…Лоуэлл не отличался, как ни странно, особенной осторожностью, так что выследить его не составило труда. Воспользовавшись моментом, Альбус наложил на Джозефа Конфундус и велел пойти и пожаловаться на Сириуса Блэка, якобы поджегшего кабинет профессора Фортескью. У той в кабинете действительно был пожар, но Инсендио на палочке сына директор не обнаружил. Джозефа высекли за ложный донос и, конечно, покровительства лишили. Сириус Блэк избил его, едва вернувшегося от завхоза, прямо перед Большим залом. Джозеф долго не мог подняться с пола; сидел, обхватив колени, покачивался и все вытирал струившуюся из сломанного носа кровь. Его обходили стороной, кто-то смеялся, а кто-то и толкал, пока Камилла Фарли, склонившись, не заставила его встать и не подала платок.

========== Глава 24. Буковый дом ==========

Альбус с друзьями сидели в купе «Хогвартс-Экспресса», мчавшегося в Лондон. Учебный год, как и в прошлый раз, под конец словно разогнался, как поезд, и не успели все они оглянуться, как экзамены остались позади. Альбус снова оказался лучшим на потоке, и, более того, говорили, что такого способного ученика не бывало сто лет, а то и больше. Гриффиндору прочили второе место, вслед за Рейвенкло, но у слизеринцев снова оказалось куда больше баллов, чем все рассчитывали — пришлось довольствоваться третьим.

Наблюдая, как мелькают за окном красно-бурые сосны, Виктория вздохнула и откинула голову назад:

— Нет, больше никаких приключений! Никогда! — и добавила, почувствовав взгляд Альбуса. — По крайней мере, до Рождества!

— Так никогда или до Рождества? — уточнил Гораций. — Или ты боишься, что Рождество не переживешь?

— Дурак, — вздохнула Викки: у нее, видимо, не было настроения вступать в перепалку. — Что ты, кстати, выбрал на следующий год?

У них начинались предметы по выбору, и последнее время у второкурсников только и разговоров было, что об этом.

— Древние руны и нумерологию, конечно, — важно ответил Гораций. — Остальное слишком несерьезно.

— Охота себя нагружать, — Викки весело пожала плечами. — Я выбрала маггловедение и прорицания. Говорят, они самые легкие.

— Да, и не исключено, что у тебя откроется дар, — протянул Гораций. Айла бросила на него странный тяжелый взгляд. Виктория рассмеялась:

— Вы подумайте, Айли дуется на меня с первого курса! Я ей тогда нагадала, что ее любимый умрет на эшафоте. Перестань, Айли: что я могла сказать, если у тебя очень редкий и нехороший знак как раз на бугре Венеры…

— Но ведь это просто складки кожи, и ничего больше, — Лэм улыбнулся и протянул Айле шоколадную лягушку. Альбусу тоже захотелось улыбнуться: он вспомнил, как на первом курсе верил во влияние планет на судьбу человека. Сейчас он все больше склонялся к мысли, что судьба человека зависит исключительно от его воли.

— А кстати, что взяла ты сама? — спросил он Айлу и заодно взял посмотреть карточку из шоколадной лягушки. Оказалось неинтересно: Фаддеус Феркл с сыновьями-сквибами.

— Уход за магическими существами, нумерологию и руны. Не знаю, правда, как с ними получится, но мама очень хотела, чтобы я их взяла.

— Уход за магическими существами — это хорошо, — одобрил Элфиас. — Я, пожалуй, тоже его возьму. И маггловедение еще, наверное. А ты, Альбус?

— Я… Не знаю, думаю, прорицания точно нет… Да и звери мне не особо интересны, даже магические… Значит, то, что осталось.

— Забавный принцип, — улыбнулась Виктория. — Только вот зачем тебе маггловедение? Ты говоришь, в вашей деревне полно магглов.

— Да, но я с ними не общаюсь, — равнодушно ответил Альбус. В самом деле, маггловедение можно было и не брать — но так же легко можно было и взять.

Лэмми брал те же предметы, что и Айла, а Клеменси — Уход за магическими существами и руны: она успела узнать, что переводчики рун Министерству магии всегда нужны, как и магическим фермам — работники.

На Альбуса в дороге напала приятная полудрема; чуть покачиваясь на сидении, он думал о новых письмах, которые ему прислал Адальберт Уоффлинг, и даже об одном, пришедшем от Батильды Бэгшот: он уточнял кое-что по восстаниям гоблинов, и на этот раз она ответила, причем развернуто и интересно. Мальчик раздумывал, не стоит ли рискнуть и обратиться с вопросом к Николасу Фламелю, но пока не знал, с каким же.

