— Это не даёт тебе право…

— На что? Забрать то, что я должен был получить? — Джим усмехнулся. — Я не забрал. Я купил. Вы продали мне «Империю» за шестьсот тысяч фунтов и целый год на то, чтобы потешить себя мыслью, что вы не неудачники. Ни один суд в мире не признает этот контракт недействительным. Вам напомнят, что нужно было внимательнее читать его перед тем, как подписывать; что это всего лишь семейные склоки, а вы — лиса с кислым виноградом. Именно так и будет, если вы решите сделать это достоянием общественности. Вы думаете, меня волнует, что моя мать родилась на стороне? Но тебя это заботит, не так ли, Гарри? Тебе не безразлично, что люди думают о Джеймсе Уотсоне, даже спустя годы после его смерти. Ты же не захочешь, чтобы его маленький грязный секрет всплыл на поверхность, не так ли?

— Отвали, — прорычала Гарри. Её трясло.

— О, я так и сделаю, — сказал Джим. — Я даже дал вам неделю на то, чтобы освободить помещение. Воскресенье — ваш последний день. Забирайте что хотите. Мне это не понадобится. Хотя оставьте кухонное оборудование. Оно — моё.

***

Джон вышел из банка как в тумане. Гарри всё ещё крепко хваталась за его руку, всё ещё висла на нём и использовала в качестве опоры, но Джон шел, не разбирая дороги, пока не остановился у фонтана, где они встретились с Гарри всего лишь час назад.

Или меньше. Могло быть и меньше. Время, казалось, отделилось и зажило своей собственной жизнью.

— Мы будем с ним сражаться. Всё это не имеет значения. У него нет доказательств. Свидетельство о рождении? Он мог его подделать. Нарисовать в фотошопе и распечатать. Возможно.

Вода в фонтане падает вниз с шумом, чертовски напоминающим голос Гарри. Падающая вода и её голос: они смешиваются, превращаются в фоновый шум. Джону наполовину казалось, что это он падает, и ему было интересно, когда же он достигнет дна.

— И в контракте сказано, что если я верну кредит до истечения года, «Империя» снова наша. Мы добыли деньги. У него нет права просто игнорировать нас…

Необъяснимо, но он подумал о Шерлоке. Время, усилия и ночи допоздна, когда Джон чувствовал надежду, потому что всё было впереди. «Империя», вновь обретшая славу, улыбающийся Шерлок в его постели. Какая чушь — пустые мечтания. О чём Джон думал? Шерлок никогда не захочет остаться с ним — владельцем маленького ресторанчика, засунутого куда-то в Кент, вдали от Лондона, бывшего центром жизни Шерлока. Он и правда думал, что Шерлок на самом деле поменяет славу знаменитости на скучную жизнь с ним?

— Всё кончено, Гарри, — произнёс Джон. Ему были видны их отражения в воде — мерцающие, серебристые, постоянно движущиеся и меняющиеся. — Он не обязан брать деньги, если предпочитает получить ресторан.

— Это наш ресторан. Наше наследие.

— И его тоже.

Гарри рассмеялась.

— Так ты веришь, что он наш кузен?

— Угу.

Гарри затрясла головой.

— Я… Я не хочу в это верить.

— Ты его помнишь?

— Нет, но я и не могу его помнить, верно? Я никогда не проводила там столько времени. И если он появлялся только пару раз в год, — Гарри примолкла на минуту, — хотя я помню, как отец кричал на похоронах. И… — Гарри глубоко вздохнула. — У него дедушкины глаза.

Джон кивнул.

— Что же. Когда мы скажем Молли и остальным?

Гарри фыркнула и покачала головой.

— И это всё? Ты просто опустишь руки, как он и хочет? Ты собирался сражаться, Джон! И ты сражался — ты позвал этого чертова Шерлока Холмса, чтобы он перевернул всё вверх дном, и это сработало, черт тебя побери, ты не можешь просто сдаться и сказать: «Ну да ладно, в любом случае это была хорошая попытка». Это нечестно.

— Гарри! — рявкнул Джон, и Гарри отпрянула, моргая от внезапного гнева в его голосе. — Всё кончено. Если он так хочет ресторан — пусть забирает.

Гарри судорожно вздохнула.

— Он был дедушкин. Ты… просто так его отдашь? Просто потому, что дедушка оказался не тем человеком, которым мы привыкли его считать?

