Утром на секунду показалось, словно они и не переезжали никуда, а все случившееся ему просто приснилось: Альбуса разбудил привычный запах овсяной каши и сосисок. Но, продрав глаза, он не увидел кровати напротив и сопящего там брата, хмыкнул и потянулся. Нужно быть Кендрой Дамблдор, чтобы при любых обстоятельствах кормить детей горячим завтраком. Не исключено, правда, что они и тут остались должны противной миссис Скримджер… Альбус поморщился, но сразу тряхнул головой: когда речь идет о еде, стоит забыть об обидах. Топая башмаками, он сбежал вниз и буквально по запаху нашел кухню.

Мать застелила стол новехонькой, чистейшей скатертью, достала лучшие тарелки. Завтрак оказался привычно-изобильным, а посуда, как показалось мальчику, занимала ровно те же места, что и в старом доме. И если не смотреть за окно, лишь отсутствие за столом пятого прибора напоминало, что жизнь их прежней все равно не станет.

Мать, едва взглянув, отослала мыть руки. Аберфорт угрюмо наворачивал кашу, жадно прикусывая сосисками. Ариана, кажется, к своей порции еще не притрагивалась. Вообще, сестра за эти недели похудела, ссутулилась, под глазами залегли черные тени; она напомнила Альбусу мертвого жаворонка, которого он как-то нашел, бродя по осенним дорогам.

— Ты чего не ешь? — раньше они не расставались с сестрой так надолго, и теперь заговаривать с ней было немного странно. Ариана подняла испуганные глаза, показавшиеся ему мутноватыми, точно плохо вымытое стекло.

— А? Я… сейчас… — она взялась за ложку, поводила по каше и снова замерла.

— Надо есть, Ари, — ласково заговорил с ней Аберфорт. — Давай вместе? Ну-ка, открой рот.

Ее ложкой он зачерпнул каши, поднес к ее лицу и посмотрел так комично, что сестра улыбнулась, взяла ложку и съела кашу сама. Пожевала, проглотила. Под упорными взглядами матери и Аберфорта поела еще немного, но к сосискам так и не притронулась. С ней, видимо, до сих пор было что-то неладно.

В дверь постучали, мать, держась прямо до жесткости, пошла в переднюю. Альбус услышал тихий скрип и сразу — хлопок: видимо, мать решила продемонстрировать, насколько здесь не рады другим гостям, самым наглядным образом.

— Что за стервятники, — прошипела она сквозь зубы, вернувшись на место. — Им не терпится почесать языки по поводу новых соседей? Ничего, я клянусь, что такого удовольствия им не доставлю.

— Но они так и так будут о нас говорить, мам, — пожал плечами Альбус. — Пустишь ты их в дом или нет, о тебе найдется, что сказать.

На секунду он испугался, что сейчас получит оплеуху, но мать лишь стиснула пальцы и поджала губы. Некоторое время она молчала, и Альбус постарался управиться с завтраком на случай, если ей захочется выгнать его из-за стола. Наконец, скорбно покачав головой, Кендра выдавила из себя:

— Если мы их не пустим сюда, они не увидят Ари.

Сперва Альбус не понимал, что такого в сестре, что ее не должны видеть соседи. Если не считать постоянного молчания и некоторой заторможенности, Ариана выглядела такой же, как и прежде. Она исполняла мелкие поручения матери, ласкалась к братьям и не спрашивала, где отец, а лишь смотрела на Кендру грустными, тревожными глазами. Пожалуй, от Аберфорта неприятностей было куда больше: он то принимался хныкать, что боится за отца, то ныл, что скучает по Нагорью, то просил мать купить козленка, то, охваченный хандрой, днями валялся на сеновале. Мать больше не злилась, лишь усталым надтреснутым голосом просила потерпеть.

— Козы — хорошее подспорье, — обронила она однажды за завтраком. — Вот подожди, немного подзаработаю на зельях, миссис Скримджер продаст нам пару козлят, и ты сам их будешь пасти.

Брат так просиял, что сидевшая рядом Ариана улыбнулась и погладила его по руке. Сейчас она выглядела такой же, как прежде, и Альбус понадеялся было, что потрясение начинает ее отпускать.

И в тот же день у нее случился первый приступ.

