— Я хотел тебя, — сказал Шерлок, — с самого начала. Я хотел тебя всего.

Чеснок был готов. Джон выключил конфорку, наполнил тарелки ризотто и украсил сверху хрустящим чесноком.

— Я не был уверен, было ли…

— Было ли что? — Джон ладонью смахнул травы с разделочной доски в тарелки. Он сполоснул руки, вытер их полотенцем. Шерлок не мог отвести взгляда.

— Было ли желание взаимным. Всё ли ещё оно взаимно.

Джон опёрся руками о стол и на секунду опустил голову. Шерлок смотрел, как поднимается и опускается его спина в такт дыханию. На кухне было тихо, и Шерлоку не было видно лицо Джона. Он осознал, что до сих пор так и не увидел его лица.

— Джон…

— Замолчи, — хрипло произнёс Джон. — Просто… помолчи минуту, хорошо?

— Хорошо.

— Ты разговариваешь.

— Прости.

— Шерлок, — предупредил Джон, и Шерлок стиснул зубы. Он чувствовал разлитое в воздухе напряжение, и у него сжалось все внутри.

Злой. Джон был… зол.

Джон медленно выпустил воздух из лёгких, потом взял тарелки и развернулся — наконец-то — к Шерлоку, готовый подать ужин, который приготовил на его кухне.

— Ужин готов, — сказал Джон, и его тон вновь был полностью спокойным и собранным. Он поставил тарелку перед Шерлоком. Но глаза его были тёмными, а лоб пересекали морщины, как будто он с трудом удерживал на лице спокойное выражение. Как будто малейшее движение со стороны Шерлока может разбить его на куски.

Шерлок знал, что это, скорее всего, плохая идея. Но он всё равно хотел увидеть.

Джон собирался отойти, выйти из досягаемости, сесть и приняться за свой ужин. Шерлок дотянулся и ухватил его за рукав.

— Джон…

— Знаешь, — сказал Джон, — для человека, у которого так хорошо подвешен язык, как ты утверждаешь, ты хреново извиняешься.

— Мне это раньше было не нужно.

— Я слышал, — сказал Джон с утомлённым вздохом. — Не знаю, смогу ли я это сделать.

Сердце Шерлока пропустило удар, во рту пересохло, и на секунду он услышал, как слова Джона отзываются эхом в его голове.

«Джон», — пытается он сказать, но имя застряло в горле, обвилось вокруг языка, отказывается выговариваться. Его рот переполнен именем Джона.

Шерлок сглотнул. Представил, как имя Джона скользит вниз по горлу, устраивается где-то в грудной клетке, с комфортом обернувшись вокруг его сердца, выгравированное на стенках его желудка.

— Ты злишься на меня, — произнёс Шерлок, и Джон рассмеялся.

— Злость даже близко не отражает то, что я чувствую.

— Почему?

Джон рассмеялся, и это был неприятный смех. Сухой, ироничный, и от него желудок Шерлока странно сжался. Это не было ужасно, но фактически было очень, очень неправильно.

— То, что я должен тебе это объяснять…

— Пожалуйста.

— Ты, хренов…

А потом Шерлок оказался на ногах, так и не поняв, встал ли он сам или это Джон поднял его, подтащил к себе, схватив за загривок. Но Джон — Джон целовал его. Жёстко, быстро и яростно. Джон вцепился в его рубашку, зубы зло кусали губы и язык Шерлока, и он мог лишь позволить Джону контролировать поцелуй, позволить вторгнуться в свой рот и наслаждаться процессом.

И ох, как интересно — до какой же степени Джон наслаждался процессом.

Шерлок подумал, что мог бы отстраниться. Повернуть голову ровно настолько, чтобы разорвать контакт, и Джон бы отпрянул, тяжелое дыхание повисло бы между ними, а потом он бы встал и извинился, выскользнул из квартиры, и они бы никогда не увиделись снова. Это было бы концом.

Нет.

Шерлок проявил напор, ответил на невысказанный вопрос Джона, положив руки на его шею, приоткрывая свой рот, чтобы почувствовать вкус чеснок-обжаренный-масло Джона. Он почувствовал его улыбку, испарину на его шее, то, как рука Джона усиливала хватку в его волосах, тянула его за кудри сильно, почти болезненно.

Шерлок был как в тумане, ощущая, как вокруг начинает закручиваться вихрь: запах позолотившегося масла и чеснока; Джон здесь, на его кухне, целует его; треск огня, сжигающего «Империю» дотла; звук шагов Грега, отзывающихся эхом в пустых коридорах BBC. Все эти обрывки видений и ощущений кружили и наслаивались друг на друга, а потом он почувствовал руку Джона на своей груди, отталкивающую его, и позволил Джону разорвать поцелуй.

