— Плов? Плов Джеймса Утсона?

— Он самый, — ответил Джон.

— Но его нет в меню уже двадцать пять лет.

— Ну… мы подумали, самое время его вернуть.

— Вы подумали? — хохотнул Джим.

В его смехе отчетливо слышались ледяные нотки. Джон не мог скрыть замешательства и уже готов был спросить, какая Джиму разница, есть плов в меню или нет, если он все равно собирается закрыть ресторан. Но Мориарти резко поднял воротник пальто и сказал:

— Что ж, приятно было встретиться, Джон. Заходи как-нибудь, попьем чаю. До истечения срока оплаты осталась неделя, да? Я буду душкой. Ненавижу закрывать преуспевающие рестораны.

— Как-нибудь заглянем, — ответил Джон, провожая Джима взглядом.

***

В доме было тихо, темно и холодно.

Джон разделся в темном холле, повесил одежду на крючок и аккуратно поставил ботинки.

Он стоял в дверном проеме и рассматривал узор на полу, сплетенный из отблесков уличных фонарей. Нож, которым Шерлок прикрепил рецепты, так и лежал на столе — там, где Гарри его и оставила.

Через холл просматривалась гостиная: разбросанные подушки, скомканное покрывало на полу, пульт на столе.

Что ж, придется идти на второй этаж. Джон шел мимо фотографий на стене: школьные годы, отпуск на море всей семьей (всегда такой короткий, с непременными долгими обсуждениями меню в тех ресторанах, где они обедали), фотографии профессиональные и любительские, в старинных рамках с незапамятных времен.

Второй этаж. Джон глубоко вздохнул и, не раздумывая, зашел в спальню.

Кровать не заправлена. Скомканное одеяло, простыни, еще хранящие след его тела, и подушки, помнящие их обоих. Все ровно так, как в то утро.

Ровно так, как отпечаталось в памяти Джона. Он проснулся. В одиночестве. Сел в кровати. Прислушался. Но Шерлока так и не услышал. Отбросил одеяло. Встал. Надел халат, спустился, надеясь увидеть Шерлока на кухне, но обнаружил только рецепты, пришпиленные к столу ножом.

Он фыркнул, и утро покатилось дальше своим чередом. А он насвистывал, ровным счетом ничего не понимая.

Джон набрал в грудь побольше воздуха, выдохнул и сел на кровать. Он коснулся рукой подушки — там, где еще ощущалось эхо Шерлока. Джон закрыл глаза, воображая, что под пальцами у него мягкие кудри.

Нет. До чего же он стал сентиментален, дурачина этакий.

— Хватит, — сказал себе Джон. Он поднялся на ноги и открыл глаза. Прошла целая неделя. Он хандрил, он горевал и довел сестру до такого отчаяния, что она даже рассказала ему о самом сокровенном, самом страшном своем кошмаре.

Довольно.

Джон развернулся спиной к кровати.

— С меня хватит, — произнес он вслух, словно это заставит его поверить в свои собственные слова.

Он заснул на своей подушке, крепко обняв подушку Шерлока. Джон ждал, что ему будут сниться кошмары: пот, песок, дети и машины.

Но ему в ту ночь вообще ничего не снилось.

========== Глава 21 ==========

Наша еда рассказывает, откуда мы пришли и кем стали.

Билл Нил.

Они получили кредит.

Голова у Джона все еще шла кругом, когда они с Гарри покинули банк. Вокруг них простирался Кентербери, занятые своими делами люди разговаривали по телефону, спешили на работу, или на ланч, или на тайное свидание с любовником, а Джон будто бы находился в центре всей этой повседневной суеты, чувствуя и головокружение, и странную умиротворенность.

— Поздравляю, мистер Уотсон, мисс Уотсон, — с улыбкой сказал им сотрудник банка. — Деньги придут на ваш счет в конце дня.

Джон был настолько удивлен, что неверяще рассмеялся. Гарри пришлось мягко подтолкнуть его, чтобы вывести из банка.

Сама она чувствовала… радость. Гарри держалась молодцом: пожала руку мужчине, поблагодарила его, отпустила парочку неблагопристойных шуток, чем изрядно шокировала Джона. Также она подписала все необходимые документы и предоставила необходимый номер банковского счета, и когда настала очередь Джона поставить подпись, она услужливо показала ему нужное место, чтобы он не зря не заморачивался.

