Король, все еще верхом на белом коне, проскакал несколько ярдов вперед, а потом остановился.

- Бог на нашей стороне? - спросил он капеллана.

- Он не может быть ни на какой другой, сир.

- Тогда почему..., - король хотел задать вопрос, но потом решил, что лучше не получать на него ответа. Дым на правой стороне башни сгущался, и она содрогнулась, когда в нее вонзилась вторая стрела из спингалда.

Латник бросил рычаг и прохромал в сторону с болтом в бедре, а оруженосцы бежали с веревками, но было уже слишком поздно.

Огонь неожиданно появился на центральной площадке башни. Некоторое время это было лишь большое облако дыма, а потом через его черноту появилось пламя. Доски с правой стороны горели, а воды было недостаточно, чтобы затушить огонь.

- Бог может быть очень переменчив, - с горечью сказал король и отвернулся. Какой-то человек на крепостном валу махал флагом вверх и вниз в знак того, что французы проиграли.

Барабаны и горны затихли. В башне кричали люди, а другие прыгали, чтобы избежать ада.

Роланд не видел пламя, пока дым не просочился через промежуток между ступенями в лестнице.

- Вниз! - закричал он. - Вниз!

Первые солдаты протиснулись вниз по лестнице, но ножны одного из них застряли в перекладине, а потом пламя вырвалось через дыру, и пойманный в ловушку человек закричал.

Он поджаривался в своей кольчуге. Другой воин прыгнул мимо него и сломал ногу при приземлении.

Горящий человек всхлипывал, и Роланд побежал к нему, чтобы помочь, сбивая пламя голыми руками. Робби ничего не предпринял. Он подумал, что проклят.

Всё, чего бы он ни коснулся, превращается в пепел. Однажды он подвел Томаса, теперь подвел дядю, он женился, но жена умерла, рожая первенца, и ребенок умер вместе с ней. Он думал, что проклят, но по-прежнему не двигался, в дым все сгущался, и пламя лизало платформу под ним, а потом, когда третья стрела из спингалда попала в цель, башня пошатнулась.

На верхней площадке вместе с ним оставались и другие люди, и они торопили его бежать, он но не мог сдвинуться с места. Роланд нес раненого солдата вниз по лестнице, и, должно быть, Господь любил рыцаря-девственника, потому что жестокий порыв ветра сдул пламя подальше от него, пока он спускался по перекладинам.

- Беги! - прокричал какой-то человек Робби, но он был слишком подавлен, чтобы двигаться.

- Уходите, - велел он своим людям, - просто уходите, - он вытащил меч, решив, что, по крайней мере, может умереть с клинком в руках, и наблюдал, как трое солдат пытаются спуститься по деревянным лестницам с задней, открытой стороны башни, но их обожгло неистовствующее пламя, и они спрыгнули, чтобы спасти свою жизнь.

Один остался невредимым, так как упал на остальных, но двое сломали кости. Один из четырех флагов, возвышавшихся над башней, теперь горел, королевские лилии превратились в пылающие угли, и башня рухнула.

Поначалу она падала медленно, скрипя и разбрасывая искры, потом падение ускорилось, все сооружение потеряло равновесие и перевернулось, как гордый тонущий корабль. Люди разбежались в стороны, но Робби по-прежнему не двигался.

Роланд спустился на землю, и теперь Робби остался один, падая вместе с горящей башней, держась за большую перекладину, башня упала с грохотом и выпустив сноп искр, Робби отбросило, он покатился в густом дыму и пламени, двое французов увидели его и побежали в сторону дыма, чтобы вытащить.

При ударе он потерял сознание, но когда ему плеснули в лицо водой и стащили кольчугу, каким-то чудом он оказался целым и невредимым.

- Господь спас тебя, - сказал один из воинов. Наваррцы на стенах Бретёя все еще освистывали их. Арбалетный болт ударился о древесину упавшей башни, которая превратилась в адское пламя горящего дерева. - Мы должны убираться отсюда, - сказал спаситель Робби.

Второй человек принес Робби его меч, пока первый помогал встать на ноги и повел в сторону лагеря французов.

