Противный задавака Нотт был одним из любимых персонажей в историях отца, причем персонажем одновременно отрицательным и комичным. Аберфорт и Альбус одновременно прыснули, причем Альбусу показалось, будто брат думает о том же, что и он: на какую же наживку гриндилоу ловится.

— Он испугался, да? — серьезно спросила Ариана.

— Кто? Нотт или гриндилоу? — не выдержав, уточнил Альбус. — Кого из них тебе больше жаль?

Ариана хлопнула глазами, отец погладил ее по плечу и мягко ответил:

— Я думаю, они оба испугались, зато нам было весело.

— Обормоты вы были порядочные, — Кендра, управившись наконец, присела отдохнуть рядом со старшим сыном. — Помнишь, как ты для меня сорвал в оранжерее ветку орхидеи и врал потом, что нашел ее в коридоре?

— Не помню такого, — спешно отмахнулся отец и прокашлялся. Жена лукаво улыбнулась, и он поспешил вернуть разговор в прежнее русло. — Так вот, а еще в озере водятся русалки. Правда, они настоящие уродины… — он скорчил рожу, снова насмешив обоих сыновей.

— Вы их не дразнили? — спросила Ариана строго.

— Нет, милая. К ним так просто не подберешься, они довольно свирепы. Да и живут глубоко… И к тому же объясняются на каком-то своем языке. Не уверен, что они понимают человеческий.

От свечи чуть слезились глаза, русалки в сознании смешивались с гуигнгнмами, Ариана на коленях отца казалась иволгой, присевшей на старый пень, и блаженно смаривал сон.

========== Глава 2. Беда ==========

Первые дни осени выдались теплыми, золотыми от солнца и пахнущими подмороженными холодным утром яблоками. Альбус и Аберфорт не вылезали с улицы, мать с трудом загоняла их обедать или делать уроки, и даже домоседка Ариана выбиралась на улицу, усаживаясь на холмик возле дома или на скамеечку на заднем дворе с книжкой или с карандашом и бумагой.

На заднем дворе братья как-то и застали ее всю в слезах. Обнимая захватанный том сказок Андерсена, девочка безутешно плакала.

— Ари, что случилось? — Аберфорт первым кинулся к ней и попытался обнять.

— Ру… Русалочка умерла… — Ариана размазывала по щекам горькие слезы, носик и веки ее покраснели.

Альбус вздохнул: пожалуй, рановато Ариане выдали для прочтения его старый, давно заброшенный сборник сказок. Хотя он-то «Русалочку», помнится, читал лет в пять, и ничего — даже не впечатлило особенно. Но то он, а сестренка, как отец иногда говорил, «сосуд скудельный».

— Это же просто книжка, — Аберфорт подсел к ней. — Просто сказка, выдумки. Этого не было на самом деле.

Ариана смолкла, но продолжала сидеть, грустно поникнув. Аберфорт все-таки совершенно не умел утешать. Альбус уселся перед сестрой на корточки.

— Ну-ка, где написано, что она умерла? Покажи страницу.

Аберфорт насупился и посмотрел недоверчиво. Ариана, втянув воздух, открыла книгу, ткнула пальчиком.

— Здесь, да? Ну и где здесь слово «умерла»? Тут упомянуто, что она перестала думать, чувствовать?

— Нет, — пролепетала сестра.

— Тогда с чего ты взяла, что она умерла? Она просто стала другим существом. Но ей так даже лучше. Она сможет получить душу за свои дела, а не по прихоти какого-то принца.

Он улыбнулся, и Ариана улыбнулась в ответ. Он погладил ее по руке.

— Думать надо, когда читаешь, дурочка.

— Может, на качели пойдем? — вмешался Аберфорт. — Ари, хочешь, мы тебя покатаем?

Качели Персиваль поставил на лугу, недалеко от заднего двора: деревянные, с широкой и длиной скамьей, с крепкими столбами. Дети обожали там кататься, особенно весело было, когда на скамью забирались все трое, но случалось это редко: только когда у отца было время покачать их самому. Сейчас Альбус стал по очереди катать Ариану и Аберфорта: при своей худобе он был сильный, жилистый, размах выходил большой.

И вот Ариана, хохоча, взлетела на качелях высоко, вцепилась в спинку и от удовольствия стала болтать ногами; качели опустились, Альбус толкнул снова, и она что-то запела — защебетала, как жаворонок. Ее лиловые ленты и оборки платья бились на ветру, а потом Ариана вдруг сама поднялась в воздух, несколько секунд парила и плавно опустилась на траву.