Они получили кредит. У них были деньги. «Империя» была спасена.

Джон снова рассмеялся. Он стоял неподалеку от банка, а рядом с ним пританцовывала Гарри, что-то болтая без умолку, то возбужденно хватая Джона за руку, то отпуская ее. Джон запрокинул голову в холодное серое небо и смеялся, смеялся, смеялся…

— Джон, — с улыбкой фыркнула Гарри. — По-моему, у тебя истерика.

Но Джон не мог остановиться, он стоял возле банка и сгибался пополам от смеха.

— Может, так и есть, — предположил Джон, сдавленно хихикая, на что Гарри закатила глаза и потащила его в обратную сторону.

— Если продолжишь в том же духе, они решат, что дали деньги сумасшедшему, — в шутку сказала она, и Джон довольно усмехнулся, позволяя сестре вести его.

— Гарри, машина в другой стороне.

— А мы и не к машине идем, — торжественно сообщила она. — Мы идем купить новый блокнот, потом пообедаем, обсудим новое меню, закажем шампанское и как следует отметим нашу победу.

— Гарри!

— Ладно уж, я выпью апельсиновый сок. Кто-то же должен быть за рулем.

— Брюссельская капуста, — выпалил Джон. Он до сих пор чувствовал головокружение напополам с облегчением, но осадок от нервного напряжения, которое присутствовало до похода в банк, еще не прошел. Тем не менее, он с ясностью помнил мысли, которые появились в его голове прошлой ночью. — Надо придумать что-нибудь с брюссельской капустой. Для нее сейчас самый сезон.

— Непременно, — заверила Гарри, прекращая идти. Джон остановился рядом с ней. — Я просто хочу заглянуть сюда и купить тетрадь. Надеюсь, в мое отсутствие ты не станешь бегать вокруг с истеричным хохотом?

— Ни в коем случае, — ухмыльнулся Джон.

— Вот же ж ненормальный, — с нежностью сказала Гарри и зашла внутрь магазина.

Джон и чувствовал себя ненормальным. Нет, не слетевшим с катушек чокнутым, скорее большим и нескладным чудаком с огромными крыльями. Взмахнешь ими — и летишь прямо к морю, через Канал, через всю Англию, вдоль береговой линии — прямо в Блэкпул. Как бы Шерлок удивился, увидев Джона, пришел бы в восторг, узнав, что «Империя» спасена…

А может, он был именно чокнутым, а не просто странным малым. Последним человеком, с которым ему следовало бы хотеть поговорить, был Шерлок.

Лучше уж подумать о брюссельской капусте.

Гарри вышла из магазина, держа в руках тетрадь.

— Вот и я, — радостно сообщила она. — Ну что, куда идем?

— Домой, — ответил Джон, и Гарри озадаченно нахмурилась.

— А как же обед?

Джон покачал головой.

— Я не хочу сидеть в любом ресторане, кроме нашего.

— Но я купила тетрадь! И я умираю с голоду!

Джон рассмеялся, взял Гарри за руку и повел к машине.

— Раз так, сварганим бутерброды. Или я что-нибудь тебе приготовлю.

Гарри следовала за ним, недовольно бурча под нос, но Джон понимал, что на самом деле она не сердится. Походка Джона была легкой, и он все представлял брюссельскую капусту в лимонном соусе, или обжаренную с чесноком, или с кусочками бекона…

— О, — выдохнула Гарри и так резко остановилась, что чуть не выпустила Джонову руку.

— Что? — спросил Джон, оборачиваясь к ней.

Гарри замерла, уставившись на одну из боковых улиц. Выглядела она так, будто внезапно очутилась в сказке или только что получила настолько сильный удар, что не могла и вдохнуть. Заинтересованный, Джон проследил за ее взглядом.

Даже Джон вынужден был признать, что это походило на картинку из открытки. Маленькая улочка, окруженная более современными застройками, была такой узкой, что в ней могли поместиться лишь автомобиль и парочка прохожих. Небольшие тюдоровские домики были украшены корзинами плюща и остролиста. Солнечные лучи выхватывали алую краску дверей, насыщенно-голубые пальто прохожих, припаркованную у обочины машину цвета морской волны…

Джон повернулся к Гарри, которая все еще смотрела в ту сторону.

— Гарри?

— Я… — Она стряхнула с себя оцепенение и со слабой улыбкой взглянула на Джона. — Прости, я просто… это так здорово, вот и все.