— Да! — хором ответили остальные.
— Виктория из-за нее часто плакала, — пискнула Клеменси.
— И почти не ела, — с чего-то соврал Лэм.
— И вообще, профессор Фортескью ей завидует, потому что сама уже старая! — привел весомый аргумент Элфиас.
Директор погладил бородку.
— Так… Прежде своего, не могу ставить мистера Спэрроу в неловкое положение, заставляя его наказывать вас тотчас после того, как вы помогли его племяннице. Исключительно поэтому наказываю вас за нарушение субординации и клевету лишением баллов — по тридцать с каждого — и отработкой. Далее, покиньте мой кабинет. Неужели выдумаете, что родители мисс Уркварт могут повредить ей?
Альбус с подозрением покосился на миссис Уркварт. Однако он только сейчас сообразил, что подвел под наказание остальных, и ему не оставалось ничего, кроме как удалиться. В конце концов, он смутно надеялся, что мистер Уркварт сможет защитить дочь.
Однако его надежды не оправдались. Ребята остались ждать подругу у горгульи, и когда она вышла, то так плакала, что они сразу все поняли.
========== Глава 30. Сокровище ==========
При виде Викки все вскочили на ноги.
— Исключили? — тревожно спросил Лэм. Элфиас наступил ему на ногу. Виктория, кусая губы, помотала головой. Гораций хмыкнул в ладонь.
— Кажется, на сей раз миссис Уркварт не на твоей стороне, а мистер Уркварт побоялся вмешаться? Не плачь; не думаю, что у твоей матери силы больше, чем у Спэрроу… Ой!
Он едва успел отскочить — Викки чуть не вцепилась ему в волосы, Айла едва удержала ее за локти.
— Стыдись. Ты вроде бы не общаешься со Стюарт, а переняла ее манеры. А такого поведения с преподавателями даже она себе не позволяла.
— Ты что, не на стороне Викки? — Элфиас грозно сдвинул брови. Лэм, хлопнув глазами, шагнул к подруге поближе.
— Я стараюсь быть объективной. Неправы обе. Но если Викки не исключили, то никакой трагедии…
Виктория с визгом вывернулась и расцарапала Айле щеку. Лэм, заохав, попытался влезть между ними, но тут горгулья со скрежетом отодвинулась. В коридор вышли мистер и миссис Уркварт в сопровождении директора, державшегося весьма почтительно.
— Я рада, что все удалось уладить полюбовно. Впредь прошу также сообщать… — миссис Уркварт повернула изящную головку в сторону ребят. — Так, вижу, моей дочери урок не слишком пригодился. Ничего, мы еще на каникулах поговорим.
— Компанию вашей дочери вы можете оценить, — усмехнулся директор. — Как, впрочем, и то, насколько пагубно они на нее влияют. Мужланы, грязнокровка, сумасшедший…
Альбус едва успел раскрыть рот, позабыв все слова от возмущения, а мистер Уркварт, встрепенувшись, прервал Блэка:
— Простите, но я не понимаю, как может педагог употреблять такие слова. Я вижу перед собой лучших учеников курса, двух весьма любезных девиц и сына видного сотрудника Министерства. Я рад, что моя дочь общается с такими детьми.
Лицо директора стало непроницаемым. Миссис Уркварт, взяв мужа под руку, стала спускаться по лестнице, не взглянув на рыдающую дочь, которую обнимали и успокаивали Клеменси и Элфиас. Блэк развернулся на каблуках и вдруг схватил Альбуса за плечи:
— А вам, наглый мальчишка, надлежит в следующий раз думать, что вы делаете! Сегодня я дал вам поблажку в первый и последний раз!
— Уберите руки, сэр, — спокойно сказал мальчик, глядя ему в глаза. Директор оттолкнул его и скрылся.
Следующие несколько дней пришлось защищать Викторию от всех любителей посмеяться над чужой бедой. На Нэнси пришлось наложить Силенцио — так красочно она расписывала, как Виктории влетело от матери и как с ней еще «поговорят» на каникулах (откуда Стюарт узнала подробности происходившего в директорской башне, было совершенно непонятно). Геспер и Элла закидывали Викки ехидными записочками и карикатурами, пока Элфиас и Альбус не заколдовали им зубы до пола длиной. Гэмп это было особенно обидно, потому что у нее и так передние зубы напоминали кроличьи. Лэмми тоже отличился, напав на Дециуса Малфоя, который принялся было изображать, как Виктория умоляет ее не наказывать. Ядовитые грибы с лица Малфоя сводили пару дней.