Джон не отстранился; тяжело дыша, он уперся лбом в лоб Шерлока. Он ударил Шерлока по груди руками: первый раз — как будто проверяя, может ли он, второй раз — с большей силой, как будто почти желая этого.

— Ты оставил меня, — сказал Джон.

— Мне пришлось.

— Ты даже не сказал мне, что уходишь. Ты просто ушёл.

— Это… это был не мой выбор, Джон.

— Ты мог сказать хоть что-нибудь, я даже проснулся, когда ты уходил.

— Ты был в полусне. Ты бы не запомнил.

— Я помню достаточно хорошо. Ты сказал мне засыпать обратно, ты мог бы упомянуть, что должен уходить.

— Я подумал…

— Ты подумал о чём, Шерлок? — снова набросился на него Джон; Шерлок споткнулся и упал назад в кресло. Джон отошёл назад на несколько шагов для большей выразительности. Шерлок почувствовал укус холода там, где Джон только что был прижат к нему. — Подумал, что избавишь меня от мучительного, полного слёз, затянутого прощания? Что, тебе было сложно просто сказать мне, что тебе на меня наплевать?

Джон был потрясающий, Джон был замечательный, Джон ходил взад-вперёд по кухне, вцепившись руками в волосы. Шерлок больше всего на свете хотел поцеловать его, а у него не получалось его даже поймать. Может, если он застанет Джона врасплох…

— Это не…

— Боже, Шерлок. Ты, блять, привез меня к себе домой, похитил меня и устроил мне потрясающий день, который легко принять за медовый месяц, а на следующее утро ты срываешься и уходишь, даже не оставив мне грёбаную записку. Без объяснений!

— Я объяснил, в последние пять минут шоу, я объяснил…

— Это? — засмеялся Джон. — Это было не объяснение. Ты просто законченный идиот — это была блядская мастурбация. Ты фонтанировал ебаными банальностями, чтобы почувствовать себя лучше из-за то­го, ка­ким во­нючим, гни­лым спо­собом ты ме­ня ос­та­вил, и это только доказывает, что ты знал, что поступаешь как идиот.

— Я не знал, как тебе рассказать.

— Рассказать что? Что в итоге ты не хотел быть со мной вместе? Что неделя была чертовски скучной, а я был просто способом развлечься?

— Нет!

— Я искал тебя! Весь день, я высматривал тебя, а ты просто ушёл. И после этого ты начинаешь мне втирать, как ты оставлял мне закодированные сообщения, которые должен был расшифровывать? Это не… Шерлок, это просто — так не поступают с людьми, так просто не поступают с людьми, которые тебя любят. Ты просто не можешь заставить кого-то быть неравнодушным к тебе, а потом…

Шерлок выпрямился в кресле.

— Повтори.

— Что?

— Ту часть — ты… любишь меня?

Джон всплеснул руками.

— Разумеется, я тебя люблю, ты, чокнутый ублюдок! — заорал он, и Шерлок радостно рассмеялся. Злой Джон был чудесным зрелищем. Он кружился как волчок, и Шерлок порывисто протянул руку, подтянул Джона за ремень брюк и уткнулся ему лицом в шею. Джон стукнул его по плечам в знак протеста, а затем провёл ладонями по коже, всё ещё трясясь от злости.

— Скажи ещё раз.

— Так не поступают с людьми, — повторил он, почти исчерпав злость, и Шерлок отстранился, чтобы улыбнуться ему.

— Не эту — другую часть.

— Я люблю тебя.

— Да, — счастливо выдохнул Шерлок и поцеловал Джона, чтобы узнать, такой ли он сердитый на вкус, как на вид. Дрожь, жар и — да, вот он — вкус вина на губах Джона. Шерлок ощутил на его языке привкус ежевики и шоколада, которые почти не различал в самом вине. Целующийся злой Джон был столь же обжигающим и убедительным, как и разговаривающий злой Джон, потому что, хотя Шерлок и наступал на Джона, это Джон надвигался на Шерлока, обнял Шерлока всем телом и впечатал его в стол. — Оу!

— Поцелуи ничего не изменят, — прорычал Джон.

— Боже, надеюсь, что нет, — простонал Шерлок. Край стола упирался ему в поясницу, но спереди к нему прижимался Джон, и Шерлок чувствовал через одежду его твёрдый член. Его собственный член становился всё твёрже с каждой секундой.