— Зачем? — удивилась Анджела. — Ты считаешь, они не заслуживали смерти?
— Нет, — спокойно ответила Розалин. — Они хотели счастья для своего народа. Казнить за это — преступление.
— Если мы патриоты, — Дональд вздернул подбородок, — нас прежде всего должно волновать счастье народа нашего.
Можно было бы подразнить Поттера, спросив, почему наличие колоний непременно гарантирует счастье, но у Альбуса было слишком миролюбивое настроение. Его больше интересовало, действительно ли Розье получил кровь дракона, и что он теперь с ней будет делать.
К спору со старшими Уизли — Генри, как всегда, помалкивал — присоединилась тем временем Джейн, с серьезным видом втолковывая, что без колоний не с кем будет торговать.
— Да что ты им объясняешь? — крикнул ей Дональд. — Это же Уизли! Их папаша пару дней назад потребовал созыва Попечительского совета по вопросу смягчения наказаний.
Вдоль стола прокатилось фырканье.
— Если нас не пороть, что же с нами еще делать? — Оскар развел руками. Альбус прыснул в кулак, заметив, что староста, как часто бывало, повторяет слова декана, хотя как он мог услышать именно эти слова Сполдинга — загадка. Альбус-то видел, как Сполдинг болтал в коридоре на перемене с Колдфишем, и невольно подслушал их разговор:
— Помилуйте, если они и не обезьяны, то, по крайней мере, недалеко ушли от папуасов! А некоторые еще и нравственно развращены — как тот же Принц… Что с такими прикажете делать?
— Не обезьяны? — Колдфиш морщил гнусавящий нос. — Сильно сомневаюсь. По мне, так это настоящие бабуины, причем у каждого смертельно опасное оружие в руках. Уизли просто представления не имеет, о чем говорит. Сам спихнул детей на жену и гувернанток, поди, и не задумывается, как их призывать к порядку. А нам еще объясняй что-то этим животным.
— Да… — вздохнул Сполдинг. — Мягкость к ним может привести к ужасным последствиям. Катастрофическим. Если бы моя бедная Джемма не мешала мне держать племянника в надлежащей строгости, кто знает, может, она была бы сейчас жива.
— Вот как? — Колдфиш вяло приподнял брови. — Что же произошло?
Сполдинг тяжело вздохнул, усы его сильней обвисли.
— У моего брата тогда было уже трое детей, а у нас с Джеммой — еще ни одного. Я уговорил Дэниэля отдать нам на воспитание его старшего сына. Мальчишку привезли в Индию. Джемма была от него без ума, хлопотала над ним больше, чем родная мать, а я… я не вмешивался, чтобы доставить ей удовольствие, хотя видел, что Бейзил нуждается в куда более твердой руке. Он рос упрямым, заносчивым и слишком высоко ценил собственный разум. В Хогвартс мы его не отдали, к нему ходили местные учителя. Я не знаю, кто из них подарил мальчишке ту проклятую штуковину — а может, Бейзил сам нашел ее или купил… Это была дудка, звуки которой зачаровывали любое живое существо, в том числе змей. Бейзил воспользовался ею, чтобы притащить в дом индийскую кобру. Как он утверждал — для опытов.
Он подавил короткий горький вздох.
— Он не нашел ничего лучше, как засунуть змею в шкафчик на кухне. Джемма сама вела хозяйство, ей помогал только один эльф… В общем, я уезжал тогда на два дня по делам аврората, а вернувшись, нашел жену на кухне мертвой.
Колдфиш издал неопределенный звук и покачал головой. Сполдинг продолжал — он словно не видел равнодушия собеседника, высказывая все, что носил в себе долгие годы:
— Кобру я убил Авадой. Как не выпустил вторую Аваду в мальчишку, не знаю. Этот трус, едва я приехал, заперся в своей комнате; пришлось выламывать дверь, чтобы вытащить его. Брат, конечно, увез его… Я не мог больше видеть это проклятое отродье. Он не прижился и в родном доме: Дэниэль запоздало решил, что следует взяться за его воспитание как следует, но испорченная натура мальчишки уже не поддавалась исправлению. Он сбежал. Попал в Лондон, участвовал в таких мерзостях, что я и не решусь говорить здесь, ведь нас могут услышать ученики. В конце концов попал в кружок поклонников темного мага Ницше… Слышали про такого? Отрицают мораль, называют себя сверхлюдьми и готовятся порабощать низших!
