Между тем жизнь в школе шла своим чередом. Дональда и Генри взяли в квиддичную команду, соответственно, загонщиком и ловцом. Генри, кажется, больше волновался, чем радовался: боялся подвести брата и его друга — зато Дональд с компанией праздновал так, что сломал у стола в гостиной ножку. Дерек Лонгботтом, впрочем, с остальными сидел нехотя и улыбался натужно. Ему, видно, сильно досталось дома за плохую учебу: он вернулся подавленным и испуганным. В первый же вечер он допоздна засиделся в гостиной с Розалин Уизли, и потом их часто видели вместе в библиотеке или в уголке гостиной: открыв учебник, девочка что-то тихо и терпеливо Лонгботтому втолковывала.
— Мистер Джордан сказал, что будет рад видеть и тебя, — обратился к Альбусу Патрик Диггори, полюбовавшись на разгулявшегося Дональда.
— Но мне же это неинтересно, — Альбус дернул плечами и стал перелистывать газету, забытую кем-то из старшекурсников в кресле.
— Ты зря игнорируешь квиддич, — Патрик потер рукой подбородок. — Даже если ты не собираешься связывать со спортом свою жизнь… Квиддич, во-первых, — отменная физическая нагрузка, помогает оставаться в форме. Во-вторых, — он покосился на бродившую по гостиной с подругами Розалин, — девушки любят квиддичных игроков. Еще пара лет, и это станет для тебя поважнее трансфигурации или заклинаний. Поверь, я знаю, о чем говорю.
— Я плавать люблю… — сказал Альбус задумчиво.
Патрик расхохотался.
— Ну не станешь же ты, в самом деле, раздеваться перед юными леди. В общем, подумай, время еще есть.
Альбусу оставалось только пожать плечами.
На должность помощника завхоза был выбран Алфорд Стоун, шестикурсник-хаффлпаффец, весьма плюгавый с виду. Впрочем, говорили, на испытании — надо было дать тридцать ударов розгами манекену — он очень хорошо себя показал. Стоун был полукровка из бедной семьи, вечно подвергался насмешкам за плачевные оценки и неумение летать на метле; когда его взяли на работу, он, возможно, пережил триумф первый раз в жизни. Правда, если раньше над ним только смеялись, то теперь стали высказывать и омерзение. Альбус слышал однажды, как Сильванус Кеттльберн, Герберт Бири и Хельга Эббот рассуждали, что им теперь стыдно делить комнаты с «палачом».
Учителей между тем волновало иное. Однажды, идя на завтрак, Альбус услышал разговор Арнольда Розье и Галатеи Меррифот. Учителя стояли у окна в пустом коридоре; профессор Розье, опираясь одной рукой о стену, задумчиво смотрел на молодую женщину.
— Да, в общем-то, главное, что им грозит — обвинение в браконьерстве, — глухо говорила Меррифот. — От действий секты, в общем-то, никто не пострадал. Но хранение шкуры, крови и зубов дракона… Откуда они только это взяли?
— Интересно, будут ли распродавать то, что у них отобрали, — Розье приподнял брови. — Я ради такой ценности готов съездить в Индию посреди учебного года.
— Ценности? Я понимаю, зубы, кожа… Но кровь? Вам кажется, ей можно найти применение в зельеварении?
— Применение? Вряд ли, — Розье едва не зевнул. — Зелья с кровью — это давно устарело. Нет, я могу шутки ради задать особо любознательным ученикам эссе на тему использования крови дракона, хотя не думаю, что даже Дамблдор или Слагхорн с ним справятся. Разве напрягут фантазию, придумают что-нибудь и получат заслуженный «Тролль».
— Если кровь дракона вам не пригодится, зачем ее покупать?
Розье чуть заметно усмехнулся.
— Не будем об этом, вы вряд ли поймете. Как, кстати, мисс Меррифот, идет написание вашей работы?
— К сожалению, даже в Греции осталось слишком мало материалов, — вздохнула она. — Три сестры, могущественные волшебницы Эвриала, Сфено и Медуза, занимались темной магией. Две из них, возможно, успели создать крестражи — во всяком случае, они обрели бессмертие. Но темная магия изуродовала их до такой степени, что они превратились в чудовищ-каннибалов. В итоге к ним пришлось подослать наемного убийцу, хотя ему удалось уничтожить только одну из них. Примечательно, насколько пропитана, если можно так выразиться, темной магией была плоть этих сестер: даже после убийства Медузы ее голова некоторое время сохраняла смертоносные свойства.
