Может, сказал тихий голосок, может, он оплатил кредит, может, поэтому он уехал в Лондон на день раньше и не явился на съемки. Он сделал так, чтобы кредит просто… исчез.
Нет, тупица. Он даже не знал, что кредит вообще существует. Как бы он смог за него расплатиться?
И вообще… Я бы никогда не попросил бы его об этом. Это слишком похоже на… вымогательство.
— О, — вздохнула Антея и потянулась к телефону. — Подождите пару секунд, пожалуйста.
Затем она обратилась уже к человеку на проводе:
— Да, они здесь. Отправить их к вам? Хорошо.
Антея положила трубку и с мягкой, приятной улыбкой повернулась к Джону и Гарри.
— Просто загляните в офис мистера Мориарти. Он вас примет.
— Спасибо, — поблагодарил Джон, не совсем уверенный в своей искренности, и пошел к нужному офису, держась близко к Гарри.
Офис, в котором он впервые встретил Мориарти, теперь выглядел иначе. В прошлый его визит здесь было очень чисто, всё блестело, никаких завалов хлама.
Сейчас офис, хоть и такой же чистый, каким его запомнил Джон, хранил в себе странный затхлый запах, словно сюда давненько не заходили. Не было ни фотографий, ни ручек, ни бумаги, ни книг на столе, стены пустовали, жалюзи были закрыты, из-за чего в помещение не проникал солнечный свет.
— Вот вы где, — пропел Джим Мориарти, качаясь на стуле. — Я вас ждал. Как я понимаю, возникла небольшая проблемка?
— Не то чтобы проблема, — пояснил Джон. Он решительно зашел в офис и положил на стол банковский чек. — Мы хотим погасить кредит. Шестьсот тысяч фунтов плюс проценты — все здесь.
Джон придвинул чек к Джиму и отстранился.
Джим прекратил раскачиваться, но со стула не встал, прижимая кончики пальцев одной руки с другими. Это слегка напомнило Джону Шерлока, но он тут же выкинул эту мысль из головы, потому что выражение лица у Джима было совсем не как у Шерлока. Джим выглядел… едва ли не потрясенным. Удивленным. И когда он начал хихикать, радости в смехе точно не было.
— Разве это не поразительно? — вопросил он, нагнувшись и глянув на чек. — Подумать только. Это просто настолько… не знаю. Очаровательно. Вы правда думаете, что просто явитесь сюда, швырнете чек и все — вопрос закрыт, все счастливы? Это так… посредственно.
Джон ничего не сказал. Он чувствовал, что стоящая позади Гарри почти дрожит.
— В этом и есть суть сделки, — ответила она. — Шестьсот тысяч, мы не платили в течение года и принесли всю сумму разом. Срок подходит на следующей неделе, мы подумали, что лучше разобраться со всем пораньше…
— Вы подумали.
На мгновение Джон с силой сжал зубы.
— Секретарша не смогла найти кредит. Есть мыслишки, почему?
— Ах, это! — Джим махнул рукой. — Да потому, что его не существует.
Джону показалось, что он камнем падает вниз. Или же все вокруг него рушится, а он сохраняет неподвижность. Гарри судорожно схватила его за руку, пальцы впились в кожу, прикрытую рубашкой и пальто.
— О, ладно вам, — простонал Джим. — Вы же не могли всерьез полагать, что подобный кредит был законным? Да меня бы уволили в тот же день.
— Но, — в замешательстве пробормотала Гарри, — ты дал мне деньги. Все до последнего фунта было перечислено на банковский счет.
— Я, дорогуша, — протянул Джим. Он откинулся назад и закинул ноги на стол. От этого действия чек проскользил по столу и замер у его края. — Я дал тебе деньги, не банк. Ты ведь даже не проверила, откуда пришли деньги, я прав? Ты просто глянула на количество нулей и чуть ли от радости в пляс не пустилась. Возможно, позже пропустила стаканчик со своей женушкой, дабы отпраздновать, а может, как следует порезвилась с ней в постельке? И вот теперь взгляни на себя год спустя: ни женушки, ни выпивки, ни кувырканий в спальне. По крайней мере, у тебя.
Джим кинул взгляд на Джона, и тот почувствовал, как у него запылали уши.
— Покончим с этим, — яростно сказал он. — Неважно, кто предоставил кредит — мы его погасили. Полностью. А сейчас мы распишемся там, где это необходимо, и закончим все это.
