Словом, из тяжкой атмосферы дома Альбус при первой возможности сбежал в гостиницу. Миссис Скримджер мрачно покосилась на него, однако нехотя поздравила, даже сунула у руки по гостинцу для Аберфорта и Арианы и открытку с письмом для Кендры: в последнее время у подруг совершенно не было времени увидеться. Зато Джеральдина ему обрадовалась, расцеловала в обе щеки и увела на кухню, где угостила самодельными конфетами из сухофруктов с медом и познакомила с Анджелой — кудрявой девочкой лет четырнадцати. Та оказалась очень похожа на сестру, только ниже ростом, худее, да глаза смотрели умнее и жестче — или, может, так казалось из-за очков в дешевой тяжелой оправе. В то время, как Джеральдина металась по кухне, то и дело выскакивая на окрики матери, Анджела сидела на расшатанном табурете с важностью и спокойствием человека, наслаждающегося заслуженным отдыхом. На Альбуса она посмотрела немного снисходительно, что ему не понравилось — впрочем, улыбка и голос у нее все равно были приятные.
— Тебе скоро в Хогвартс, да? Надеюсь, ты не боишься. Учиться там не так уж сложно. Не могу сказать, что у меня большие способности, но даже мне все легко дается, и думаю, на следующий год меня даже сделают старостой. Главное — не лениться.
— Блэк вас несильно заедает? — мягко спросила Джеральдина, вернувшись на кухню. — Он ведь терпеть не может Гриффиндор.
— Еще бы ему нас любить! Во-первых, на нашем факультете достаточно магглорожденных, и мы не даем их в обиду. Быть фанатиком чистой крови — а Блэк именно таков — у нас не в почете. И кроме того, мы единственные, кто смеет сопротивляться его обожаемым слизеринцам и лично его сыну. Вот Сириус Блэк — это действительно ужасно! Директор все-таки умный, расчетливый и сдержанный человек, а его сын — просто бешеная собака. Кажется, в следующем году к нам поступит еще один блэковский отпрыск. Укрепи наш дух, Годрик Гриффиндор!
— Может, он будет похож на отца, а не на брата, — Джеральдина пожала плечами. — И вообще, в одной семье бывают очень разные люди.
Альбус заерзал: ему не терпелось расспросить Анджелу о том, что же они делают на уроках, в особенности — чему их учат на трансфигурации. К его разочарованию, ей куда больше нравилось просвещать сестру по части школьных сплетен, так что скоро ему стало скучно, и, наспех распрощавшись, он поспешил домой.
На следующий день мать разбудила его затемно. Ее лицо почернело и осунулось, как у тяжелобольной, глаза блестели безумием. Из кармана ее халата торчал свернутый трубочкой номер газеты.
— Отца приговорили, — хрипло прошептала она. — Пожизненное заключение в Азкабане…
Альбус заметил, что она дрожит с головы до ног.
— Ну… Мам, все-таки это не Поцелуй, — пробормотал он растерянно. — Может, папу освободят потом… Напишем куда-нибудь…
Истерически расхохотавшись, мать выбежала вон.
========== Глава 5. Палочка и циферблат ==========
Восемь месяцев спустя.
Альбус сидел на кровати, поджав ноги по-турецки, заломив руки за голову, и улыбался. Только что он вернулся с прогулки: бродил по полям с Джеральдиной и Анджелой, насобирал им цветов на два букета. А они принесли ему яблочный пирог, который теперь ждал своего часа на кухне, рукавицы и замечательную книгу маггловского писателя… Как же его фамилия? Ну да, Кэрол, сказка про Алису. Книжка явно не новая, даже подзачитанная, но это неважно, писатель в самом деле замечательный — Альбус успел прочитать пару глав. Почему-то Алиса представлялась ему похожей на Ариану, а происходящий вокруг нее абсурд притягивал. Хотелось самому побежать за белым кроликом и нырнуть в нору…
В дверь робко постучали; это сестра, конечно.
— Можно! — крикнул Альбус. Ариана вошла, но не одна, а с Аберфортом.
— С днем рожденья тебя поздравляем, любя… — запели они, держась за руки. Их захотелось расцеловать, но Альбус постеснялся: еще напугает. Вместо этого он хлопнул по покрывалу, приглашая сесть. Аберфорт воспользовался, Ариана примостилась на стуле. Вид у обоих был, однако, загадочный.
— Наверное, мама кое о чем за столом скажет, — улыбнулась сестра. — Утром я видела, как сова принесла ей письмо… Такой красивый конверт…
— Нам об этом нельзя говорить, — строго остановил ее Аберфорт.
