Я пнул малка пяткой и послал его в полёт через весь зал в каменную стену. Он ударился об неё с протестующим воем. Я вернул своё внимание обратно к Мэб как раз когда она уронила один магазин на пол и выудила второй.

Прежде чем она успела вставить его в оружие, я рубанул по воздуху рукой и проорал:

— Forzare!

Невидимая сила, хлестнув, вырвала обойму и дробовик из её рук.

Я сделал дёрганое движение, и отскочивший дробовик внезапно выстрелил в пустое пространство между нами. Я ухватил его за ствол (который был чертовски горячим) в момент, когда малк очухался и прыгнул на меня снова. Держа ружьё двумя руками, я взмахнул и обрушил его малку на череп, достаточно сильно, чтобы сбить того на пол и оставить лежать без сознания.

Мэб издала радостный, серебристый смех и захлопала в ладоши, как маленькая девочка, которой только что сказали, что она получит пони.

— Да! — сказала она. — Прекрасно. Жестоко, зло и прекрасно.

Я держал ружьё, покуда оглушённый малк не пришёл в себя и не принялся угрюмо красться прочь, и лишь когда он скрылся из виду за углом, я снова повернулся лицом к Мэб.

— Это начинает надоедать, — сказал я. — Неужели вам больше нечем заняться, кроме как играть со мной в сто одну смертельную ловушку?

— Разумеется, есть, — ответила она. — Но что есть игры, как не подготовка к грядущим испытаниям?

Я закатил глаза.

— Развлечение? — предположил я.

Радость ушла с её лица, сменившись обычным ледяным спокойствием. Это была жуткая трансформация, и я понадеялся, что не спровоцировал её своей хитрожопостью.

— Развлечение начинается, когда игры заканчиваются, мой Рыцарь.

Я нахмурился.

— Что это должно означать?

— Это значит, что наряды ожидают тебя в твоих покоях, и ты должен облачиться для вечера, — она повернулась, чтобы выйти вслед за малком, и её одеяние прошелестело по каменному полу. — Сегодня вечером, мой чародей, предстоит… развлечение.

Вернувшись в свою комнату, я нашёл ожидающую меня одежду: смокинг в тёмно-серебряных и жемчужных тонах. В первом из двух бумажных свёртков оказалась пара запонок, украшенных драгоценностями, чересчур голубыми и блестящими для сапфиров.

Во втором оказался амулет моей матери.

Это была обычная серебряная пентаграмма: помятая пятиконечная звезда, заключённая в круг, на простой серебряной цепочке. В центре находился небольшой красный камень, вырезанный по размеру. Когда-то я приклеил его сюда термоклеем. По всей видимости, Мэб отправила амулет настоящему ювелиру, чтобы надёжно закрепить камень. Я осторожно прикоснулся к нему и сразу почувствовал энергию — парапсихологический дневник путешествий моей покойной матери.

Я надел амулет на шею и почувствовал внезапное, глубокое чувство облегчения. Мне казалось, что он пропал, когда моё продырявленное пулей тело упало в воды озера Мичиган. Я немного постоял, прижимая его рукой к себе, ощущая при этом только приятное давление металла под ладонью.

Затем оделся в смокинг и полюбовался на себя в зеркало размером с бильярдный стол.

— Просто жиголо, — фальшиво пропел я, пытаясь развеселиться. — Куда бы я ни пошёл. Люди догадаются, что за роль я играю.

Парень, смотрящий на меня из зеркала, выглядел грубым и безжалостным. Скулы резко выделялись. Я потерял много веса, пока был в состоянии, аналогичном коме, а за время реабилитации нарастил только сухие мышцы. Жилы проступали под кожей. Мои каштановые волосы свисали ниже подбородка, чистые, но лохматые. Я не собирался подстригать их или требовать парикмахера. Я уяснил, что с помощью магии можно сделать гадость, если достать прядь волос, так что решил их не трогать. Хотя предпочёл избавиться от бороды. Борода отрастает быстро, но если бреешься каждый день, за это время щетина не вырастет достаточно, чтобы можно было использовать её против вас — и то, что остаётся после бритья, в любом случае слишком мелкое, чтобы создать приличный канал связи.

