Закадровый голос Джона: Меня назвали в честь моих дедов. Первый Джон — ну, у оригинального Джона Х. был сын, второй Джон. Первый Джон служил в Британской Армии в первой англо-афганской войне, в 1880 и 1881 году. Он был в Пакистане в течение четырёх -пяти дней, не очень долго, а потом его ранили, он заболел малярией и его отправили домой. Он привез с собой сувениры: ковры, развешанные у нас на стенах, и рецепт афганского плова, который он делал каждый год до самой смерти. Он женился на моей пра-пра-бабушке, Мэри, и они родили моего прадеда, второго Джона.

[Теперь следующий Джон.]

Закадровый голос Джона: Это был… 1890 год. Когда началась Первая Мировая, ему было двадцать четыре года. Это был, знаете, один из тех браков военного времени. Он отправился воевать в окопах, умудрился пройти войну практически без царапины, а затем отправился в Россию воевать в их гражданской войне, а жена осталась дома, беременная моим дедом, Джеймсом. Он привёз домой рецепты хлеба, курицы и фаршированных перцев.

[Портрет Джона №2 заворачивают и увозят. Джеймс выходит на сцену.]

Закадровый голос Джона: Мой дедушка, Джеймс, он тот, кто основал ресторан, когда вернулся домой со Второй Мировой. Он присоединился к военно-морскому флоту — как я думаю, в основном, в пику своему отцу — и привез домой все эти азиатские блюда: лапшу, и чеснок, и имбирь. Он вернулся в Брикли и, так как он вырос с этой едой, которую его отец и дед привезли с собой, он захотел поделиться найденным со всеми. Итак, он открыл ресторан в 1949, и это было фантастически глупое решение, потому что нормирование продуктов было ещё хуже, чем во время войны, и они с моей бабушкой почти обанкротились с этим предприятием. Но они прорвались.

[Теперь камера на Хэмиша. ]

Закадровый голос Джона: Мой отец, Хэмиш, продолжил дело после того, как умер дедушка. Он вырос вместе с «Империей», так же как и я. Никогда не думал о другой профессии. Не уверен, что он был таким уж хорошим поваром, вообще-то, но он верил в ресторан. Он с радостью позволил нам с Гарри искать свой собственный путь. Гарри с её фотографией, мне с медициной. Я думаю, это потому что он знал, что мы всегда будем возвращаться.

[Пауза, пока Хэмиша заворачивают и уносят в офис управляющего, к остальным трём портретам, прислонённым к столу.]

Закадровый голос Джона: Он был прав.

[Офис управляющего, Джон сидит за столом. Очевидно, что это интервью, а не спонтанная беседа.]

Голос за кадром, в котором узнаётся Лестрейд: Ты отправился в Афганистан.

Джон: Как и первый Джон Х., да. Он тоже был доктором. Моя жизнь повторяет его жизнь в очень многих аспектах. Хотя у него тоже не было «Империи» в которую возвращаются домой.

Голос: Как думаешь, это хорошо или плохо? Иметь «Империю»?

Джон улыбается и задумывается ненадолго.

Джон: И то и другое. «Империя» дала мне что-то стабильное, чтобы держаться. Попытка спасти её, попытка сохранить её на плаву — это дало мне цель. Я отчаянно нуждался в этом. Думаю, что возвращаясь домой, получили мы ранения или нет — нам всем нужно что-то вроде этого. Нам нужно что-то стабильное, какая-то цель, иначе мы просто просыпаемся по утрам и депрессия — это настолько тяжело, что ты даже не можешь встать с постели. И ты видишь мир в сером цвете и ничего не можешь с этим поделать. Если бы не «Империя»… я не знаю. Я бы потерянно бродил, ожидая, когда кто-нибудь признает меня, ожидая, когда что-нибудь случится со мной. Бог знает, произошло бы это когда-нибудь.

Голос: А плохое?

[Улыбка Джона становится немного неуверенной.]

Джон: Ну. Может, не настолько плохое. Не на самом деле. Благодаря «Империи» я понял, кто… что мне нужно. Если я не могу это получить… что же, это не вина «Империи». Мне остаётся только надеяться на лучшее, не так ли?

[Кухня. Молли замешивает тесто. Её белую форму повара прикрывает фартук, волосы убраны в хвостик, и она концентрируется, как будто ей предстоит самый сложный экзамен в жизни.]