— Кого это — «низших»? — пробрюзжал Колдфиш. — Нас с вами или магглов?
— А это уж кто из них как считает… Думаю, что все-таки магглов. Бейзил со своими дружками попался на темных опытах над магглами. Брат на первый раз взял его на поруки — не понимаю, зачем? Но все-таки он не хочет видеть этого убийцу. А ведь все могло быть иначе, не балуй его так Джемма… — Сполдинг шумно вздохнул. — Давайте выпьем сегодня вместе? Сегодня день ее рождения.
Альбус потихоньку пошел прочь, непонятно чем смущенный. В голову почему-то лезло утро в Годриковой Впадине, ссора отца и сына, которую он наблюдал. Сына тоже звали Бейзил, и он говорил по Ницше… Впрочем, не все ли равно?
— Альбус! Где тебя носит? — из-за угла выскочила Виктория и чуть в него не врезалась. — Тебе письмо пришло.
Мальчик машинально взял в руки конверт и посмотрел на подпись. Ему ответил Асклепиус Гонт.
========== Глава 20. Другой Гонт ==========
«Альбусу Дамблдору, эсквайру.
Прочел Ваше письмо. С огорчением должен признать: описание явлений, которое Вы мне предоставили, слишком туманно и лишено конкретики, чтобы я мог предположить, с чем Вы столкнулись: был ли то результат легилименции, вселения в человека или же видения насылались с помощью очень темного ментального контакта. Вероятно, Вы не считаете возможным сообщить мне больше подробностей в письме; что ж, это похвальная осторожность. В таком случае я предлагаю Вам встретиться в Хогсмиде (насколько я понял по метке на лапе совы, Вы студент Хогвартса) в ближайшее воскресение. Думаю, трактир «Кабанья голова» по надежности Вас вполне устроит.
Искренне Ваш, Асклепиус Гонт».
За завтраком, покуда все обсуждали казнь индийских сектантов, письмо Гонта лежало у Альбуса в кармане, и он раздумывал, что делать. В общем-то, не было ничего сложного в том, чтобы, уйдя якобы на прогулку, дойти до Хогсмида. Ростом Альбус уже с четверокурсника, а если накинет капюшон, будет не так-то просто заглянуть ему в лицо. Трактир «Кабанья голова» стоял на отшибе; Альбус, проезжая в повозке, успел заметить неряшливого вида бар и морду вепря над входом. Вопрос заключался в том, брать ли с собой Лэмми. С одной стороны, дело его касалось самым непосредственным образом, и было бы даже лучше, если бы он рассказал Гонту о человеке с часами сам. Но с другой, младшим студентам походы в Хогсмид были запрещены. Лэмми такой низенький, что его и за первокурсника принять можно. Увидят, сцапают. Отведут в школу… Присудят розги и карцер, конечно. И Альбус опять будет знать, что подставил больного человека. Нет уж, хватит с него.
В следующее воскресение Альбус наврал друзьям, что хочет прогуляться один. Они не возражали: знали, что иногда на него находит нелюдимое настроение. Отойдя на достаточное расстояние от школы, накинул на голову капюшон и выбрался на дорогу, ведущую к Хогсмиду.
Туман, с утра обложивший леса и поля, еще не рассеялся, стелясь белесыми клочьями между стволов, так что казалось, будто по обочине притаился рой привидений. Небо обложили серо-сизые облака. Ветер трепал плащ и изредка бросал в лицо морось.
Альбус постарался пройти краем деревни до самого трактира. Внутри, как он и предполагал, оказалось не менее грязно, чем на улице, и почти так же холодно. За одним окном у неопрятного столика распивали что-то вонючее два типа в помятых шляпах и с подбитыми глазами; ни один из них Асклепиусом Гонтом быть явно не мог. Альбус уже начал опасаться, не подшутил ли ученый над ним, когда из дальнего угла дребезжащий старческий голос позвал:
— Мистер Дамблдор!
Обернувшись, мальчик увидел невысокого рыхлого старичка со сморщенным смуглым лицом, крючковатым носом и глазами столь глубоко посаженными, что казалось, будто их окружает чернота. Старичок улыбнулся; наверное, улыбка была приветливой, однако взгляд затененных глаз оставался недобрым, колючим, холодным, и потому она произвела крайне неприятное впечатление: будто за шиворот плеснули холодной воды. Тем не менее, Альбус шагнул к старику и пожал ему руку.
