— Кто привёз её? — спросила Молли.

Охранник достал из кармана маленький блокнот и проверил:

— Местный механик по имени Майк Атаджи. Кажется, здесь была фотография… — Он перелистнул несколько страниц и достал вложенную в блокнот цветную фотографию. — Вот он.

Я склонился вперед, чтобы посмотреть фото. Да, это был мой старый механик, прохиндей Майк. Майк был чудесным работником, когда необходимо было починить «Голубого Жучка», его работа была почти что волшебством, когда он снова и снова возвращал машину из мёртвых.

— Он сказал, кто доставил машину к нему? — спросил я.

Охранник проверил записи:

— Вот. Она уже была в его мастерской, когда он пришёл, вместе с задатком и срочным заказом, гласящим: «Почини это для Гарри Дрездена и верни по следующему адресу, или пострадаешь, смертный кузнец».

— Кот Ситх, — сказал я. — Что ж, по крайней мере, он не сидел, сложа лапы, пока мы были на острове.

Послышался низкий рокочущий звук, и из гаража выскользнул Монстромобиль, капли воды на его мерцающей поверхности делали его похожим на всплывающего из глубин левиафана с фарами на лбу. На нём всё ещё оставалось несколько вмятин и царапин, но лобовое стекло было заменено, а двигатель работал просто прекрасно.

Что сказать, я не автомобильный фанат, но моей голове зазвучали гитарные рифы из «Bad to the Bone».[10]

— Колёса, — сказал я. — Отлично.

Монстромобиль плавно подъехал и остановился возле нас, с него всё ещё стекала вода; из него вышел второй охранник и оставил дверь водителя открытой, потом обошёл машину и открыл пассажирскую дверь для Молли.

Я тронул Молли за плечо, останавливая её, и спросил как можно тише:

— Как сильно ты доверяешь своему другу мистеру Этри?

— Этри запросто может выступить против тебя, — ответила Молли. — Может переломать тебе кости. Он может перерезать твоё горло, когда ты будешь спать, или может заставить землю поглотить тебя. Но он никогда не будет скрывать свои намерения. Он не мой друг, Гарри. Но он мой союзник. И он хороший.

Я хотел сказать что-то хитрожопое на тему: «Не доверяй никому, кто живёт рядом с королевствами Феерии», но сдержался. С одной стороны, паранойя свартальвов выродилась в вид искусства, и я не сомневался, что они будут подслушивать всё, что кто-либо сказал на их счёт и не находился при этом на своей личной территории. Было бы глупо оскорбить их. С другой стороны, у них была абсолютно непробиваемая репутация чести и нейтралитета. Никто даже на шишечку не наезжал на свартальвов, хотя они очень редко давали повод для этого. Из-за этого у них была целая баржа уважения.

Они также отличались особым отношением к обещаниям, сделкам и правилам. Или только к букве таковых.

— Как звучало ваше соглашение? — поинтересовался я, направляясь к водительской двери.

— Я получила квартиру. В смысле — она моя. Я — владелец. Они обслуживают её в течении пятидесяти лет, и пока я нахожусь в пределах их собственности, я считаюсь гражданином их нации, со всеми входящими правами и привилегиями.

Я присвистнул. Мы сели и захлопнули двери.

— И что они получили взамен?

— Их честь. А ещё, может, и разрешённую для них проблему с этой нашей бомбой.

— Адские колокола, — сказал я. — Гляжу я на тебя — и вижу, что ты стала совсем взрослой.

— Ты и смотрел на меня, — парировала Молли. — Весь день смотрел.

Я попытался сделать взгляд не слишком виноватым:

— Угум.

— Знаешь, — продолжала она, — я чувствую давление внутри тебя.

— Это крепко застёгнуто, — ответил я, когда мы тронулись. — Не волнуйся. Я не собираюсь позволить этому… я буду держать это подальше от тебя.

Молли сложила руки на коленях и уставилась на них. А потом тихо произнесла:

— Если это даровали тебе, предложили открыто — у тебя этого уже не отберут. Всё, что ты должен сделать — это принять этот дар.

