— Хорошо, хорошо, — кивал Лэмми. — Только ты там упыря не обижай, ладно? Его кормить надо. И я ему там одеяло оставил, оно же все равно старое, в дырках — ты не отбирай, а то холодно скоро будет…

Брат только сердито цыкнул сквозь зубы, погрозил пальцем и отошел. Лэмми, наконец, обернулся и радостно ахнул, увидев Альбуса.

В следующие полчаса, пока поезд отъезжал от станции и устремлялся прочь из Лондона, в купе стоял невероятный галдеж. Каждый расспрашивал другого, как тот провел лето, и, не слушая, начинал рассказывать сам. В конце концов Виктории все-таки удалось привлечь общее внимание: она стала демонстративно перебирать открытки с видами Вены.

— Это знаменитый Штефансдом — Собор святого Стефана, — показала она остроконечное, рвущееся ввысь здание. — Альпы и Дунай… А вот Хофбург — резиденция Габсбургов. Венская опера — родители, правда, меня туда не взяли. Зато мы были в таком ресторане! — она чуть закатила глаза. — Нас пригласила мамина подруга. Мы заказали стейк — мама говорила, ужасно дорогой, в переводе на наши деньги три галеона за штуку…

«Сколько? — Альбус едва удержался, чтобы не присвистнуть. — Да нашей семье этого бы хватило на месяц!»

Виктория же продолжала, с наслаждением погрузившись в воспоминания:

— Но он явно того стоил! Настоящая мраморная говядина, прожарен на углях, в печи, с розмарином, medium well, и так тает во рту, такой сочный… Даже не с чем сравнить!

Альбус почувствовал, как кислота приливной волной омывает желудок. Он, прикрыв глаза, видел, почти чувствовал запах этого стейка, сок из которого стекал по ножу, которым Альбус его резал. Он клал в рот кусок за куском, и тот без сопротивления растворялся, оставляя нежный мясной привкус, полный сока и аромата.

Альбус громко вздохнул — чтобы просто один раз насладиться таким шедевром, ему надо было продать почти все учебники и одну из мантий.

— А за научные работы могут платить? — спросил Альбус громко. Ему одновременно хотелось, чтобы Виктория продолжала говорить о стейке, и чтобы она немедленно прекратила, может и невольно, дразнить его и без того мучающийся от голода желудок. — Понимаешь, Викки, — продолжал Альбус, — или я немедленно съем этот стейк, или сделаю его из тебя. Ну нельзя так вкусно рассказывать!

Виктория смолкла, удивленно хлопнув ресницами.

— Альбус, но я же просто хотела, что бы вы представили…

— Ты добилась своей цели, — спокойно прервала ее Айла. — Ребята, вот домашнее печенье, угощайтесь. Кстати, Альбус: за научные работы иногда дают премию, если выиграешь какой-нибудь конкурс.

Виктория, откусив кусочек печенья, явно успокоилась.

— Альбус, стейк из меня делать бесполезно. Мясо у меня не мраморное, розмарина у тебя нет, и уголь надо где-то добыть…

— Тебя спасло только это, — улыбнулся он, — печенье помогло чуть-чуть сбить голод.

— А разве тебе не дали ничего с собой? — удивилась Викки. — У нас у всех сэндвичи, достань свои и успокойся.

Айла сильно покраснела, Клеменси кашлянула, словно подавившись.

— Я только собрал сухарей, — мрачно признался Альбус. — Вот и все, что у меня есть. Только бы после распределения не стали тянуть с ужином, я просто не выдержу.

— У меня тоже сэндвичей нет, — успокоил его Лэмми. — Вдвоем можно и потерпеть, правда?

— Может, объединимся и отберем у тех, у кого есть? — предложил Альбус. — Ребята, мы умираем!

— Так мы же вам так дадим! — вздохнул Элфиас. — Стоило только попросить. Викки, а ты зря начала. Никто из нас не может себе позволить бывать в таких ресторанах, так что нам даже лучше и не думать, как там кормят.

— Ну, прикоснуться-то хоть мысленно можно, — задумчиво произнес Альбус, оценивая сэндвич, который ему протягивал Элфиас.

— Можно, — согласилась Клеменси. — Но, Викки, не удивляйся, если тебя сочтут бестактной избалованной хвастуньей.

У Виктории задрожал подбородок, она зло прикусила губы, быстро заморгала.