— Он всегда был именно таким человеком, — сказал Джон. — Просто… мы знали о нём не всё.

— И так что, на хер его и его ресторан? — взорвалась Гарри, и Джон сделал к ней разворот кругом.

— Думаешь, «Империя» меня больше не волнует? Ты думаешь, меня не убивает знание, что мы жопы рвали, пытаясь спасти её, весь прошлый месяц, только чтобы обнаружить, что она в любом случае не наша? Хочешь знать правду, Гарри? Это не имеет значения. Ничего не имеет значения. Всё, как и говорили окружающие. «Империя» — это всего лишь ресторан, просто четыре стены, печь и пара столов со стульями. Дедушка всегда рассуждал о семье, говорил, что это самое важное, но очевидно, что-то потерялось в контексте, раз уж он забыл упомянуть, что у него была ещё одна. И повернись судьба по-другому, это мы бы заглядывали снаружи. Не Джим Мориарти. Я не виню его за ожесточённость.

— То есть ты просто позволишь ему забрать ресторан, это твой ответ?

— Я не знаю, какой у меня ответ. Я не знаю, что об этом думать. Я просто…

Джон запрокинул голову и посмотрел в серое небо. Светло-серое, не обещающее дождь, но подходящее к настроению.

— Я не уверен, хочу ли сражаться за «Империю», Гарри. Я устал. У меня уже неделю нет никаких сил.

— Чертов Шерлок Холмс, — горько произнесла Гарри. — Я убью его нахер.

— Он не имеет к этому никакого…

— Он полностью имеет к этому отношение. Он использовал тебя для перепиха, ушел, не попрощавшись, и оставил тебя таким же поломанным, как и в день встречи.

Джон закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Холодный воздух наполнил лёгкие, колкий и почти приятно болезненный.

— Я не знал, что ты считала меня сломанным.

— Джон. Ты сам считал себя сломанным. Пока не появился Шерлок Холмс и не починил тебя.

Джон открыл глаза и покачал головой.

— Шерлок Холмс не чинил меня. Это сделала «Империя».

— Так дерись за неё. Помоги вернуть её. Мы не можем позволить Мориарти получить её. Джон… пожалуйста.

Гарри положила руку ему на плечо — и вместо жёсткой хватки, которой она пользовалась весь день, её касание было мягким, осторожным, почти умоляющим. Гарри сказала «пожалуйста». Джон не был уверен, слышал ли он от Гарри это слово хоть раз в жизни.

Где-то неподалёку начала разогреваться кухня. Арти поставил суп на слабый огонь; Молли приступила к заготовкам. Мэри начала накрывать на столы, раскладывая приборы и проверяя, что стаканы для воды сияют чистотой. Джон знает, что время от времени они поглядывают на новую обстановку: на яркие стены, на блестящие кастрюли со сковородками. Они слегка улыбаются, чувствуя надежду и воодушевление, чего не происходило с ними уже долгое время. Новый день в «Империи», и это уже успело превратиться в рутину. Весёлую, полную надежды, энергичную рутину, но всё равно — рутину. Сердце Джона сжалось при мысли о том, что всё это закончится так же быстро, как и началось.

Кроме того — Шерлок. Он вернётся в «Империю» через три недели, готовый снимать своё последнее посещение, готовый увидеть, как они поживали без него. Что он подумает, увидев «Империю» закрытой, а окна заколоченными? И почему это вообще волнует Джона? Потому что Гарри была в чём-то права — он использовал Джона так же, как использовал «Империю» в качестве очередного эпизода для своего шоу.

И если Джон будет бороться за «Империю»… будет ли это борьба только за «Империю»? Или это будет борьба за шанс увидеть Шерлока ещё раз, чтобы показать, что он достоин его? Не просто управляющий рестораном, который не смог удержать свой бизнес на плаву, но по-настоящему успешный бизнесмен, который в состоянии твёрдо стоять на ногах, способный встать вровень с Шерлоком, а не оставляющий желать лучшего неудачник.

Джон не был уверен. Но у него было ощущение, что если он будет бороться за «Империю»… это будет борьба не только за неё.

— Я не знаю, — сказал он, в конце концов, и развернулся, чтобы зашагать обратно в «Империю».

***

Гарри не хотела входить.

— Я отправляюсь наверх, — произнесла она вскоре после того как они добрались до здания. — Я приду к началу обеденного обслуживания, но…