— Мы в «Дырявом котле»? — догадался он: родители не раз рассказывали про это место.

— Да, — согласилась Кендра. — Сейчас отправимся за покупками.

— А нас не засыплет копотью? Ты же говорила…

— Наши кое-что придумали против этой напасти. По Косому переулку можно гулять свободно.

Быстро проведя его через зал — надо полагать, она не хотела, чтобы сын увидел пьяных — мать шмыгнула в противоположную дверь, где стала палочкой касаться кирпичей на стене.

— Следи. Порядок строго определенный.

Кирпичи задрожали, стена начала расползаться, и затем… Ему открылась пестрая, тесная, многолюдная улица. Кто-то перекрикивался, голосили зазывалы, громко ухала сова, которую кто-то потащил в высокой тесной клетке. Альбус задрал голову, читая вывески, а тем временем мать подтолкнула его в спину и очень строгим голосом приказала не выпускать ее руки.

— «Перья и чернильницы на любой вкус»… — бубнил Альбус под нос. — «Фамильяры для всей семьи»…

— A Paris pere m’a achete un chassures roses…

— Rose? Mais il la legere!

Он оглянулся на странные звуки: рядом с ним в толпе в сопровождении двух довольно невзрачных женщин шли девочки, на вид — его ровесницы. Обе показались ему невозможно нарядными: одна была в светлом, вся в кружевах, в атласном капоре, даже с зонтиком от солнца («вот бы такую куклу Ариане»); на другой было черное бархатное платье с белоснежной батистовой пелеринкой и соломенная шляпка с белой лентой — все с иголочки.

— На каком языке вы говорите? — выкрикнул он. «Кукла» обернулась, ярко-зеленые глаза насмешливо скользнули по его фигуре; «белая пелеринка» даже не повернула головы. Мать дернула его за руку.

— Они говорили по-французски. Альбус, я же просила вести себя прилично.

Альбус едва успел заметить еще множество людей — детей, некоторые из которых были столь же нарядны, как говорившие по-французски девочки, а кто-то выглядел настоящим оборвышем, еще более разнообразно и причудливо одетых взрослых, — а мать уже повлекла его сквозь толпу к какому-то магазину, витрина которого горела на августовском солнце блеском металла. Это оказался магазин котлов и других принадлежностей для зельеварения, и прежде, чем Альбус успел толком рассмотреть все, что было выставлено, Кендра живо купила котел, горелку, разделочный нож, досочку и весы.

— На зельеварение со старым приходить недопустимо, — объясняла она. — Эта наука пренебрежения не терпит. Лучше походишь в поношенных рубашках. А теперь идем за учебниками.

За вывеской «Флориш и Блоттс» таился поистине чудесный мир. Альбус даже перестал обращать внимание на непривычную для него и ужасно раздражавшую толчею — так его захватили ряды корешков на полках и названия, звучавшие необыкновенно заманчиво.

— «Сто смертоносных проклятий»… — бормотал он, читая надписи. — «Трансфигурация: ее принципы»… Нет, тут слишком маленькая брошюрка… Или все-таки взять? Ух ты! «Нарушение законов магии»!

Мимо такого он уж точно пройти не мог. С трудом вытащив книгу с полки и прихватив заодно брошюрку по принципы трансфигурации, Альбус побежал к прилавку, где мать как раз расплачивалась за купленные учебники. Стоявшие рядом женщина в бархатной накидке и прямая, как стрела, белобрысая девочка в тонких очках насмешливо косились на совсем небольшую стопку книг в ее руках: у самой девочки покупок было раза в три больше.

— Что ты еще взял? — при виде книг в руках сына Кендра сердито вскинула брови. — Отложи. Ты же знаешь, у нас нет денег на лишнее.

Девочка и женщина поморщились с омерзением, будто учуяли рядом кучу навоза, и демонстративно брезгливо осмотрели надставленные рукава и брюки Альбуса и явно старое платье его матери. Мальчик плюхнул книги на прилавок и с досады скорчил им жуткую рожу. Мать незаметно для окружающих, но крайней чувствительно скрутила ему ухо.

— Хочешь, чтобы тебя отсюда отправили прямиком в зоопарк? — шипела она, вытаскивая сына на улицу. — Показал себя деревенщиной, теперь и вовсе решил опуститься до обезьяны? Богатые будут на нас коситься и морщиться при виде нас, привыкай. Те, кому повезло больше, презирают тех, кому повезло меньше.