Дело было после обеда. Аберфорт на радостях отправился гулять — он, разобидевшись на весь мир, и на воздухе-то не бывал почти в последнее время. Решив развлечь сестру, Альбус завел ее к себе в комнату и стал показывать коллекцию растений — тех, что набрал в последние дни жизни у миссис Скримджер. Увлеченно перебирая сухие стебли, она расшалилась, даже прикрепила блеклый цветок к волосам — и вдруг дернулась, застыла, страшно побледнев. На лбу у нее выступил пот, зрачки расширились, будто она видела перед собой чудовище или ожившего мертвеца.

— Ари, тебе плохо?

Она обхватила себя руками и задрожала, не отвечая.

— Эй, Ари, что с тобой?

Взяв сестру за плечи, Альбус слегка встряхнул ее. Ариана замотала головой и жалобно всхлипнула. И Альбус услышал, как в окне тихо звякнуло стекло.

Сестра без сознания упала на пол. Альбус бросился прочь из комнаты, зовя на помощь. К счастью, мать была недалеко, на кухне. Живо приведя Ариану в чувство, Кендра уложила ее в постель и отослала сына прочь. Альбус и сам не горел желанием оставаться в доме: перед ним вновь и вновь вставало помертвевшее лицо сестры, и от панического, животного страха подташнивало.

На улице было сыро и холодно. Изморось покрывала куртку, размокшие гнилые листья липли к башмакам. Мальчик шагал, расплескивая лужи, и с болезненным удовольствием представлял, как мать будет ругаться, что он снова промочил ноги. В дверях булочной продавщица и еще несколько женщин собрались, видно, почесать язычки.

— Не пускает никого на порог, представьте! Да мало того: я пыталась заговорить с ней… А ведь прямо здесь и пыталась, миссис Смит, но вы сами видели: она повернулась ко мне спиной.

— Брезгует нами? Так что же тогда приехала сюда? Если она слишком хороша для деревни, жила бы в Лондоне!

— Ха, кто ее пустит в Лондон? Точно вам говорю: она скрывается. Она нечиста на руку. Небось, проворачивала темные делишки. Варила яды или содержала веселый дом.

— А может, она сама в веселом доме работала, там и парней прижила. Ох, следить нам надо теперь за мужьями!

— Да бросьте, кто из них на эту черномазую посмотрит?..

Стиснув зубы, Альбус шмыгнул за угол. «А превратить бы вас всех в сорок, связать вам крылья и напустить кошку…» Он не первый раз слышал такие разговоры: непочтение к новым соседям, нежелание знакомиться ни с кем из них не прошло матери даром. Она, конечно, не отступится: по сравнению с безопасностью Арианы сплетни и дрязги для нее ничто. А сестра больна, сегодня он в этом убедился.

«Но почему мама ее не лечит? Можно же что-то предпринять? Должна же быть какая-то причина? Она ведь не может всю жизнь провести взаперти». Альбус попытался припомнить поведение сестры в последнее время и понял, что чего-то недостает. Ну конечно! Он не мог вспомнить, чтобы после случившегося в Нагорье у сестры были всплески стихийной магии. Или они были, но она пыталась их подавить? И один из них как раз и случился сегодня? «Она боится колдовать после того, как ее чуть не сожгли маггловские мальчишки. Ясно. Ну что ж, ей просто надо помочь».

У дверей дома он застал Аберфорта: тот едва успел удрать от отца девчонки, в которую кинул козьим пометом.

— Она нашу мать называла шлюхой! — сердито выкрикнул Аберфорт. — Что ж мне, глотать?

Поразмыслив, Альбус решил подождать с «лечением» Арианы до тех пор, пока ему в руки не попадется какая-нибудь волшебная палочка. Лучше всего повертеться у местных пабов или рядом с гостиницей миссис Скримджер: авось и вправду обронит ее какой-нибудь пьяный. В конце концов, Ариана боится магии, потому что пока не может контролировать ее, а следовательно, не может и спрятать. Но если она овладеет палочкой, таких проблем у нее уже не будет.

Итак, отчасти в поисках палочки, а отчасти просто не зная, как иначе убить время, Альбус слонялся по улицам Годриковой Впадины. Он очень быстро изучил их все, как свои пять пальцев, но новых знакомств почти не завел. Дети волшебников, за исключением совсем сопливых и бессмысленных существ, сейчас были в Хогвартсе, а к магглам он после случая с Арианой чувствовал недоверие и неприязнь. И все же один друг у него был.