Братья не очень удивились: все же у нее недавно начались всплески стихийной магии, всякое может происходить — но все же поспешили подойти.

— Ты в порядке? — торопливо спросил Аберфорт. Ариана кивнула, покраснев.

— Да. Простите, я нечаянно…

Альбус покачал головой. У сестры была дурацкая привычка извиняться. Особенно неприятно становилось, если его за нее наказывали, а потом она приходила просить прощения: в такие минуты он чувствовал себя последней свиньей, так что даже хотелось стукнуть ее, лишь бы она замолчала.

— Не извиняйся, — оборвал он. — Ничего плохого тут нет. Ты волшебница, значит, летать для тебя в порядке вещей.

Послышались голоса, показавшиеся преувеличенно-громкими, из-за кустов вышло трое мальчишек, ровесников Альбуса, и прошлепали по камням мостовой к краю деревни, в луга. Альбус сморщился, узнав в них хулиганов, издевавшихся над котом. Что-то подсказывало ему, будто следует немедленно вступить в перепалку, и появилось неприятное чувство, до холодка в животе, но в эту минуту мать позвала их в дом: отец возвратился с ярмарки.

Следующий день выдался облачным и по-летнему душным. С утра все разошлись: у матери был срочный заказ в аптеке, отец выгнал коз пастись, Аберфорт убежал резать для корзин новые прутья. Дома остались только Альбус и Ариана, но общаться с сестрой сегодня не было желания, и Альбус, зевнув, прихватил какую-то книжку и полез на крышу.

В тот день у него вообще необъяснимо слипались глаза, и голова была тяжелая. Он думал, на крыше, на ветру, станет легче, но ничуть не бывало. Не успел Альбус почитать пару страниц, как глаза заболели, а в виске загудело. Он зевнул раз, другой, а потом решил, что, должно быть, не выспался за ночь. Спустившись по лесенке на чердак, Альбус растянулся прямо на полу под слуховым окном, положил голову на локти и задремал.

Его разбудили крики внизу. Голоса, кажется, детские. Выглянув в окно, мальчик прислушался.

— Как ты это делаешь?

— Я не знаю! Ай, не надо, ай! Помогите! Альбус!

Второй голос, девчоночий, был совсем слабый, едва слышный. Альбус замер, ухватившись за перекладину лестницы. Голоса доносились с заднего двора. Ариана… Он не знал, где Ариана была все это время.

— Альбус! — снова крикнули с улицы.

— Ари, я иду! — ответил он и понял, что его, скорей всего, не услышали: ветер дул не в ту сторону. Развернувшись, он хотел спрыгнуть с лестницы, но зацепился штаниной за гвоздь, врезался в пол и больно ударился. Очки слетели.

Наверное, он слишком долго приходил в себя после удара или замешкался, разыскивая очки… Во всяком случае, когда он вспомнит тот день, ему будет казаться, что он спешил, как мог, и он еще удивится: как успело случиться то, что случилось.

Когда он спустился с чердака и прибежал на задний двор, то увидел, как Ариана висит, привязанная за руки к забору, а Аберфорт, не пойми откуда взявшийся, дерется с тремя парнями — теми самыми, которых Альбус прогнал от кота и которых видел вчера. Живо подобрав горсть камешков, Альбус кинул в них и громко свистнул. Сработало: мальчишки остановились и обернулись к нему.

— Пап! — заорал Альбус в сторону дома. — Тут какие-то хулиганы напали на Аба и Ари!

«Поверят или нет? Их трое, нас, считайте, полтора. Можно, конечно, попробовать воспользоваться магией, но как бы не вышло, как тогда с котом. Ари ведь не может никуда убежать».

Мальчишки не уходили.

— Эй, пап! — Альбус еще раз обернулся к дому.

— Папашу зовешь, очкарик? — спросил самый рослый из них, рыжий и рябоватый. — А самому-то подраться не дано?

— Они Ари сжечь хотели! — крикнул Аберфорт, сжимая палку, которой, видимо, и отбивал удары до прихода брата. Альбус, стараясь не смотреть на поникшую фигурку сестры, переводил взгляд с одного противника на другого. «Те двое трусоваты. Рябой ими верховодит. Заставить бы его уйти, а они уберутся сами. Но как?»