- Значит, ужинать не будем.

- Нет.

Джон чуть взволнованно рассмеялся. Его глаза сияли.

– Ну хорошо. Я просто… - Он поднял блюдо, напоминая Шерлоку о том, что собирался готовить, повернулся, поставил тарелку на стол и выключил конфорку, на которой уже кипела вода. И вот он снова целует Холмса, обнимает за плечи, касается его шеи, зарывается пальцами в волосы.

На этот раз в поцелуе были безумие, страсть и напор. Шерлок не знал, кто из них направил поцелуй в это русло. Это была словно схватка, их ноги переплетались, мужчины спотыкались, цеплялись друг за друга, пытались устоять на ногах, не прерывая поцелуя, не размыкать губ. Джон опрокинул стулья и чуть не перевернул стол, Шерлок впечатался плечом в косяк, так, что явно останется синяк.

В конце концов, Джон остановился возле лестницы, видимо, осознав, что при данных обстоятельствах тащить Холмса наверх в спальню – идея не самая лучшая, за что тот был ему весьма благодарен. Уотсон потянул Шерлока за руку в гостиную, к длиннющему дивану, который оказался еще и более чем широким, когда они сбросили на пол подушки.

Одежда валялась на полу: Джон стянул рубашку еще на кухне, а Шерлок выскользнул из брюк в холле. Он вспомнил о том, как аккуратно была убрана обувь, улыбнулся и торопливо встал на колени, чтобы расстегнуть пряжку на ремне Джона.

- Ты знал, - упрекнул он Уотсона.

- Да… – дыхание Уотсона сбивалось, он пытался справиться с рубашкой Шерлока, что было ужасно трудно, учитывая, насколько ниже тот сейчас был.

– Твоя рубашка…

- Твои брюки… – парировал Шерлок. Наконец ему удалось расстегнуть пуговицу. Он стянул брюки вместе с трусами и легонько толкнул Джона.

Уотсон упал на диван, утягивая за собой Шерлока. Холмс упал ровно так, как и хотел – не лицом к лицу, а чтобы оказаться достаточно низко, чтобы лизнуть член Джона – лениво и упоительно медленно, а потом обвести языком головку.

- Ох… ебать, Шерлок… – выдохнул Джон.

- Возможно, позже, - ответил он, сомкнул губы и заскользил вниз.

Все тело Джона напряглось – каждая мышца. Он неловко придерживал голову Шерлока: то заставлял замереть наверху, то снова настойчиво тянул вниз, толком не зная, что делать, пока, наконец, не ухватил его за волосы - уверенно, настойчиво и в то же время нежно. А губы Шерлока тем временем скользили вверх, слегка сжимая головку.

Шерлок все думал, первый ли он мужчина у Джона – первый ли мужчина, который делает ему минет. Нет, ну конечно же, нет. Это же очевидно – в конце концов, Уотсон служил в армии. Холмс в армии не был, но кое-какие фильмы смотрел.

Возможно, некоторые фильмы были вполне достоверны. Но не все, конечно.

Шерлок уже собрался было вычислить процент этих реалистичных фильмов, когда Джон снова потянул его за волосы, приподнимая его голову так, чтобы посмотреть ему в глаза, возвращая тем самым в их собственную реальность.

Джон раскраснелся, а на его губах была полуулыбка. Он дрожал, дыхание было рваным – видимо, от слишком внезапного притока крови к паховой области.

- Ты что, пытался что-то сказать?

Шерлок моргнул.

- Я отвлекся.

- Ммм, - Джон ослабил хватку и погладил кудри Шерлока. – Только не говори, что меню обдумывал.

- Изображение Армии в кинематографе последних двадцати лет характеризуется обширным включением порнографических фрагментов.

Рука Джона замерла. Он резко втянул воздух и сказал:

- Тогда давай посмотрим, чему ты научился.

Шерлок усмехнулся и продолжил, но много времени это не заняло. Очень скоро Джон, задыхаясь, начал выдавать что-то нечленораздельное, что в равной степени могло быть как обрывками ругательств, так и протяжным: Шшшер-лл-ооок. Он порывисто вздохнул и кончил, всё продолжая что-то бормотать, а потом глухо застонал. Джон обхватил Шерлока руками, а тот подтянулся чуть выше и уютно устроился частично на груди Уотсона, частично на шершавой обивке дивана.

- Мне нравится этот диван, - сказал он, когда дыхание Джона немного выровнялось.