— Тот самый взгляд?
— Да, тот самый взгляд, от которого все каменеют. По-моему, знаменитый взгляд на самом деле был заклинанием, поизносившимся невербально, но тогда как…
— А как же легенда о том, что Медуза была несчастной соблазненной девушкой? — произнес Розье, странно играя голосом.
— Разве одно мешает другому? Разве не могут несчастные соблазненные девушки стать темными волшебницами? Профессор Розье, прекратите, — вдруг сказала Меррифот строго и холодно. Альбус с удивлением заметил, что рука слизеринского декана лежит у нее на талии. — Вы довольно глупы, если считаете, что такая дурнушка, как я, будет рада любому вниманию и стерпит неучтивое обращение. Отойдите от меня.
Розье смущенно отступил и, прищурившись, посмотрел вслед Меррифот, гордо удалившейся в зал.
Альбусу ужасно хотелось потом расспросить профессора Меррифот о взгляде Медузы и о том, что такое крестражи, но он сообразил: не стоит выдавать, что он подслушивал разговор учителей.
В ту же ночь они с Лэмми отправились в Запретную секцию. Встретились у дверей библиотеки, на цыпочках прокрались внутрь, живо открыли замок, потянули дверь так осторожно, что она даже не скрипнула. Лэмми, достав из кармана баночку, запустил в нее синий огонек.
— Отлично, — Альбус нашел лестницу и приставил к полкам. — Смотрим, что нам может помочь…
Приглядевшись, он выдернул с полки один за другим несколько томов.
— Ты смотри здесь, — он отдал Лэмюэлю часть книг. — А я полистаю эти.
Первое, что перед ним оказалось — «Сто наитемнейших волшебников в истории». То, собственно, что он и искал. От волнения прикусив губу, Альбус раскрыл книгу.
Волшебники почему-то были указаны не в алфавитном порядке.
— Моргана Ле Фэй, — прочитал он и поморщился: у женщины с красивым и жестоким лицом не могло быть ничего общего с взлохмаченным стариком. Перевернул страницу. Дальше показалось интереснее. — Герпо Омерзительный, — снова пришлось вздохнуть, — скрещивал куриц и жаб. Змееуст, один из первых создателей василиска. Также создал первый известный науке крестраж… Опять крестраж, — вспомнился разговор в коридоре. — Что это за штука такая? Лэм, может, то, что тебя преследует, называется «крестраж»?
— Не знаю, — откликнулся Лэмми. — Я вот тут наткнулся на описание скорлупы, на которой можно подняться в небо…
— Времени не теряй, чудак, — сердито оборвал Альбус. — Потом про скорлупу почитаешь. Кто там у нас дальше? Григорий Льстивый, создатель елейной мази — мимо… Мервин Злобный, изобретатель множества темных проклятий — кто знает, годится или нет. Людвиг Иероним Мария Кюхбауэр — один из величайших магов Средневековой Европы. В различные времена был известен также как Дункель, Оливер Розендорфер и Кармадон — Совиная Голова…
Он перебрал множество имен, но нужного так и не нашел. Пару раз взгляд цеплялся за строчки: к примеру, Амброзий Тит Лукциор, он же Эмилио Габриэль де Висконти, предполагаемый вампир, римский патриций, позднее неизвестно как оказывавшийся при дворах правителей эпохи Возрождения. Однако наиболее любопытным казался все-таки Герпо с загадочным крестражем.
Они засиделись почти до предрассветного часа, так что, возвращаясь в комнаты, Альбус одновременно опасался, как бы не наткнуться на завхоза и не врезаться в колонну: до того слипались глаза. Но слово «крестраж» все-таки неотступно вертелось в голове. На портрете Герпо вовсе не был похож на боггарт Лэмми, однако его хотя бы можно было назвать стариком.
За завтраком Альбус накачивался кофе. Лэмми дремал, положив голову на локти, пока Айла и Клеменси его не растолкали. Быстрые зеленые глаза Виктории живо осматривали по очереди то Альбуса, то подруг.
Мысли шевелились вяло. Конечно, не терпелось узнать, что такое крестраж, и узнать как можно быстрее, чтобы не отвлекаться на лишние поиски. Но ведь не пойдешь в библиотеку посреди уроков — тем более, материал наверняка опять же в Запретной секции. Мальчик рассеянно посмотрел на стол преподавателей. Розье что-то шептал директору, насмешливо поглядывая на профессора Меррифот. А если…