— А я вот стану министром магии и сделаю так, чтобы все друг друга уважали, — пробурчал Альбус, растирая ухо.

— Никем ты не станешь, если не научишься прилично себя вести. Ум — это еще не все.

Тем временем они взошли на ступеньки магазина «Мантии на любой вкус».

— Даю тебе последний шанс, — строго сказала Кендра. — Купишь себе школьную мантию, я пока схожу за остальными вещами. Если опять оскандалишься, клянусь, буду водить тебя за ручку в Косой переулок, пока не закончишь Хогвартс.

Угроза была нешуточная, но Альбус счел ниже своего достоинства в чем-либо заверять мать. Гордо повернувшись, он скрылся за дверью. В этом магазине, в отличие от других, было не слишком людно: всего-то пара девочек и мальчик неподвижно стояли на табуретах, ожидая, пока худенькая рыжеволосая продавщица к ним подойдет.

— Здравствуйте, — с симпатичной ведьмочкой Альбусу оказалось приятно быть вежливым. — Мне нужна школьная мантия. То есть… Две, да, две мантии.

— Я знаю, — улыбнулась продавщица. — Поверь, почти все школьники проходят через наш магазин. Влезай на табурет, сейчас я что-нибудь тебе подберу. Какой ты, однако, высокий! Можно за третьекурсника принять.

Радуясь, что все так легко разрешилось, мальчик взобрался на стул и в ожидании продавщицы стал рассматривать своих соседей. Справа терпеливо ждала худенькая, длинноносая девочка, похоже, совершенно растерянная, придавленная непривычной обстановкой. Изредка она нервно оправляла бледные пряди вьющихся волос и робко поглядывала то на Альбуса, то на двух других, стоявших слева: прехорошенькую золотоволосую девочку, разодетую в голубой шелк, и невысокого полного мальчика в бархатном пиджачке, жаккардовом жилетике и галстуке-бабочке. Круглую, румяную физиономию последнего портило несколько брезгливое выражение. Впрочем, едва взглянув на него, Альбус вновь обратил внимание на его соседку: ему показалось, с ней что-то не так. Вскоре он понял: ее взгляд был сфокусирован на одной из ножек табурета дурнушки. Ножка треснула, подломилась, бедняжка упала и ударилась. Альбус, спрыгнув с табурета, помог ей подняться.

— Зачем ты это сделала? — крикнул он хорошенькой, улыбавшейся, будто она съела тост с джемом.

— Я? — девчонка вскинула брови. — Да кто же виноват, что несчастный стул не выдержал такого позора. Быть попираемым грязнокровкой…

— Я никакая не грязнокровка, — удивилась дурнушка. — Зачем ты обзываешься?

Хорошенькая звонко рассмеялась, будто рассыпались бубенчики. Полный мальчик окинул их всех холодным взглядом.

— Скажи, почему тебя привела сюда учительница из Хогвартса? — обратился он у дурнушки.

— Ну… Потому что мои родители — магглы, им трудно сюда попасть.

— Если твои родители — магглы, то ты грязнокровка, так называют всех магглорожденных, — равнодушно объяснил толстяк.

— Ну и что? — крикнул Альбус. — Поэтому надо толкать ее с табурета?

— А ты докажи, что это я, деревенщина, — обворожительно улыбнулась хорошенькая.

— И докажу! — взбеленился Альбус. — Ты смотрела на ножку табурета…

В этот момент в магазине стало людно: одновременно вошли продавщица, Кендра и молодая женщина, некрасивая, низенькая, с грубым лицом. Дурнушка с надеждой обернулась к ней.

— Простите, с мантиями еще не закончили…

Хорошенькая и толстяк глумливо переглянулись. Кендра пристально посмотрела на Альбуса.

— Надеюсь, ты не успел ничего натворить?

— Я — нет, — начал он. — Но вот эта фифа…

Не дослушав, мать перебросилась с продавщицей парой слов и поскорее вытащила его.

— В магазине поношенной одежды мантии гораздо дешевле. Мы идем туда.

Пока закрывалась дверь, мальчику показалось, что он снова слышит бубенцовый смех.

— Мам, а правда, что магглорожденных принято называть грязнокровками? — задумчиво спросил Альбус, когда они немного отошли. Общаться с магглами его по-прежнему не тянуло, но слова толстяка и наглый смех смазливой девчонки вызвали отвращение, и ему понравилось, как дурнушка гневно на них посмотрела.