— Это? — Джим взял чек, осмотрел со всех сторон и, глядя Джону прямо в глаза, разорвал его пополам. — Нет.
— Нет?! — отчаянно воскликнула Гарри. Две половинки взметнулись в воздух, и Гарри успела схватить их прежде, чем они снова оказались на столе.
— Договор бы почитала, дорогуша, — посоветовал Джим и снова откинулся на спинку стула.
Джон быстро достал договор из папки, спрашивая себя, почему он не додумался просмотреть его раньше — глупо, глупо, глупо. После первого же пункта стало ясно, что именно подписала Гарри. Это был даже не договор — скорее, некая справка по получению денежных средств. Оформлена на годичный срок и поступает в распоряжение новых владельцев, даже если в данный период времени предыдущим владельцам позволили вносить посильные платежи, не прекращая обслуживания.
Джона замутило. Гарри молча прислонилась к дверному косяку.
— Дошло теперь? — Голос Джима доносился как будто издалека.
— Нет, — выдохнул Джон. Его левая рука дрожала, и он постарался как можно осторожней положить договор на стол. — Почему… — Он с трудом сглотнул. — Почему вы это делаете? Какова причина вашего желания купить «Империю» именно таким способом?
— Почему, почему, почему, — передразнил Джим, по-прежнему смотря в сторону. — Мне достаточно знать, что я ненавижу вас и ваш чертов ресторан, понятно?
Джон ничего не ответил.
— Я так не думаю. Помню, как я ходил в «Империю», будучи ребенком. Мне было два или три. Раз в месяц я садился там, в углу, под тем слоном. Помнишь этого слона, Джон? Сначала я очень его боялся и едва ли мог притронуться к еде. Шли месяцы, а я не мог и рта раскрыть, ведь иначе слон мог настигнуть меня и вырвать мой язык с корнем.
Джон помнил голову слона — это было чучело, которое висело на стене в задней части ресторана, неподалеку от офиса менеджера. Слон окончил свои дни и разбился на кусочки, когда Джону было двенадцать, и Хэмиш продал эти «останки» некому коллекционеру из Йоркшира, который, видимо, был не в своем уме, раз сжалился и приобрел то, что осталось от несчастного чучела. Джону этот слон никогда не нравился — от одного на него взгляда по телу проходила неприятная дрожь, —, но он никогда не представлял себе ожившего слона, решившего вдруг вырвать ему язык.
В отличие от Джима. Так что теперь Джон даже жалел, что фантазии Мориарти не воплотились в жизнь.
— В общем, я так и сидел на том месте, слишком напуганный, чтобы говорить, а потом появился тот… человек. Старше меня. Седые волосы, тощее, но крепкое тело… Он поставил передо мной тарелку, и тогда я понял, что не могу выбрать, кто из них страшнее — старик или слон. Он посмотрел на меня и сказал: «Ешь». Его голос… такой глубокий, скрипучий голос. Я пришел к выводу, что он еще страшнее, чем слон, и начал есть.
Джон выдохнул. Слишком легко он представил себе эту картину: маленький мальчик, пожилой мужчина и слон над головой. Что еще хуже: до того, как Джим продолжил свой рассказ, Джон уже представил в голове тарелку с едой и мгновенно понял, что же в ней было.
— Разумеется, ты в курсе, что он мне подал, — проговорил Джим.
— Афганский плов, — ответил Джон.
— Именно.
На мгновение комната погрузилась в тишину: кресло не скрипит, они не дышат. Джону даже показалось, что их сердца перестали биться.
— Короче, Джеймс Уотсон подал тебе афганский плов и напугал больше, чем слон, и поэтому ты решил закрыть наш ресторан? — внезапно подала голос Гарри.
— Нет, — хмыкнул Джеймс, наконец поворачиваясь к ним. — Вы так похожи. Почти близнецы. Помню, что я заметил тебя, когда сидел там, под слоном, и ел плов. Когда дверь в кухню открывалась, я видел, как ты сидел за столом, и думал: вот это — семья. Именно так семья и выглядит. Вы казались такими… — Казалось, Джим подыскивал нужное слово. — Счастливыми.
Он усмехнулся.
— Счастливыми. Как будто счастье стоит того, чтобы к нему стремиться.
— Это неплохая цель, — тихо возразил Джон.
