— Ну что за чушь! — Розалин так рванулась к двери, что рыжие волосы взметнулись у нее за спиной. — Я сейчас сама пойду к директору и все ему объясню. Тем более, на Блэка вроде напали утром.

Оскар успел удержать ее за плечо.

— Постой, Роз. Утром твоего брата тоже не было в спальне. И он опять же не помнит, где был.

Розалин растерянно озиралась. Одна из девочек спешно пробралась к себе в комнату.

— Если бы это сделал Малкольм, то он бы признался, — заявила она, наконец. — Он не напал бы на человека просто так, а поступков, которые считает справедливыми, он не стыдится. Нет, я должна туда пойти!

Она выбежала в проход, Патрик поспешил за ней. Альбус почувствовал, как по спине побежали мурашки: только сейчас он понял, что Малкольм ответит за поступок, который совершил он, Альбус. «Но ты ведь не хотел ему зла, — козлиный голосок на сей раз блеял робко. — И вообще, мало ли, нашли Экспульсо… Память-то стерли палочкой Сириуса. А тебе, даже если ты и признаешься, все равно никто не поверит. Над Уизли будут только смеяться, что за него заступается первоклассник».

— Все на ужин, время пришло, — приказал Оскар. — Глэдис Фадж это тоже касается. Где она, кстати? Заранее переживает, что Малкольма могут высечь?

«Высечь? Но ведь не исключить же из школы, не сломать палочку, правильно? Зря меня Анджела пугала».

Патрик и Розалин, хоть и с опозданием, явились на ужин. Глаза у девочки были заплаканы: директор не стал ее даже слушать. Малкольму назначили семьдесят розог и три дня в карцере.

Кудрявая веснушчатая Глэдис Фадж уронила чашку, когда услышала, на что осудили Малкольма — впрочем, Патрик посмотрел на девушку удивительно жестко. Розалин вся дрожала, кусок не лез ей в рот. В конце концов, не притронувшись даже к чашке чая, она выбежала из зала. Альбус медленно жевал пирог с почками, тесто и начинка казались безвкусными. Уизли всегда были к нему добры, и он совершенно не хотел так вредить Малкольму. Он сам не знал, какое отупение на него нашло, и что самое худшее — осознавал: признаться не сможет. «Да уж и поздно, наверное. Он уже у Спэрроу. А когда после такого возвращаются? Три дня карцера, лечение… Пожалуй, уже к концу каникул. Но Розалин все время будет здесь. Кто же ее дернул не уезжать?» Альбус с горечью понял, что каждый день — может, с сегодняшнего вчера — придется встречаться с ней взглядом. А после выйдет из лазарета и ее брат; не зная, как виноват перед ним Альбус, Малкольм будет относиться к нему все с теми же уважением и заботой. «Может, признаться все-таки? А если в самом деле исключат, да еще палочку сломают? Сложно без палочки стать министром магии». Но мысль о том, что в гостиной он увидит плачущую Розалин, приковывала ноги к полу, как цепями.

В зал вошли преподаватели с директором во главе. Сполдинг задержался у гриффиндорского стола.

— Думаю, вы уже знаете, что ваш товарищ наказан за нападение на одного из своих однокурсников, — декан даже не покосился туда, где сидел директор. — У молодых людей могут быть между собой недоразумения, но мне жаль, что Малкольм Уизли не признал свою вину. Я считал его более мужественным человеком. Надеюсь, вы сумеете выразить ему порицание, если сочтете нужным.

— Вы можете на нас рассчитывать, — с чувством заверил его Оскар. Альбус поперхнулся от отвращения и тут же одернул себя: «Не тебе судить».

Малкольма не было шесть дней. С Розалин Альбус почти не виделся: сначала она убегала вниз в надежде как-нибудь пробраться в подземелья, потом не отходила от брата в Больничном крыле. Следовало бы навестить Малкольма, но Альбус не решался: не представлял, как будет говорить с ним, смотреть ему в лицо после того, как парень так пострадал по его вине. Гостиная совсем опустела, старшеклассники, отпущенные директором даже раньше, чем он обещал, живо перебрались домой. Вообще замок вдруг опротивел Альбусу. Дни напролет, от завтрака и до ужина, мальчик гулял по окрестностям, по заснеженным полям и лугам. Мели метели, такие, что солнца почти не видно было; шапка и плащ мгновенно покрывались снежной коркой, а руки мерзли, если только не засунуть их под мышки. Но Альбусу было все равно — нет, пожалуй, даже лучше гулять в непогоду. Борясь с ветром, но отвлекался от мыслей о том, как подвел Малкольма, и о том, что Джеральдины больше нет. И все равно где-то на подкорке захлебывалась криком синица, потерявшая птенцов.

