Директор прошествовал мимо, бросив на Айлу пристальный и презрительный взгляд.
— Если вас наказали за грубость, я считаю себя не вправе ничего прибавлять, — Кей развел руками, и Альбусу снова бросились в глаза шрамы на его запястьях. — Девицам, полагаю, следует наконец пойти и помочь мисс Шанпайк, ей действительно нужен кто-нибудь на подхват.
Обе девочки поспешили уйти, неприязненно посмотрев на Кея.
— Зачем вы с ними так? — нахмурился Альбус.
— С ними? — Кей присел на скамью. — С ними, пожалуй, действительно зря. Они совсем не того сорта женщин, который действительно вызывает у меня раздражение.
— Значит, вы в самом деле женоненавистник?
— Можете это так называть, если вам удобнее. Нет, я не считаю женщин в их большинстве глупее или хуже мужчин… Напротив, среди них часто встречаются воистину прекрасные создания! Но вот беда: такие не отличаются вкусом и влюбляются в худших из мужчин. А есть другие… Глупые, пошлые, хищные, жестокие и невыносимо пустые. Прикидываются нуждающимися в защите, находят покровителя и высасывают, как паук высасывает муху… Как дементор высасывает у человека душу… И оставляют оболочку гнить, а сами ищут новую жертву. Вот каких я ненавижу. Но и глядя на таких, как ваши подруги, не могу забыть, что при всем своем уме и добром сердце они все же сестры тех, других. Погодите-ка, директор идет.
Директор, точно, в ту минуту вышел из Больничного крыла, и не один, а в сопровождении завхоза. Спэрроу тяжело дышал, его седые усы обвисли и влажно блестели.
— Как же так, — запинаясь, говорил он. — Как же так, сэр…. Я вам служил преданнее, чем Джим мне служит. Я в школе столько лет! А теперь что же — вы мою родную кровь на мороз, когда она умирает?
— Не на мороз, а в больницу святого Мунго, — ответил директор с легким раздражением. — Там гораздо лучший уход.
— Но это же в Лондоне! Там и здоровому человеку дышать нечем, а она и недели не проживет!
— Но держать ее в школе тоже нет никакой возможности, — директор слегка поморщился. — Иначе мы рискуем заразить учеников. Думаю, вы согласитесь, что в первую очередь я должен думать о них.
Лицо Спэрроу жалко исказилось; казалось, он сейчас заскулит, точно побитая собака. Директор пошел вперед так быстро, что мантия вздулась от ветра у него за спиной. Кей поднялся, обхватил завхоза за плечи и куда-то повел.
Вечером Айла и Клеменси принесли новости: мисс Спэрроу была в безнадежном состоянии. Сырая погода могла убить ее за месяц.
— Если она уедет в страну с теплым климатом, то проживет еще несколько лет. Только кто ее туда отправит? — вздохнула Айла. — Директор хочет вызвать врачей из Мунго, чтобы ее забрали.
— Она будет в больнице совсем одна, — поежилась Клеменси. Мальчики подавленно молчали. Наконец Гораций медленно произнес:
— Боюсь, что другого выхода… нет. Ни у нее, ни у ее дяди нет денег, чтобы уехать куда-нибудь в Альпы. А пока она здесь, могут заразиться ученики. Если до сих пор никто не заразился от нее.
Альбус потер переносицу: ему кое-что пришло в голову.
— Сколько учеников в нашей школе?
— Полагаю, примерно пятьсот, — задумался Слагхорн. — А почему ты спрашиваешь?
— Потому что, если они скинуться хоть по одному галлеону, появятся деньги, чтобы отправить племянницу Спэрроу на континент! — догадалась Викки. — Я ведь правильно тебя поняла?
— Да, именно, — спешно заговорил Альбус. — Нужно, наверное, обратиться к старостам, ну и самим тоже опросить всех, с кем более-менее хорошие отношения. Да и не очень тоже… Но начнем друг с друга, правильно?
— Вы собираетесь помогать Спэрроу? — Гораций поправил бабочку. Ребята не ответили, переглянувшись между собой. Слагхорн на некоторое время исчез, вернувшись с тремя галлеонами.
…За день удалось собрать три сотни. Гриффиндорцы сдавали охотно, даром, что на руны не ходил почти никто из них. Даже Дональд с компанией не остался в стороне, даже равнодушные к учебе Глэдис Фадж и Патрик Диггори нашли деньги. Малкольм даже предложил написать отцу, чтобы тот, если мисс Спэрроу все же заберут в Мунго, присмотрел, надлежащий ли за ней уход. Остальные факультеты тоже не поскупились, так что вечером следующего дня Альбус уже нес деньги в подвал, в каморку завхоза.