Часть меня ощутила, как что-то разрывается у меня в груди — так больно было слышать надежду и неуверенность в голосе Кузнечика.

Но другая часть меня хотела завыть и наброситься на неё. Взять её. Прямо сейчас. Эта часть даже не хотела дожидаться остановки машины. И в обычной ситуации у меня не было бы никаких причин не поддаться этому порыву, ну, если не считать возможности попасть в аварию. Молли теперь была взрослой женщиной. И исключительно привлекательной. Я однажды видел её обнажённой, и она была действительно хороша. И она хотела этого… даже страстно желала. И я доверял ей. Я многому научил её за все эти годы, и кое-что из этого было очень интимным. Отношения между чародеем и ученицей едва ли были чем-то неслыханным среди чародеев. Некоторые даже поощряли это, потому что тёмная сторона секса могла нести в себе чертовски больше опасного, чем развлекательного. Они считали обучение физической близости чем-то столь же неразрывно связанным с магией, как и с самой жизнью.

И возможно, если смотреть на это с точки зрения чистого, незамутнённого разума, в их подходе и был какой-то резон.

Но иметь резон здесь было недостаточно. Я знал Молли, когда она ещё носила подростковый лифчик. Мы с ней как-то болтали в её домике на дереве, когда она пришла домой из школы. Она была дочерью человека, которого я уважал больше всех на свете, и женщины, которой я меньше всего на свете хотел перечить. Я считал, что люди, обладающие авторитетом и влиянием — особенно те, которые выполняли роль наставника и учителя — имели гигантского уровня обязанность поддерживать баланс в своём влиянии на менее опытных людей.

Но главным образом я не мог этого сделать потому, что она сохла по мне с четырнадцати лет. Она была влюблена в меня, или, по крайней мере, думала, что была… а я не отвечал взаимностью. Было бы несправедливо воспользоваться её чувствами. И я бы никогда, никогда не простил бы себе, если бы причинил ей боль.

— Всё в порядке, — её голос был не громче шёпота. — Правда.

Я едва ли мог что-то на это ответить. Поэтому я протянул руку и мягко сжал её ладонь. Через некоторое время я сказал:

— Молли, я не думаю, что это когда-либо произойдёт. Но если это всё же когда-нибудь случится, я чертовски уверен, что первый раз будет не таким. Ты заслуживаешь лучшего. И я тоже.

Затем я снова положил обе руки на руль и продолжил вести машину. Мне нужно было подобрать ещё кое-кого, прежде чем я устрою Красной Шляпе свою версию кризиса с заложниками.

Когда я припарковал Монстромобиль на улице возле дома Карпентеров, было около пяти. Это было самое яркое строение на пять миль вокруг, и оно вписывалось в остальной жилой район примерно так же, как гусь в скопление рыб фугу. Я выключил двигатель и слушал, как он стихает. Я не смотрел на дом.

Я вышел из машины, захлопнул дверцу и прислонился к ней, всё ещё не глядя на дом. Мне этого не требовалось. Я видел его достаточно часто. Это был великолепный дом в колониальном стиле, в комплекте с ухоженными растениями, красивой зелёной лужайкой и белоснежным забором из штакетника.

Кузнечик выбралась из машины и обошла её, встав рядом со мной.

— Папа на работе. Песчаного краулера не видно, — заметила Молли, кивнув в сторону подъездной дорожки, где её мать всегда парковала свой минивэн. — Кажется, мама собиралась сегодня взять Джавов[11] в Ботанический сад на празднование Хэллоуина. Так что малышни не должно быть дома.

Этим Молли хотела сказать мне, что сейчас мне не грозит столкнуться лицом к лицу с моей дочерью, и я могу перестать трусить.

— Просто иди и приведи его, — попросил я. — Я подожду здесь.

— Конечно, — ответила она.

Молли подошла к входной двери и постучала. Пару секунд спустя что-то огромное со стуком врезалось в дверь с другой стороны. Тяжёлая дверь подпрыгнула в раме. От удара с крыши над крыльцом посыпалась пыль. Молли напряглась и попятилась. Секундой позже последовал ещё удар, и ещё один, затем звук когтей, неистово скребущих по двери. И снова удары.