Мэри: Не переусердствуй.

Молли: Я не знаю, с чего начать.

Арти: С сосисок. Я сделаю салаты и яичницу.

Молли: Сосиски. Ладно. Где они?

Арти: В холодильной камере.

[Молли исчезает в коридоре.]

Мэри: Она будет в порядке?

Арти: Я… Понятия не имею.

Мэри: И никаких саркастических комментариев?

Арти: Удивлен не меньше тебя.

[Кадры из зала, где Джон беседует с несколькими посетителями. В его глазах боль. Он улыбается, но улыбка какая-то пластиковая.]

Закадровый голос Шерлока: Однако, шеф-повар - не единственное слабое звено в цепочке.

[Джон гримасничает (быть может, он думает, что это улыбка, но верится с трудом) и уходит на кухню.]

[Кухня.]

Джон: Молли, четырнадцатый столик хочет цыпленка.

Мэри: Мистер Боскомб? Я уже приняла его заказ, он хочет сосиски.

Джон: А теперь хочет цыпленка. Он просил не беспокоить тебя, а просто сообщить на кухню.

Мэри: Бесцеремонный, больной на голову старый…

Джон: Так, заказ доставлен, мне нужен свежий воздух.

Мэри: Джон…

[Джон покидает кухню и выходит наружу. Молли смотрит ему вслед с выражением непонимания на лице. Шерлок смотрит тоже, но потом быстро переводит взгляд на Молли.]

Шерлок: Цыплята, Молли.

Молли: Будет сделано!

[Она приступает к работе: с цыпленком в одной руке и с ножом в другой.]

***

Зал был забит. Действительно забит, как было еще в Джоновом детстве. Это было нечто большее, чем временный наплыв посетителей в предыдущий день, обед с новобранцами и любопытными местными жителями, пришедшими поглазеть на Шерлока, а не поесть.

Все было по-другому. Джон не сомневался, что Шерлок привлек как можно больше посетителей, но на этот раз они должны были обратить внимание на еду. И это имело смысл. «Кухонный переворот» следовал своим шаблонам, и этот шаблон четко говорил, что суббота - день начала нового меню, попытки взбодрить сотрудников ресторана.

Люди, сидящие в зале, дураками не были: они прекрасно понимали, что больше не будут есть в «Империи» Джеймса Уотсона. Они пришли, чтобы поесть в «Империи» Шерлока Холмса, и каждый раз, когда Джон слышал от кого-нибудь из посетителей что-то вроде “О, какое хорошее меню!”, ему хотелось стереть с лица фальшивую улыбку и свалить подальше.

- Да из тебя бы вышел потрясный официант, - смеялась Мэри в начале вечера, и Джон улыбнулся ей в ответ. Его нога даже не пульсировала, хотя он не сомневался, что плечо будет отдавать болью всю ночь напролет.

- Не забывай делиться чаевыми, - напомнил он, и Мэри закатила глаза, продолжая готовить салаты и яичницу для двенадцатого столика. Джон изо всех сил пытался вообще ни о чем не думать. Так будет полегче.

- Джон, Джо-онни.

Голос знакомым не был, хоть и напоминал один из тех, что Джон слышал еще в детстве: пожилого мужчины, подобные которому всегда полагали, что о них будут отзываться тепло и с любовью, проявлять к ним должное уважение. Джон поставил стаканы с водой на поднос и обернулся к говорящему: слегка узнаваемому. Одет он был явно по случаю: в камзол, не меньше, и карманные часы. Не совсем по правилам - их носят в отдельности от формы, но старика, похоже, этот факт совсем не интересовал - для него часы играли огромное значение, иначе он бы и не надевал их вовсе.

- Мистер Боскомб, - начал Джон. - Не ожидал вас здесь увидеть.

- А где я еще должен быть, парень? - насмешливо спросил тот. - Мертвым?

- Ну пап, - протянула молодая женщина, стоявшая позади него.

- Перестань-ка пялиться на меня с выражением шока на лице, - посоветовал мистер Боскомб. - Стоит старикам хоть намекнуть про смерть - и молодняк уже смотрит так, будто бы сама старуха с косой стоит у них за плечом. Само собой, я здесь, да и деда твоего знал. Собирался повидать «Империю» прошлой ночью. Должны были прийти вчера вечером, но она, - он бросил грозный взгляд на женщину, которая выглядела немного бледной, - подумала, что у меня был сердечный приступ. Просто стенокардия, как я и говорил.