- Я сам всегда был к нему неравнодушен, - тихо хохотнул Джон.

- Слушай, сегодня же воскресенье, - сказал Шерлок. - Сейчас наверняка показывают повтор какой-нибудь моей передачи.

- Боже! Ты самый эгоистичный дурачина на свете! – Джон потянулся за пультом и очень быстро нашел повтор второго сезона «Переворота». – Эй! – радостно воскликнул Уотсон. - Это самый первый выпуск, который я посмотрел.

- Что за серия?

- «Кросс Киз».

- А можно поточнее, Джон? – нахмурился Шерлок.

- Да ладно, разве ты не помнишь? Вегетарианский ресторан в Йоркшире. Ну где владельцы – гей-пара?

- Вегетарианский ресторан в Йоркшире? – с насмешкой переспросил Шерлок. - Да они, верно, из ума выжили.

- Неужели не помнишь? – спросил Джон.

- Я удаляю те, что закрылись, - бесцеремонно ответил Шерлок, выхватил пульт и начал переключать каналы. Джон тихо лежал рядом, и Холмс посмотрел на него. В голубоватом мерцании телевизора Уотсон показался ему каким-то встревоженным, и он тихо позвал: - Джон…

- Отвали, мне нужно снова вскипятить воду, - отозвался он и поднялся.

- Я не голоден, - сказал Шерлок.

- Ты вообще ненавидишь есть, - ответил Джон, подобрал брюки и вышел.

Шерлок прислушался: Джон снова что-то шинковал на кухне, а когда звук телевизора становился чуть тише, можно было расслышать обрывки какой-то песни.

Понедельник, понедельник – это все, на что я надеялся. Ах, утро понедельника… В понедельник утром нет никаких гарантий, что вечером ты все еще будешь здесь со мной. (Прим. пер.: Neil Diamond - Monday, Monday.)

- Да пошло оно всё, - сказал Шерлок. Потому что даже несмотря на всю свою гениальность, славу и полдюжины ресторанов в Лондоне, Нью Йорке и Лас-Вегасе, он слишком отчетливо понимал, что дело проигрышное.

Потому что всё это правда. И уже утром ему нужно возвращаться в Лондон, а он точно знает (сколько бы Лестрейд ни притворялся, что это не так), что руководство канала скажет ему. Он знал, что означает, когда тебя отзывают в Лондон в самый разгар съемок.

- Что ты сказал? - позвал с кухни Джон.

Шерлок мгновенно принял решение. Он выключил телевизор.

- Я очень надеюсь, что у тебя где-нибудь завалялся чеснок, - сказал он и поднялся, оставив все проблемы возле пульта от телевизора, где им было самое место.

- Я думал, ты не голоден.

- Джон. О голоде и речь не идет, когда у кого-то появляется идея.

Джон повернулся и улыбнулся ему. Шерлок увидел эту улыбку, увидел такое доверие в глазах Джона, увидел все, что накопилось за эти три дня. И столько в этом было честного, беззащитного, настоящего, что Шерлок решил: здесь и сейчас. Теперь он точно знал, что делать дальше.

***

Гул далеких взрывов, от которого содрогается земля. Эти раскаты эхом отдавались в костях Джона, будто взмываешь вверх на американских горках, кинетическая энергия предвкушения неизбежного падения.

- Джон.

Ррра-та-та - треск артиллерийского огня совсем рядом, отчетливый и стремительный, Джон пригнулся, решив продолжать наступление любой ценой.

- Джон, проснись.

Еще три метра. Еще два метра. Еще один.

- Джон.

Уотсон вздрогнул и проснулся. Он лежал ничком и судорожно хватал ртом воздух: сон никак не отпускал его; наваливался сверху, давил на плечи. Джон всё не мог понять, почему в мире вдруг стало так темно – он был слеп, он был мертв, он был…

У себя дома, в своей кровати. А Шерлок был рядом – уже одетый, он сидел у изголовья и заботливо склонялся над ним. Еще не рассвело.

- Мне кошмар снился, - и как только Джон произнес это, сон начал таять, улетучиваться.

- Да, - спокойно сказал Шерлок. - Давай, пора одеваться.

Джон заставил себя сесть и потянулся за одеждой, аккуратно сложенной на стуле. Он не помнил, что оставлял ее там, и предположил, что об этом позаботился Шерлок, прежде чем разбудить его. Уотсон как раз застегивал рубашку, когда все стало немного проясняться.