- Роланд, - спросил Робби, - где Роланд?

Последний болт полетел в его сторону, но промазал и упал в грязь. Робби сжал свой меч. Он был жив, но почему? Ему хотелось зарыдать, но он не осмелился, потому что был солдатом, но солдатом на службе у кого? Он был шотландцем, но если он не мог сражаться против англичан, то какой от него толк?

- Господь спас тебя, - друг мой, - сказал Робби Роланд де Веррек, невредимый после падения башни. Француз протянул руку, чтобы помочь Робби устоять на ногах. - У тебя судьба праведника, - сказал он.

- Турнир! - проревел второй голос.

Робби, все еще оглушенный, увидел своего дядю, лорда Дугласа, стоящего в дыму горящей башни.

- Турнир? - спросил Робби.

- Король возвращается в Париж и хочет устроить турнир! Турнир! Англичане изгадили всю его страну, а он собирается играть в игрушки!

- Я не понимаю, - пробормотал Робби.

- Помню, был кто-то, кто играл на лютне, когда горел его город.

- Нерон, я думаю, - подсказал Робби.

А мы будем играть в турниры, пока англичане гадят по всей Франции. Не просто гадят, а наваливают огромные вонючие кучи говна по всей драгоценной стране короля Иоанна, а ему насрать на это?

Он хочет устроить турнир! Возьми свою лошадь, собери вещи и готовься к отъезду. Турнир! Мне стоило остаться в Шотландии!

Робби поискал глазами Роланда. Он не был уверен, зачем, разве что восхищался молодым французом, и если кто-нибудь и мог объяснить, почему Бог устроил это поражение, то это был Роланд, но Роланд был поглощен разговором с человеком, который носил незнакомую Робби ливрею.

На его жиппоне был изображен вставший на дыбы зеленый конь на белом поле, и Робби не видел в армии короля Иоанна никого, кто бы носил такую эмблему.

Человек говорил с Роландом тихо и настойчиво, а тот, по всей видимости, задал несколько вопросов перед тем, как пожать незнакомцу руку, а когда Роланд повернулся к Робби, его лицо излучало счастье.

Остаток армии короля погрузился в уныние, потому что надежды французов теперь превратились в горящую кучку древесины на мокром поле, но Роланд де Веррек просто сиял от радости.

- Я исполню свой рыцарский обет! - сказал он Робби, - рыцарский обет!

- В Париже будет турнир, - сказал Робби. - Уверен, что ты там понадобишься.

- Нет, - сказал Роланд. - Дева в беде. Ее забрал у законного мужа и увез злодей, и я должен ее спасти.

Робби просто взглянул на рыцаря-девственника. Роланд произнес эти слова с исключительной серьезностью, как будто и правда верил, что он герой из рыцарских романов, которые пели трубадуры.

- Тебе щедро заплатят, сир, - сказал рыцарь в бело-зеленом жиппоне.

- Честь выполнения рыцарского обета - достаточная награда, - сказал Роланд де Веррек. - Хотя если твой хозяин граф предложит несколько монет в качестве благодарности, то я, конечно, буду признателен.

Он поклонился Робби.

- Мы еще встретимся, и не забудь, что я сказал. Ты был спасен не просто так. Ты благословлен. Как и я! Рыцарский обет!

Лорд Дуглас смотрел, как уходит Роланд де Веррек.

- Он и правда девственник? - спросил он с недоверием.

- Клянется, что да, - ответил Робби.

- Неудивительно, что его правая рука так чертовски сильна, - сказал лорд Дуглас, - но, должно быть, он бесится, как мешок с проклятыми хорьками, - он сплюнул.

У Роланда де Веррека был рыцарский обет, и Робби ревновал.

- Прости меня, - сказал Томас. Он не хотел говорить это вслух. Он разговаривал с распятием, весящим над главным алтарем маленькой церкви Сен-Сардо, что нахолась у подножия замка Кастийон д'Арбизон.

Томас стоял на коленях. Он зажег шесть свечей, горевших у бокового алтаря Святой Агнессы, где юный священник с бледным лицом отсчитывал новенькие генуаны.