлежать Джону.

Джон лежал в кровати и смотрел в потолок, а потом поднялся.

Время начинать.

***

Если когда-либо и существовало идеальное обслуживание, то это было в воскресенье днём. Печи не ломались, хлеб поднялся, суп подавался идеальной температуры, Арти не отрезал себе руку, Мэри ничего не роняла, Джон не спотыкался и не падал, а Гарри, несмотря на то, что всё ещё была слегка навеселе, своевременно отмывала тарелки и не забывала приносить клиентам воду.

— Я могу оставить ему мытьё посуды, — предложила Гарри к концу дня.

— Гарри, это непрофессионально.

— Да, но я могла бы.

Джон хотел поддаться искушению. Но…

— Вымой их, — сказал Джон.

— Ты зануда, — пожаловалась Гарри и домыла оставшиеся противни.

— Мне нравится эта сковородка, — сказала Молли. — Это моя самая любимая сковородка в мире.

— Забирай её, — предложил Арти.

— Я не могу её забрать, это воровство!

— Да, у засранца. Это оправданно.

— Ничего подобного!

— Честно говоря, — крикнула Гарри из помывочной, — он сказал оставить только оборудование. Забирай сковородку, Молли. Если он закатит истерику, я ему двадцатку в задницу запихаю.

У Молли приоткрылся рот и порозовели щёки.

— Я… хорошо.

Мэри ворвалась к ним из зала.

— Молл, у тебя есть ещё те печенья? Люди пытаются подкупить меня, чтобы их получить.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты им это позволяешь, — сказал Арти.

Мэри закатила глаза.

— Я тебя умоляю!

— Это да или нет? — спросил Арти, опираясь подбородком на стойку для подогрева.

— Это — может быть. Мне нужно знать, что я могу выполнить свои обязательства по взятке, иначе мне придётся бежать из города.

— Именно это я собираюсь сделать, — решил Арти. — Я отправлюсь в Швейцарию.

— Швейцария, — ровно произнесла Мэри.

— Ага. Пойду в поход. Прочищу башку на свежем воздухе. Посмотрю на водопады. Может, попытаюсь скинуть чертова Джима Мориарти в один из них. Ну, или его чучело.

— Так и сделай, Арти, — сказала Мэри и похлопала его по руке. — Молл? Печенья?

— Иду!

— Джим Мориарти и Шерлок Холмс, — мечтательно произнёс Арти. Он поднял руки вверх, явно изображая ими упомянутых мужчин. — Можете себе представить? Одного за другим. — Арти свистом обозначил их падение и опустил руки на стойку, где спародировал взрыв. Бум!

Мэри покачала головой и схватила тарелку с эклсскими слойками.

— Спасибо, Молл.

— Шерлок не виноват, — сказала Молли Арти, когда Мэри убежала обратно в обеденный зал.

— Может, и нет, — сказал Арти, — но не похоже, что он помог.

— Он сделал «Империю» лучше.

— Что делает её закрытие ещё тяжелее.

Молли втянула в себя воздух и оглядела кухню, прежде чем наклониться к нему.

— Джон его любит.

— Угу, — сказал Арти, широко раскрыв глаза. — И что этот мудак сделал, чтобы заслужить такое? Джон любил армию, и Джон любил лечить людей, и посмотри, как всё повернулось. Он снова наступает на те же грабли. Замени армию и медицину на «Империю» и Шерлока — и получишь ту же трагедию. Неравнодушие — не преимущество, Молл. Лучше закрыться в себе и ненавидеть весь мир.

— Тебе не кажется, что ненависть — это просто ещё одна форма неравнодушия?

— Для меня работает, — сказал Арти, пожимая плечами.

— Нет, — произнесла Молли, окинув его изучающим взглядом, — мне кажется, не работает.

Арти уронил челюсть.

— Оу!

Дверь в зал снова открылась, и Мэри просунула голову внутрь.

— Эм, ребята? Джон?

Джон выглянул из-за угла, из помывочной комнаты.