Акулья Морда испустил вызывающий вопль, от которого кровь стыла в жилах, и вдруг снова скрылся в корчащейся массе своего плаща, становясь ничем, кроме драного тряпья, пыли и зловония. Существо подскочило в воздух и, извиваясь, словно комета изодранной холстины, убралось через дверь, а я ничего не мог с этим поделать.

Вместо того, чтобы преследовать тварь, я повернулся к пожару как раз тогда, когда бутылки на полу начали разбиваться, а раскалённое добела пламя плясать по залу. Я швырнул мою волю сквозь собственное тело, выплёскивая ледяную чистоту Зимы, взывая:

— Infriga!

Завывающий ветер и холод поглотили зарождающийся пожар. И пол повсюду, где были очаги пламени. И стены. И, гм, потолок.

Я имею в виду, что, по-хорошему счёту, каждый участок неодушевлённой поверхности вокруг был полностью покрыт слоем инея в пол-дюйма толщиной.

Maк и Томас застонали. Я дал им минуту на то, чтобы прийти в себя, и сосредоточился на наблюдении за дверью. Акулья Морда не явился на матч-реванш. Быть может, он был занят, переодевая свежие трусы, поскольку я напугал его до усера. А вдруг. Хотя, более вероятно, что он отправился собирать свою команду для торжественного появления плечом к плечу.

За следующие пять минут туман постепенно рассеялся и вновь стали слышны звуки города.

Нападение закончилось. Maк обалдело оглядел паб, осуждающе качая головой. Укрытый сверкающим инеем и льдом, он был похож на место, где собираются эльфы Санты после окончания смены в магазине игрушек.

Maк послал мне мрачный, укоризненный взгляд, а затем указал на паб, явно ожидая объяснений.

— Эй! — сердито сказал я. — По крайней мере, он не сгорел дотла. Считай, что тебе крупно повезло, приятель. Обычно здания, где я побывал, заканчивают намного хуже.

Спустя мгновение Томас сел, и я помог ему подняться на ноги.

— Что случилось? — спросил он мрачно.

— Психическое нападение, — ответил я. — Неудачное. Как самочувствие?

— Сбит с толку, — сказал Томас. Он огляделся, качая головой. Паб выглядел так, словно подвергся набегу фанатов Супер Боула [9]берсеркеров-Медведей. — Что это была за тварь?

Я потёр лоб ребром ладони:

— Иной.

Томас округлил глаза:

— Что?

— Иной, — спокойно повторил я:

— Мы сражаемся с Иными.

— Иные, — сказал Томас. — Ты уверен?

— Ты и сам почувствовал, — ответил я. — Ментальное напряжение. В точности как в ту ночь, в провале Рейтов.

Томас нахмурился, но кивнул:

— Да, было похоже.

Мак молча прошёл мимо нас к разбитой двери. Он наклонился и что-то поднял из кучи обломков. Это была табличка «Установленная Нейтральная Территория». Она обгорела с краю, но он повесил её на прежнее место. Затем опёрся о стену руками и склонил голову.

Я знал, как он себя чувствует. Ожесточённые столкновения, как правило, бывают страшными и утомительными, даже если длятся всего несколько секунд. Мои нервы всё ещё были натянуты до предела, ноги слегка дрожали, и мне ужасно хотелось просто шлёпнуться на пол и отдышаться. Но я этого не сделал. Чародей должен уметь стоически переносить подобные вещи. И мой брат наверняка бы высмеял меня.

Томас медленно выдохнул через нос, а его глаза сузились.

— Я не очень много о них знаю, — сказал он.

— Неудивительно, — ответил я. — Об Иных вообще немного информации. Мы полагаем, это оттого, что большая часть тех, кто с ними сталкивался, не имели возможность кому-либо об этом поведать.

— В мире достаточно много подобного, — заметил Томас. — Звучит так, будто эти штуки лишь чуть более жуткие, чем обычная демоническая дрянь.

— Они намного большее, — сказал я. — Создания Небывальщины — часть нашей реальности, нашей Вселенной. Они могут быть довольно странными, но у них есть членская карточка. Иные же пришли из какого-то другого места.

Томас пожал плечами:

— А какая разница?