- Пап, в твоем возрасте…

- В твоем возрасте я покорял Килиманджаро, а ты попиваешь послеобеденный чаек и ходишь на кружки по вязанию. Неудивительно, что ты не можешь распознать стенокардию. Не удивлюсь, если ты сама полагаешь, что конец твой близок. - Он повернулся к Джону. - Твой дед основал ресторан.

- Совершенно верно, - подтвердил Джон. Посмотрев, он убедился, что Андерсон сосредоточен на Мэри, принимающей заказы. Он искренне надеялся, что та удержит его внимание как можно дольше. - Думаю, он и не ожидал, что ресторан просуществует аж шестьдесят лет.

- Чепуха, - выпалил мистер Боскомб. - Он рассчитывал лет на сто. И вышло бы именно так, не будь новое поколение таким тупоголовым.

Один. Два. Три.

- Да, ну…

- Суши, - мистер Боскомб усмехнулся и повернулся к дочери. - Вы едите суши.

- Гора Килиманджаро, но не суши? - спросила та. Джону она определенно нравилась.

- Хотите сдохнуть от сырой рыбы - дело ваше. Я же покорю вершину, буду чувствовать холодный ветер, бьющий мне в лицо, а потом разобьюсь о скалы. Вот что значит быть живым. Вам не понять. Хотя… - мистер Боскомб снова посмотрел на Джона. - Ты, парень, был Афганистане, так?

Или в Ираке.

- Да.

- Вечный Афганистан. Нелепая война. Нелепое место. Хуже, чем Россия зимой. Жуткое зрелище. Он этого не заслужил.

- Россия? - переспросил Джон немного смущенно. - Но Джеймс был в Тихом океане, а в России - его отец, Джон.

- Я тебе не про Россию рассказываю, а про твоего деда. Отличный был мужик.

“Да и я еще всех нагну”, - подумал Джон и вытряхнул голос из головы. Он посмотрел на дочь, которая пожала плечами и качнула головой, и попытался сосредоточиться.

- Простите, а что именно… - нерешительно начал он, но мистер Боскомб, казалось, его слушать не желал.

- Видеть, что ресторан пришел к такому… Рад, что ты взял ситуацию в свои руки, хоть пока все и идет через одно место. Кстати, что, говоришь, здесь хорошего?

Ресторан. Джон закрыл глаза и медленно посчитал. Четыре. Пять. Шесть.

- Цыпленок.

- Попробую его попозже. Главное - скажите повару, чтобы не беспокоили официантку.

- Как скажете, мистер Боскомб, - Джон открыл глаза и увидел, как дочь старика шепотом приносит извинения.

Джону вообще похуй. Он покинул столик и осмотрел зал в поисках Мэри.

Но ее не было. Зато в углу был Андерсон. Который направил камеру прямо на него.

Вот мудак.

Джон почти вслепую зашел на кухню. Он не помнил, что сказал. Единственное, что он помнил, так это Шерлока, стоящего рядом с Молли - холодного, неприступного и даже не посмотревшего на него.

Никогда еще Джон не покидал кухню так быстро.

***

Дни Наблюдений всегда были самой худшей частью. День, идущий после того, как Шерлок получил удовольствие от работы, когда он все-таки принял решение и понял, что именно нужно делать. Не самый лучший день - второй или третий спустя введения нового меню, когда все начало вставать на свои места и налаживаться. Конечно, прогресс после такого небольшого срока проступал нечасто, но бывали моменты, когда Шерлок видел проблеск совершенства: шеф-повар слаженно работает с персоналом, блюда отлично готовятся и заказы не отменяются.

Сегодняшний день к числу таких не относился. И, если подумать, Шерлока это не удивляло. Что-то весь день не давало ему покоя: что-то назойливое, маячащее в глубине сознание. Это нечто не говорило ни слова, но как будто молча насмехалось над разглагольствованиями Шерлока о том, что он знает все, и именно это раздражало больше всего - ведь, по сути, он знал все. После Дня Наблюдений Шерлок, как правило, точно знал, что изменять дальше: что внести в меню, что делать с персоналом, что выкинуть, а что оставить.

Однако сегодня Шерлок колебался. Он сделал все возможное, чтобы этот легкий тик, эта назойливая мысль вышла прочь из его головы.

Этот тик напоминал его брата Майкрофта, с его вечным я-все-знаю-и-раздавлю-ваше-мнение-своим-зонтом эго. Было время, когда Шерлок мог заткнуть Майкрофта в своей голове с помощью кокаина, который успешно справлялся со своей задачей. Если бы сейчас этот голосок внутри него хоть заикнулся о всяком хламе и безделушках, Шерлок вскинулся и сразу пошел бы в поисках чего-то в этом роде; даже в таких крохотных городках, как Брикли, всегда было где запастись всем необходимым.