Однако в произошедшем был и существенный плюс: Викторию освободили от уроков прорицаний.
— В следующем году пойду на что-нибудь другое с третьекурсниками, — вздыхала она. — Только не знаю, что взять. Животными я брезгую, нумерологию ведет женоненавистник, и еще неизвестно, какое чудовище директор найдет на руны.
— Кей вовсе не женоненавистник, — доказывал Альбус. — Он сам мне говорил, что вы ему нравитесь. И женоненавистник не помог бы мисс Спэрроу.
— Нет уж, я больше не могу рисковать, — цедила Виктория сквозь зубы. Она, как всегда, внешне успокоилась довольно скоро, но еще долго ее глаза при виде вальяжной и невозмутимой Элеоноры Фортескью вспыхивали ненавистью.
К маю, однако, она выбрала для ненависти другой объект. Статью Альбуса все-таки опубликовали, прислав ему подарочный экземпляр журнала. Профессор Колдфиш узнал об этом от Галатеи Меррифот, немного интересовавшейся трансфигурацией. Сама она добавила Гриффиндору двадцать баллов, так ей понравилась публикация, но Колдфиш, видимо, был иного мнения. Он назначил Альбусу двадцать розог все с той же загадочной формулировкой — «нарушение субординации».
— Косный, самодовольный, чванливый идиот! — кипятилась она, пока за ширмой в Больничном крыле Айла смазывала Альбусу спину бадьяном. — Погодите, он не вечен. Отец хочет объединиться с отцом Уизли и добиваться в Попечительском совете смещения этой… холодной рыбы с картофелем.
— И профессора Фортескью заодно?— Гораций вертел в руках какой-то пузырек из-под лекарства.
Виктория вздернула носик.
— Вот еще! Мы не мстим побежденным. А я ее здорово пугнула. И вообще, прорицания — можно сказать, антинаука, так что какая разница, кто ее преподает… Если я не пытаюсь тебя заклясть, это еще не значит, что я не сержусь, — прибавила она, увидев, что Гораций улыбается.
— Да-да, — кивнул он. — Ты очаровательно не сердишься.
Она невольно улыбнулась и тут же нахмурилась:
— Сержусь, и не сбивай меня!
А несколько дней спустя толстый Монах по секрету рассказал Альбусу, что видел, как редактор «Трансфигурации» связывался через камин с Колдфишем, наговорил кучу комплиментов его преподавательскому искусству и настоятельно попросил уговорить «того самого талантливого мальчика» написать еще одну статью хотя бы осенью.
— Еще не видел профессора Колдфиша таким красным, — Монах хихикнул, прикрывая лицо рукавом. — Ну-с, юноша, что скажете? Я бы на вашем месте рискнул. За это же не сожгут.
Альбус самодовольно поправил очки. Что ж, у него было несколько идей, а летом как раз останется время подумать…
Кстати, Гораций пригласил его провести первые три дня летних каникул в доме Слагхорнов.
— У нас проводится традиционный семейный праздник. Подробности тебе вряд ли интересны, но матушка так рада, что у меня появились друзья, что разрешила пригласить одного из вас.
— Только одного?
— У нас не так много места. Кроме того, девочкам неприлично приходить в гости к мальчикам.
Альбусу не очень-то все это было понятно и приятно, однако огорчать Горация отказом он тоже не хотел. Кроме того, судя по фигуре друга, у Слагхорнов неплохо кормили.
Профессор Кей вернулся в школу за месяц до экзаменов. Директор не нашел ничего лучше, как взвалить на него подготовку к экзаменам по древним рунам, поскольку нового преподавателя так и не подобрал. Кей в неделю еще сильнее похудел, пожелтел, изворчался, что больные люди, конечно, нормально учить не могут и студенты совершенно не подготовлены, вслед за чем завалил несчастных учеников заданиями так, словно у них кроме рун и нумерологии предметов не было вовсе. Впрочем, с точки зрения Альбуса выглядело все так, будто Кей наконец выдал много интересного материала для исследований, и мальчик просиживал короткие летние ночи в гостиной, с удовольствием расшифровывая рунические загадки. Иногда он засыпал прямо там, в кресле. Иногда, впрочем, будили голоса студентов, возвращавшихся с ночных свиданий. А однажды — что было довольно необычно — он услышал, как тихо разговаривают, войдя в гостиную, Малкольм и Розалин Уизли. Осторожно приоткрыв глаза, увидел, что старший из рыжих сидит в кресле, а его сестра — рядом, на скамеечке.