— Они умнее. Сильнее. И их сложнее убить.

— Ты неплохо управился с одним. Они не выглядят такими уж крутыми.

Я фыркнул:

— Ты же пропустил конец стычки. Я обрушил на эту тварь свой лучший удар, но едва ли заставил её даже занервничать. Он ушёл не потому, что я его ранил. Он ушёл потому, что не ожидал, что я смогу сбросить его сглаз и продолжу сражаться. Он просто не хотел оставлять шансов на то, что мне повезёт, и я не дам ему отчитаться перед начальством.

— Тем не менее, он сбежал, — сказал Томас. — Да, такая немыслимая тварь была ужасной, но эта сволочь не была самой плохой в нашем деле.

Я вздохнул:

— Тот мелкий крысёныш Пибоди выпустил одного Иного на собрании Совета. Лучшие чародеи мира все были в одной комнате и противостояли ему все вместе, а твари всё же удалось убить многих из них. Трудно наложить заклинание на Иных. Трудно прогнать их. Трудно ранить их. Трудно убить. Они безумно жестоки, безумно могущественны и просто безумны. Но не это делает их такими опасными.

— Ох, — вздохнул Томас:

— Не это? А что тогда?

— Они работают вместе, — тихо ответил я. — Самое подходящее выражение, они все работают вместе.

Томас помолчал обдумывая подтекст моих слов, затем спросил:

— Работают вместе, для чего?

Я покачал головой:

— Всё, что они делают, не всегда можно объяснить рационально, по крайней мере, так думает Совет.

— И почему это звучит скептически?

— Белый Совет всегда предполагает, что он как минимум так же умён, как все остальные, вместе взятые. Я знаю, что это не так.

— Потому что ты намного умнее, чем они. — с усмешкой сказал Томас.

— Потому что я на улице больше, чем они, — поправил я его. — Совет считает Иных просто гигантскими сумасшедшими болванчиками, способными отправиться бушевать в любом произвольном направлении.

— Но ты так не думаешь.

— На ум приходит фраза «хитрый лис».

— Хорошо, и что же, по твоему, эти Иные делают?

Я пожал плечами:

— Я почти уверен, что они не продают печенье девочек-скаутов, но не ссылайся на меня.

— Не волнуйся. Я не хочу показаться невежественным, но то, что они работают вместе, разве не предполагает задачу или цель?

— Да.

— Так чего они хотят? — спросил мой брат.

— Томас, они ведь пришельцы. То есть они вроде супер-мега-Чужих. Они могут и вовсе не размышлять, или, по крайней мере, размышлять не так, чтобы мы могли понять их помыслы. Чёрт возьми, как мы вообще можем делать веские предположения об их мотивации, даже не зная точно, что она у них есть?

— Неважно, насколько они странные, — сказал Томас. — Двигаться вместе подразумевает задачу. Задача подразумевает цель. Цели бывают универсальными.

— Они не из этой Вселенной. В этом всё дело, — возразил я. — Не знаю, возможно, ты прав. Но пока предпочитаю придерживаться мнения, что будет умнее почаще напоминать себе о том, что я не всеведущ, чем самонадеянно предполагать, что знаю всё обо всём, а затем подгонять полученные факты под свои предубеждения.

— Есть один факт, что не относится к пустым предположениям, — сказал Томас. — Им нужен ты.

— Да уж.

— Зачем? — спросил он.

— Могу лишь предположить.

— Так предполагай.

Я вздохнул:

— Интуиция подсказывает мне, что они планируют побег из тюрьмы.

Томас хмыкнул:

— Возможно, для них было бы умнее оставить тебя в покое, так как теперь ты кое-что знаешь.

Я раздражённо покачал головой:

— Да они они идиоты. Сейчас их намерения для меня, как открытая книга. Теперь я их одной левой.

Томас одарил меня пристальным взглядом:

— Став подкаблучником Мэб, ты сделался пессимистом.

— Я не пессимист, — высокомерно заявил я. — Однако, ты прав, так дальше продолжаться не может.

Томас улыбнулся:

— Браво.

— Спасибо.

Около двери Мак внезапно поднял голову и сказал:

— Дрезден.

Томас склонил голову, прислушиваясь, затем произнёс: