— Сеструха твоя? — рябой кивнул в сторону Арианы. — Что-то не то она творит. Яблоки у нее сами собой пляшут… Ведьма, что ли?

Аберфорт догадался бросить палку и попытаться отвязать сестру. Альбус сфокусировал взгляд на заляпанных грязью башмаках рябого.

— Ведьма, спрашиваю? Что ж ты мне в глаза смотреть боишься? Или сам такой? А!

Выругавшись, рябой подпрыгнул, словно ему обожгло ноги, и упал. Два других — видимо, братья, оба черненькие, щуплые — попятились к забору.

— Да, я такой же, — процедил Альбус. — И наш отец тоже колдун, и если он тебя поймает, то принесет в жертву и скормит псам, а твои печень и сердце покрошит в зелья. Хочешь этого?

Он снова сфокусировал взгляд на ногах рябого, заставив того дернуться от боли. Заскулив, тот пополз к забору, потом подскочил, перелез и, шатаясь, побежал прочь. Чернявые рванули за ним. Альбус усмехнулся им вслед и поспешил за Аберфортом и Арианой, ковылявшими к дому.

Вместе братья провели сестру на кухню, усадили на табурет. Ариана подчинялась, словно не вполне осознавая, что происходит. Повернув ее лицо к окну, Альбус увидел, что губы у нее разбиты, а щека покраснела и распухла.

— Куда они еще тебя били, Ари? — строго спросил он. — Ты должна сказать.

Ариана только вздрогнула. Аберфорт подошел к ней с мокрым полотенцем:

— Давай умоемся, — он принялся аккуратно стирать с лица девочки кровь. — Вот так, и не бойся ничего. Ал их прогнал, а потом я все расскажу отцу, и он им накостыляет. Я ведь их узнал. Чернявые — сыновья пьяницы Спойлза, рябой — его племянник.

Ариана позволила себя умыть и выпила немного воды, но по-прежнему ничего не говорила. Вскоре пришел с пастбища отец.

Покуда он мыл руки, шумно пил, искал, чем заморить червячка перед обедом, братья следили за ним молча. Альбус понимал, что рассказать необходимо, иначе, пожалуй, за сестру влетит им самим, но в голове кто-то настырный бормотал, что не надо этого делать. «Может, сказать отцу, что мы не знаем этих мальчишек? Ну правильно. Сейчас я ему сам все расскажу, а Аберфорта уж заткну как-нибудь».

Тем временем Персиваль заметил, что с дочкой неладно.

— А что это наша красавица грустная? — он с легкостью поднял дочку на руки. — Ну, ягненочек, что с тобой не так?

У Арианы вздрогнули плечи, Альбус услышал всхлип. Отец же заметил у нее на лице следы побоев. Аккуратно опустив дочь на пол, он обернулся к сыновьям. Веселое лицо его мгновенно сделалось грозным.

— Так, — в голосе отца слышалась ярость. — Кто из вас двоих это сделал? Лучше признайтесь сами, а то обоих выпорю так, что месяц не будете сидеть!

— Пап, это… не мы, — пробормотал Аберфорт, инстинктивно сжавшись. — Я не знаю, как это случилось… Я же за прутьями уходил…

— Прутьями ты потом по заднице получишь!

— За что? — у брата скривились губы, казалось, он сейчас разревется. — Я возвращаюсь, смотрю, Ариану к забору привязали сыновья и племянник пьяницы Спойлза… Ну, знаешь, сыновья чернявые такие, а племянник рябой. Они ей к ногам хворост швыряли, листья сухие, говорили, что они ее сожгут, потому что она ведьма…

Лицо Персиваля так потемнело, что Аберфорт даже съежился, но продолжал:

— Я палку схватил, драться полез, потом Альбус прибежал…

— А до этого где шлялся, паршивец? — отец резко обернулся к Альбусу.

— Я был в доме, — быстро побормотал мальчик. — Я просто немного заснул и не сразу услышал, что Ари кричит. Пап, у Ари на руках должны остаться следы от веревок. Погляди. Мы тебе не врем.

Отец схватил Ариану за руки, закатал ей рукава, осмотрел тоненькие запястья. Снова повернулся к Аберфорту:

— Спойлзы, говоришь? — прорычал он. — Ну ладно…

Схватив висевшие на стене вожжи, Персиваль выскочил из дому. Братья, переведя дыхание, оглянулись друг на друга и опустились на пол.

К приходу матери Альбус догадался увести Ариану в ее спаленку. Она покорно легла на кровать, позволила прикрыть себя одеялом. В дверях мальчик обернулся: сестра лежала на спине, безучастно глядя в потолок.

Кендра хлопотала, спешно накрывая стол. Аберфорт предпочел укрыться во дворе. Альбус покосился на хлеб, который мать нарезала, слегка прижимая к доске. Кажется, впервые в жизни есть ему не хотелось.

— А куда у нас все подевались? — шутливо спросила мать. — Отец не возвращался еще?

— Нет, — быстро соврал Альбус.

— А сестра твоя где?

— Она… Она у себя, заболела немного.

Кендра положила нож и быстро вышла. Альбус присел на табурет, машинально взял кусок хлеба, стал жевать. Глотать было трудно, от разраставшегося в груди холода почти тошнило. Вот скрипнула дверь наверху, снова застучали шаги матери. Захотелось притянуть колени к подбородку, но Альбус сдержался: не маленький все-таки. Вдали ударил гром. Должно быть, собирается последняя в этом году гроза.

Мать ворвалась вихрем.

— Что с ней случилось? Кто это сделал? — она схватила сына за плечи, слегка встряхнула. — Говори сейчас же! Про отца ты тоже солгал? Он был здесь, видел ее, да? Куда он пошел?

Слова застряли в горле, в носу защипало. Альбус смахнул руки матери, отошел в угол. Только сейчас он ощутил, что в те минуты, пока он искал очки на чердаке, произошло что-то непоправимое, и теперь тяжелая, душная тень наползает на их семью, как грозовая туча.

Громко заколотили в дверь. Мать пошла открывать. Отец ввалился, шумно отдыхиваясь, растирая левую половину груди. Лицо у него было неестественно-красное, и Альбус подумал бы, что тот пьян, но спиртным не пахло.

— Вызывай авроров, Кендра. Я убил их.

— Кого убил? — прошептала мать едва слышно, отстранившись и опустив руки.

— Мальчишек Спойлза.

— За что? — воскликнула мать, стиснув пальцы. Отец потер лицо ладонями:

— Ты видела, что они с Арианой сделали? Избили ее, связали, грозились поджечь… Я просто проучить их хотел, а как к Спойлзу пришел, так они из дому деру дали. Я — за ними, а они на холм полезли. Ну и я, просто чтобы их стряхнуть… Экспульсо кинул. Не рассчитал… Их убило, всех троих.

Прижимая пальцы к губам, Кендра беззвучно зарыдала, опустилась на пол и уткнулась мужу в колени. Тот погладил ее по голове.

— Тише, тише. Тут теперь слезами не поможешь. Собери мне вещи и поесть на первое время, а авроров я, пожалуй, вызову сам, только с детьми попрощаюсь. Ариана где?

Мать бессильно указала наверх, упала на пол и снова залилась слезами. Отец, тихо ступая, поднялся по лестнице и скрылся из виду. Альбус нерешительно подошел к матери.

— Мам… Мам, может, тебе… — он растерялся, не представляя, что сейчас говорить, что делать. Отец убил тех мальчишек — зачем только Аберфорт про них проболтался! — и теперь вызовет авроров, очевидно, чтобы его арестовали. А что с ним сделают потом? За убийство троих детей могут… Альбус почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. «А все Аберфорт виноват, болтун! Порки испугался! А хотя… Он ведь еще маленький и глупый. Не сообразил».

Мать тем временем с трудом поднялась на ноги.

— Найди брата немедленно. Приведи сюда. Скажи, отец его зовет.

Аберфорт все это время, видимо, прятался в загоне с козами. По крайней мере, Альбус обнаружил его именно там, обнимающего за шею любимицу — молодую белобокую Бетси.

— Аб, тебе к отцу надо, — нахмурившись, выдавил из себя Альбус. — Он попрощаться хочет. Его арестуют сейчас.

Брат поднял распахнутые глаза.

— За что арестуют?

— Он Спойлзов убил.

Брат, казалось, прирос к месту, где стоял, к Бетси, на спине которой так и лежала его рука. Пришлось легонько подтолкнуть его, чтобы заставить идти.

Мать, когда они вернулись в дом, суетилась, собирая отцу вещи, а он сам сидел на стуле посреди кухни. Альбус вновь поразился: лицо отца, минут десять назад багрово-красное, стало белым, точно молоко или накрахмаленная скатерть. Жестом он поманил сыновей, положил каждому ладонь на голову.

— Вот что, ребята. Скорей всего, больше мы с вами не увидимся. Судите меня, как вздумаете, но мать и сестру не смейте бросать, иначе прокляну и с того света. Вы теперь мужчины в доме. Берегите их.