Закадровый голос Шерлока: В обеденном зале старое заменяется новым. Но на кухне — новое заменяется старым. Не в плане еды, а в плане энергии. Проблема «Империи» в том, что она заскучала. Застряла в колее, где они подавали еду, которая ничего не значила ни для них, ни для кого бы то ни было ещё, застряла, подавая те же самые неинтересные блюда изо дня в день. Но они обладают главной ценностью — сердцем. И так же как снятие коврового покрытия открыло пол из твёрдых пород дерева, требуется немного усилий, чтобы осознать и открыть его.

Молли: Итак, Шерлок дал мне задание. Мы больше не будем подавать хлебную корзину в обычном виде. Вместо этого, он сказал, что я должна поработать над приготовлением нового блюда из пасты. У меня есть рецепт и несколько вариантов, и я собираюсь их все попробовать.

Арти: Паста — это скучно. А вот это…

[Арти размахивает кухонной горелкой, установив пламя максимально высоким. Треск и шипение горелки явно восхищают его.]

Молли: Арти, если ты продолжишь это делать, у тебя кончится бутан.

Арти: Я ещё куплю.

Молли: Ты разорён.

Арти: Я ограблю банк и использую деньги, чтобы купить ещё бутана. А потом я куплю горелку побольше.

Молли: Разве ты не должен делать хлебный пудинг?

[Арти отвлекается, Молли возвращается к тесту. Через несколько мгновений…]

Арти за кадром: ОЙ.

Молли: Я сказала тебе перестать играть с этим.

Арти за кадром: Кажется, я сжёг брови.

[Неизвестная комната, судя по лестнице, это холл или коридор; внизу видна помывочная комната. Мэри упаковывает скатерти. Ей помогает управляющая с размытым лицом.]

Мэри: Точно скажу, я не буду скучать по глажке этих скатертей.

Управляющая: Может быть, нам стоит сохранить их?

Мэри: С какой целью? На тоги? Ооо, а это идея. Давайте устроим вечеринку в римском стиле. Приходите в тоге и получите бесплатный стакан выпивки.

Управляющая: Приходите в тоге, и я подумаю, что вы уже и так много выпили.

Мэри: Ой, Грег, что ты думаешь? Если бы мы предлагали бесплатный напиток, ты бы пришёл в тоге?

Голос за кадром: Зависит от напитка.

Мэри: Ты имеешь в виду, зависит от того, будет ли его тебе подносить Молли?

Управляющая: И будет ли она в тоге.

Голос за кадром: Эй!

[Кухня. Молли, нахмурившись, смотрит в кастрюлю со слабо кипящей водой.]

Арти: Ну?

Молли: Это не имеет ничего общего с тем, как печь пирог.

Арти: Там на полке коробка макарон. Я никому не расскажу.

[Но Молли качает головой.]

Молли: Нет.

[Она поворачивается к разделочной доске и начинает замешивать ещё одну порцию теста из муки и воды.]

Закадровый голос Джона: Дедушка верил в неё. Он любил «Империю» всем сердцем.

[Ещё один кадр с Арти, который очень осторожно наставляет кухонную горелку на формочки и наблюдает, как сахар медленно тает и приобретает золотисто-коричневый цвет. Он ухмыляется.]

Закадровый голос Джона: Он проводил здесь много ночей. У него были ожоги на руках до самых локтей, и у меня нет других воспоминаний о нём, кроме как на кухне или в обеденном зале; готовящим еду, или подающим её клиентам, или наблюдающим за тем, как они её едят.

[Снова Молли, ставящая перед Мэри тарелку с равиоли, и та визжит от радости и без колебаний подносит вилку ко рту. Молли наблюдает, на её лице написана гордость, когда Мэри начинает есть с очевидным наслаждением.]

Закадровый голос Джона: На его лице всегда было выражение… не знаю, может, радости? Как будто, поглощая его еду, вы делали ему самый лучший комплимент. И я наблюдал за ним и думал — это самое лучшее на свете. Наблюдать, как любят то, что ты создал. Видеть, как что-то, что ты любишь, ценят.

[Назад к Джону, сидящем в своём кабинете, у него берут интервью.]

Джон: Я хочу этого. Да.

Голос: Для себя?

Джон: Для всех нас. Каждый заслуживает того, чтобы делать то, что он любит делать и чтобы его ценили за это.

[Кадры обеденного зала, быстрая перемотка. Деревянный пол шлифуется, полируется, покрывается лаком. Стены очищают, и на них наклеивают новые обои. Регулируется освещение, расставляются маленькие стеллажи. Заменяют столы и стулья. Когда все готово, мы смотрим на пустой зал. Обычная скорость: входит одинокая фигура — это Шерлок. Он выходит на центр зала, оглядывается с нейтральным выражением лица, а затем коротко одобрительно кивает и уходит.]