Когда путь близился к концу, к ним заглянул Финеас, чтобы попрощаться с кузиной; заодно он раскланялся и с остальными, пожелав прекрасных каникул.

— А у меня кузина — Элла Крейвуд, — вздохнул Лэм. — Только она меня стесняется.

— Глупая, — поморщилась Айла. — Я бы гордилась, что у меня такой умный брат. Второй на потоке… После Альбуса, конечно.

Альбус гордо улыбнулся.

— Не всем же быть гениями. Но ты гораздо выше остальной толпы, Лэм.

Тот непонимающе на него посмотрел и промолчал. За окном уже мелькали пригороды Лондона, приближался вокзал.

Мать, как и в прошлый раз, встречала Альбуса в стороне от толпы. На сей раз Кендра приветливо улыбнулась сыну и потрепала по волосам; Альбус, конечно, оглянулся, не смотрит ли кто, но признался в глубине души, что ему приятно. Видимо, мать все же осталась довольна письмами. «Надо будет Элфиаса поблагодарить».

Годрикову Впадину овеял покой летнего вечера. Изредка то брехала собака, то блеяла чья-то оставленная без присмотра коза, но в лучах заходящего солнца деревня уже стихала.

— Аберфорт и Ариана в сарае кормят коз. Проходи в дом, будем ужинать.

Альбус, оставив вещи у порога, поспешил на кухню. Мать, идя следом, бросила ему салфетку:

— Постели, у нас все-таки сегодня праздник.

Мальчик бросил салфетку на стол, разгладил… И вдруг что-то с силой притиснуло его к столешнице. Он дернулся, но его запястья словно приковали. Альбус почувствовал, как с него сдергивают брюки и белье, и тут заметил скакалку Арианы, лежавшую на табуретке.

— Мама, за что? — от догадки стало страшно.

— А ты думал, я не пойму, что почерк не твой? Настолько лень писать родной матери, что подкупил кого-то? Кого же я родила, какую мразь — только теперь понимаю. У меня до тебя были выкидыши — вот жаль, что и тебя не скинула. Ну ничего, по крайней мере, обещания я держу, сейчас ты в этом убедишься.

И правда, убедился. Скакалка засвистела в воздухе, и он привычно прикусил губу и вдохнул, чтобы не кричать. Постарался, как во время наказаний у Спэрроу, отвлечься, вспоминая законы трансфигурации. И тут затопали шаги. Альбус дернулся от стыда: на кухню вошел Аберфорт, уминающий большую пшеничную лепешку. Встал прямо перед братом, взглянул со смесью брезгливости и удовлетворения.

— Что, получаешь, враль?

— Он у меня еще спрашивал, за что, — насмешливо подхватила мать, продолжая бить. — Невинность вздумал изображать, представляешь? Вот это лицемерие… Вот это выродок у нас в семье, диву даюсь, в кого…

— Плохо кончишь, братец, — Аберфорт уселся на стул, продолжая жевать лепешку. — Мама, а ужин скоро?

— Сейчас с ним управлюсь, и будем ужинать… Это точно, в тюрьме кончит такой мошенник!

— Кончу в тюрьме — значит, в отца пошел! — выкрикнул Альбус, теряя всякое терпение. И чуть не взвыл — с такой силой мать принялась хлестать.

— Не смей… Так об отце… Гнилая твоя душонка…

— Мама, мама, хватит! — зазвенел с порога слабый голосок. — Мама, не бей его, мама!

— Ари, уйди! — Аберфорт вскочил, моментально побледнев. Альбус почувствовал, что бить перестали, но сзади идет возня: видимо, Ариана пыталась выхватить скакалку.

— Мамочка, не надо, зачем… — всхлипывала сестра. Аберфорт, обежав табурет, попробовал разнять их. Альбус, почувствовав, что чары ослабели, осторожно разогнулся и оправил одежду. И тут же обернулся: на пол что-то упало.

Ариана лежала без сознания и билась, синея лицом и задыхаясь; Аберфорт, чуть не плача, пытался разжать ей зубы. Мать приподняла ей голову и велела придерживать так.

— Посмотри, до чего ты сестру довел! — крикнула она старшему сыну.

На Альбуса вдруг накатили усталость и отвращение. Он вышел в коридор, взял тележку с вещами и молча шагнул за порог.