— А почему Алу нельзя порадоваться раньше времени? — удивилась Ариана. — Знаешь, мне кажется, это письмо…
— Ты портишь сюрприз!— Аберфорт начал сердиться. Пришло волнение: ясно представлялось, о чем могли написать матери.
— Письмо из Хогвартса, — закончил за сестру Альбус. — Аб, не переживай, я могу сложить два и два. Мне одиннадцать, и сова принесла необычное письмо. Не считаешь же ты меня настолько глупым, чтобы я не понял, что это значит?
— Зато ты меня глупым считаешь, — брат все больше мрачнел. — Ты это имел в виду, да? А Ари у нас болтушка. Может, мне маме рассказать, как ты секреты хранишь?
— Я просто хотела, чтобы Альбус обрадовался, — огорчилась Ари и слезла со стула. — Я не хотела ничего плохого… Ну правда…
Ее и раньше было легко довести до слез, теперь же при каждом промахе она становилась безутешна. И хотя Альбуса по большей части раздражала ее плаксивость, сейчас ему стало жаль сестру: ведь она старалась ради него.
— Да я сам еще утром это письмо увидел, — соврал он. — Утром выходил… э-э… по своим делам и увидел и сову, и письмо. А мама не заметила.
— А ты не врешь? — покосился Аберфорт.
— Нет, конечно. Ари, не реви, иди сюда. Хотите, я вам почитаю про Алису?
…Мать приготовила обожаемый Альбусом пастуший пирог и подогрела шарлотку, принесенную Джеральдиной и Анджелой, напекла тыквы, нажарила сосисок, выставила самодельные конфеты, рецепт которых ей дала миссис Скримджер. Она поздравила сына, как и в прошлом году, пожелала быть прилежным и ответственным, вручила подарок — бинокль с сильными линзами, затем куда-то вышла и вернулась с загадочным лицом, держа руку за спиной.
— О том, что тебе сегодня одиннадцать, помним не мы одни, — она широко улыбнулась, блеснув крупными белыми зубами. — Как большой умница, надеюсь, ты сам догадаешься, что у меня в руках.
Альбус постарался изобразить сомнение.
— Письмо из Хогвартса? Да, мам?
Аберфорт сердито покосился на Ариану, та покраснела, но мать ничего не заметила: ее взгляд был прикован к лицу старшего сына.
— Именно так, — Кендра словно помолодела в тот миг на несколько лет. — Я горжусь тобой, Альбус. Не подводи нас и дальше… Впрочем, я уверена, ты будешь отлично учиться. Поздравляю.
И под аплодисменты Арианы и Аберфорта она торжественно вручила ему палевый конверт, исписанный изумрудными чернилами.
За покупками решено было отправиться на следующий же день. Мать провела в комнате сына ревизию: она уже видела учебники, подаренные Джеральдиной, и посчитала, что благодаря им удастся сэкономить, по крайней мере, на книгах.
На следующее утро, едва управившись с завтраком, мать ушла переодеваться. Альбусу она вручила сверток, в котором оказался его старый матросский костюмчик, выстиранный и накрахмаленный. Правда, мальчик вырос из него еще пару лет назад, но Кендра надставила рукава и брючины, а в толщину Альбус увеличился незначительно. Мать даже вычистила матросскую шапочку так, что ни пылинки не осталось.
— Тебя могут увидеть дети, которые будут с тобой потом учиться, и их родители, — наставляла она сына. — Постарайся показать себя с лучшей стороны.
Под завистливые взгляды Аберфорта и тоскливые вздохи Арианы Кендра вывела Альбуса из домика, крепко взяла за руку и велела считать до трех. Не успел он мысленно произнести: «Два», как ощутил, что его словно подхватило крюком за живот и потянуло вверх. Он едва успел испугаться, что его сейчас стошнит, как почувствовал под ногами булыжную мостовую. Головокружение еще не прекратилось, и когда мать дернула его за руку, потащив за собой, он чуть не упал. Они нырнули за какую-то неприметную дверь, и только тогда мать заговорила.
— Лондон — самый закопченный город на свете. Если бы мы с тобой пробыли на улице еще минуту, оказались бы черны, как трубочисты, — перед висевшим на стене мутным зеркалом Кендра придирчиво осмотрела собственное парадное платье — из темно-зеленого сукна, хорошо сидевшее, но уже несколько траченное молью: она слишком давно никуда его не надевала. Альбус тем временем осматривал помещение, где они оказались: кажется, полутемный бар, несколько посетителей за столиками, все сплошь одетые, как волшебники.