— Я хотела, как лучше… Я не виновата… что вы завидуете! Я думала, вы мои друзья…

— Так мы же и есть друзья, — удивился Лэмми. — Не реви. Хочешь, про упыря расскажу?

— Отстань ты со своим упырем! Сумасшедший! — Виктория вскочила и выбежала из купе.

Некоторое время ребята растерянно переглядывались. Клеменси встала и пошла к двери, но Элфиас остановил ее.

— Нет уж, хватит. Ты и так ей все высказала, что думаешь.

— Как будто я одна, — Клеменси пожала плечами. — По-моему, все хороши.

— Все, — Элфиас убрал наполовину доеденный сэндвич. — Я ее приведу.

Минут через пятнадцать он вернулся, и не только с Викторией, но также с Финеасом Блэком и Горацием Слагхорном.

— В нашем купе поздравляют Кантанкеруса Нотта, — ворчливо объяснил Гораций. — Вы не слыхали? Его отец боролся против обязательного присутствия грязно… э-э, магглорожденых в Попечительском совете школы. И добился своего, однако же. Теперь Кантанкерус отмечает победу отца с Сириусом и прочими его приспешниками.

Финеас, покраснев, аккуратно примостился на свободном краешке скамьи.

— И все-таки я не понимаю, — Клеменси холодно приподняла брови. — Чем мы мешаем? За что нас так ненавидят и называют грязью?

— Ну не все же, — попробовал успокоить ее Альбус. — Только чокнутые вроде Нотта и его друзей.

— Позвольте, — взмахнул Гораций пухлой и мягкой, почти женской ручкой. — Не стоит навешивать ярлыки, не разобравшись в вопросе толком. У чистокровных есть довольно веские основания, чтобы не любить магглорожденых.

— Может, не будем об этом? — довольно резко вмешалась Айла.

— Нет, отчего же, — остановила ее Клеменси. — Мне интересно послушать, что же это за основания.

Гораций вздохнул.

— Ну во-первых… Вы ведь помните про инквизицию? Конечно, настоящие колдуны и колдуньи в лапы палачей не попадали, но сам факт преследования за волшебство сыграл против магглов.

— Но это же было давно, — возразила Клеменси. — Магглы сейчас совсем другие…

Альбусу отчего-то вспомнились мальчишки, которые хотели сжечь Ариану. С них-то и начались все несчастья в семье. Гораций сделал нетерпеливый жест.

— Пожалуйста, не перебивайте меня. Так вот, далее. Многие волшебники боятся, что магглорожденные могут разгласить их секреты магглам.

— На это есть Статут секретности, — Клеменси слегка прищурилась.

— Я уже просил, чтобы вы меня не перебивали. Вот, кстати, вы только что продемонстрировали еще один недостаток магглорожденных. Они не слишком знают наш мир, но лезут вперед со своим мнением, зачастую не имея на то достаточно оснований. Ну и наконец, непонятно, откуда у магглорожденных берется магия. Одни считают таких, как вы, бастардами волшебников. Другие думают, что вы каким-то образом крадете магию.

— Но как? — Клеменси рассмеялась. — Как магию можно украсть? Любой первогодка знает, что это глупо.

— Тем не менее, очень уважаемые волшебники считали и считают, что это возможно.

— Ну, значит, они просто ослы, — заявил Альбус. — И все уроки прогуливали, если не понимают элементарного. Магия — это энергия, ее украсть нельзя.

— Все же версия с бастардами кажется мне более правдоподобной, — негромко начал Финеас. — Магия не может появиться из ниоткуда, и украсть ее, как правильно заметили, тоже невозможно. Отчасти, может быть, так называемые магглорожденные — действительно полукровки. Отчасти… Вы ведь знаете про сквибов? Знаете, что их в основном переселяют в маггловский мир? Но магия ведь может проявиться у их потомков.

— Сквибы или бастарды — чистокровные волшебники презирают тех и других, — меланхолично протянул Слагхорн. — А если прибавить к этому все, о чем я говорил выше, думаю, теперь вы сами все понимаете, мисс Йорк.

— Может, и понимаю, — Клеменси чуть опустила ресницы. — Но это не значит, что буду мириться.

— И правильно, — поддержал Альбус. — Потому что притеснять таких, как ты — себе во вред. Если магглорожденных не будет, то и чистокровные волшебники скоро повыродятся, а перед этим станут больными и уродливыми. Так всегда бывает с теми, кто женится на родственницах.