Тот сидел за столом, выпивая вместе с профессором Сполдингом, и выглядел гораздо веселее, чем вчера. Оба воззрились на мальчика, но тот смело шагнул вперед и выложил кошелек с деньгами на стол.
— Это вот… Ученики скинулись.
— А вас послали принести, как самого смелого? — улыбнулся Сполдинг. — Что ж, замечательно. Вот видишь, Эндрю, теперь Эмили будет, чем жить в Альпах. Профессор Кей отвезет ее туда, там живут какие-то его знакомые, — пояснил он Альбусу. — Наверное, некоторое время нумерологии не будет: он поможет ей обосноваться. Неприлично, конечно, но выбора нет. Только никому не болтайте, куда уехал профессор Кей: Эмили… то есть, мисс Спэрроу это скомпрометирует.
— Хорошо, — просиял Альбус, положил деньги и вышел.
Так и вышло, что весной почти вся компания Альбуса осталась без двух предметов: найти замену директор пока не смог. Виктория завистливо вздыхала: у нее самой отношения с профессором Фортескью, которая вела прорицания, совершенно не складывались. Сама Викки утверждала, что преподавательница, не обладая даром сама, завидует, что он есть у ученицы, в то время как Фортескью при каждом удобном случае говорила, будто еще не видела столь бездарной студентки. По ее словам, Виктория была до слез приземленной и просто не могла оторваться мыслями от нарядов и вкусностей. Впрочем, у Горация было совершено особенное мнение на этот счет.
— Виктория привыкла считать себя первой красавицей. Элеонора Фортескью — тоже. Неудивительно, что они возненавидели друг друга с первого взгляда: они прирожденные соперницы.
Кончилось все скверно. Однажды, едва Альбус возвращался из библиотеки, где продолжал раздумывать над превращением оружия в огонь, навстречу ему выскочила из-за угла Хельга Эббот.
— Элфиас сказал мне, что ты должен быть в библиотеке, — запыхавшись, затараторила толстушка. — Ваша Уркварт сошла с ума и, кажется, ей конец.
— Что случилось? — Альбус машинально подобрался, словно готовясь к рывку.
— У нас были прорицания. Она повздорила с Фортескью и подожгла ее стол. Сильванус и Герберт потушили пожар, но…
— Где она? — прервал Альбус.
— Профессор Фортескью в Больничном крыле, она очень испугалась…
— А Викки?
— У директора. Он вызвал в школу ее родителей.
Альбус махнул Хельге рукой, чтобы она шла за ним, и зашагал в директорскую башню. По дороге расспрашивал:
— Что ей такого сказала Фортескью? Не могло же этого случиться просто так?
— Почему? Очень даже могло, — удивилась Хельга. — Профессор Фортескью не сказала ничего особенного… Как обычно, раскритиковала ее эссе. А твоя Викки запустила Инсендио в учительский стол.
— Ну не в учителя же, — Альбус зло дернул плечами. — Чего Фортескью испугалась?
— Мы все испугались. Огонь сразу перекинулся на пол, на парты… Кабинет жутко обгорел. Мы все побежали, Мэри Браун сбили с ног и едва не затоптали.
У горгульи, охранявшей вход в кабинет директора, уже ждала вся остальная компания: их, видимо, предупредили другие свидетели пожара. Альбус молча махнул рукой, приказывая следовать за ним, и все повиновались.
Директор, увидев ввалившуюся к нему толпу, приоткрыл рот от удивления. Стоявшие напротив него мужчина и женщина обернулись. Альбус должен был признать, что Виктория действительно больше походила на отца; породистый и интеллигентный, сейчас он выглядел потрясенным и подавленным. Зато мать Виктории, миниатюрную блондинку со светло-зелеными глазами, он нашел не очень приятной — у нее в ту минуту было злое выражение лица.
Сама Виктория, притихшая и заплаканная, стояла под портретом Бейзила Фронсака. Увидев друзей, она подняла глаза, просияла и сделал шаг к ним, но мать властным жестом остановила ее.
— Мы пришли сказать, что Викки ни в чем не виновата! — выпалил Альбус на одном дыхании. — Профессор Фортескью с сентября изводила ее. Тут любой бы сорвался.