На шестой день, вернувшись в гостиную перед ужином, Альбус застал там Малкольма, лежавшего на боку на диване. Розалин сидела рядом на маленькой скамеечке и тревожно вглядывалась брату в лицо. Парень побледнел и осунулся, но, увидев Альбуса, заулыбался.

— Привет! Скучаешь? Извини, я думал тебя пригласить к нам на Рождество, да вот видишь, как получилось. В следующий раз встретишь Рождество у нас?

— Нет, — ошалело пробормотал мальчик: он-то надеялся, Уизли его хотя бы не заметят. — Нет, я отлично провожу время.

— Да, то-то же ты, говорят, выбираешься на улицу в такую вьюгу.

— Правда, Альбус, — подхватила Розалин. — Что ты все болтаешься на улице? Можно сильно простудиться. Лучше бы почитал что-нибудь, ты ведь любишь.

Быстро кивнув, Альбус поспешил выйти.

До приезда друзей оставалось совсем немного, и мальчик решил, наконец, заняться тем, что пообещал им. Для начала он попросил одного из эльфов на кухне (ужасно забавляли его эти понятливые лопоухие существа) поставить мышеловку, а пойманную мышь отдать ему. Виктория не уточнила, нужна ей живая мышь или мертвая, но Геспер, пожалуй, живой испугается даже больше, чем мертвой. На третий день мышь была поймана, причем ей повезло: мышеловка всего-то прищемила ей хвост. Альбус посадил мышь в старую клетку, оставленную в тумбочке кем-то из прежних учеников, и от греха подальше спрятал в одной нише в коридоре близ Астрономической башни. Тогда же вспомнил, что давно не заглядывал к Корнфуту на чай, постучался, но дверь была заперта. Видно, старик на каникулы уехал к родственникам. «Или отправился в путешествие. Вырасту, тоже буду путешествовать. Объезжу весь свет».

Затем он написал Адальберту Уоффлингу. Литература о беспалочковой магии, которую им с Айлой порекомендовал Сполдинг, оказалась бессодержательной, так что они решили, что лучше обратиться к специалистам посерьезнее. Девочка, интересующаяся наукой, могла бы вызвать недоумение, и письмо ее осталось бы без ответа, так что решили, что напишет Уоффлингу Альбус.

За делами удалось слегка отвлечься, но все равно что-то темное распирало грудь.

Друзья приехали — и будто свежий воздух впустили в затхлую комнату. Словно и не было кошмарных каникул, все вернулось на свои места. Он несколько успокоился, убедившись, что отношение ребят к Малкольму осталось неизменным: его слишком уважали, а Сириуса Блэка ненавидели, чтобы объявить бойкот. Разве что Фенвик некоторое время при встрече с Малкольмом демонстративно отворачивался, однако тот просто не обращал внимания, и Оскару пришлось смириться с тем, что выполнить поручение декана не удастся. Сириуса никто не видел: из Больничного крыла его каким-то образом переправили домой. Только болезненно оказалось смотреть на Анджелу: теперь Альбусу постоянно бросалось в глаза ее сходство с сестрой — но он и старался не смотреть. Ведь друзья приехали, теперь ему было, чем заняться.

В первую очередь он передал Виктории пойманную мышь. Викки взяла на себя задачу подсунуть зверька Геспер, и ей это удалось, причем аккурат перед зельеварением, совмещенным у Слизерина с Гриффиндором. В итоге гриффиндорцы изрядно посмеялись, когда посреди урока Геспер, порывшись в сумке, с визгом отбросила ее и вскочила на стул. Она отшвырнула сумку, и та угодила в котел, от толчка он опрокинулся, и вода — к сожалению, холодная — разлилась по полу. Дональд с компанией и Нэнси чуть не лопнули со смеху.

— Заткнитесь, грязнокровки! — крикнул Нотт, в то время как Камилла и Луиза помогали Геспер сойти со стула, а Финеас подхватил и унес мышь, от шума и крика, очевидно, упавшую в обморок. Посмотрев на Эллу, считавшуюся ближайшей подругой Гэмп, Альбус с удивлением заметил, что она едва сдерживает улыбку. В болотных глазах плескалось удовольствие.