С длинными волосами я выглядел ещё более похожим на брата. Надо же. Длинное, худое лицо, тёмные глаза, под левым — вертикальная линия шрама. Кожа стала совсем бледной. Я не видел солнца в течение нескольких месяцев. Многих месяцев.

Пока я разглядывал себя, песенка стихла. У меня просто мужества не хватило продолжать. Я закрыл глаза.

— Что, чёрт возьми, ты делаешь, Дрезден? — прошептал я. — Тебя держат взаперти, как какую-нибудь зверушку. Как будто ты ей принадлежишь.

— Разве нет? — рявкнул голос малка.

Я не упоминал? Эти твари умеют говорить. Они не слишком разборчиво произносят слова, и от нечеловеческих звуков этой речи у меня волосы на спине и затылке встают дыбом, но они говорят.

Я повернулся, снова подняв руку в оборонительном жесте, но не стоило беспокоиться. Малк, которого я вряд ли видел раньше, сидел на полу моего жилища, сразу за дверью. Его слишком длинный хвост был обёрнут вокруг передних лап и закинут на спину. Это был огромный представитель породы, весом восемьдесят или девяносто фунтов и размером с молодого самца горного льва. За исключением белого пятна на груди его мех был угольно-чёрного цвета.

Единственным, что я узнал о малках, было то, что нельзя показывать им слабость. Никогда.

— Это мои апартаменты, — сказал я. — Проваливай.

Малк наклонил голову.

— Не могу, сэр рыцарь. У меня приказ от самой королевы.

— Убирайся, пока я тебя не выкинул.

Самый кончик длиннющего хвоста малка дёрнулся.

— Ты не вассал моей королевы, и я не обязан выказывать тебе вежливость, так что хотел бы посмотреть, как ты попробуешь меня выкинуть, смертный.

Я искоса посмотрел на него.

Это было очень немалковское поведение. Каждый малк, которого я встречал до него, был кровожадной маленькой машиной для убийства, в первую очередь, заинтересованной в том, кого он может разорвать, а затем сожрать. Эти существа не очень-то любят вести пустые разговоры. Они также не отличаются отчаянной храбростью, особенно в одиночку. Малк мог бы броситься на вас в тёмном переулке, но вы бы не увидели его приближения.

А этот… выглядел так, словно ему доставит удовольствие со мной потягаться.

Я осторожно протянул чародейские чувства и вдруг ощутил почти беззвучное гудение ауры малка. Стоп. Тварь обладает силой. Большой силой. Колдовскую ауру обычно нельзя ощутить, если не находишься достаточно близко, чтобы коснуться её, но ту, что окружала его, я чувствовал через всю комнату. Кем бы он ни был, он только выглядел как один из этих пушистых кровожадных маньяков. Я был сбит с толку.

— Кто ты?

Малк слегка поклонился.

— Верный слуга Королевы Воздуха и Тьмы. Меня чаще всего называют Ситхом.

— Хе, — сказал я. — Где же твой красный световой меч?

Золотые глаза Ситха сузились.

— Когда первый из вашего рода начал выводить каракули на камнях и глине, моё имя уже было древним. Так что остерегись прохаживаться насчёт него.

— Просто пытался скрасить разговор юмором, Ситхи. Тебе необходимо взбодриться.

Хвост Ситха снова дёрнулся.

— Меня больше взбодрит, если я разделаю тебя на ломтики. Позволишь?

— Вынужден ответить «нет» на этот вопрос, — сказал я. Потом моргнул. — Постой. Ты… кот Ситх. Кот Ситх?

Малк снова наклонил голову.

— Верно.

Чёрт побери. Кот Ситх был крупной фигурой в волшебном фольклоре. Этот зверь был не просто малком. Он был грёбаным монархом малков, их прародителем, их Оптимусом Праймом. Я сталкивался с древним существом Феерии вроде него, несколько лет назад. Приятного было мало.

Когда Кот Ситх предложил разделать меня на ломтики, он не шутил. Будучи кем-то вроде античного фобофага, он был на это вполне способен.

— Понятно, — сказал я. — Хм. Что ты здесь делаешь?

— Я твой бэтмен.

— Мой…

— Не выдуманный герой, — сказал Ситх, с некоторым рычанием в голосе. — Твой бэтмен. Твой ординарец.

— Ординарец… — Я нахмурился: