- За что простить тебя, Томас? - спросил священник.

- Он знает.

- А ты нет?

- Просто отслужи по мне мессу, отец, - ответил Томас.

- По тебе? Или по людям, убитым тобой?

- По убитым мною людям, - сказал Томас. - Я дал тебе достаточно денег?

- Ты дал мне достаточно, чтобы построить еще одну церковь, - сказал священник. - Угрызения совести стоят дорого, Томас.

- Они были солдатами, отец, - Томас слегка улыбнулся, - и умерли по воле своего господина. Я обязан дать им спокойствие в загробной жизни, не так ли?

- Их сеньор был прелюбодеем, - сурово заявил отец Левонн. Отец Меду, его предшественник, умер годом раньше, и епископ Берата послал отца Левонна в качестве замены.

Томас подозревал, что новичок являлся шпионом, потому что епископ поддерживал графа Берата, который когда-то владел Кастийоном д'Арбизон и хотел вернуть город назад, но оказалось, епископ прислал священника, чтобы самому избавиться от зануды.

- Я раздражал совесть епископа, - пояснил Томасу Левонн.

- Раздражал?

- Я проповедовал против греха, сир, - ответил Левонн, - и епископу мои проповеди не понравились.

С того разговора отец Левонн привык называть Томаса по имени, а Томас стал обращаться к молодому и серьезному священнику за советом, и всякий раз, возвращаясь из набега на территорию противника, он приходил в церковь Сен-Сардо, исповедовался и платил, чтобы отслужили мессы за убитых им людей.

- Так если граф Вийон был прелюбодеем, - спросил теперь Томас, - то заслужил, чтобы его кастрировали и убили? Отец, тебе бы пришлось приговорить половину этого города к смерти, если так.

- Только половину? - спросил отец Левонн, забавляясь. - Что касается меня, - продолжил он, - то я предпочел бы, чтобы Бог назначил Вийону наказание, но, возможно, он избрал своим орудием тебя?

- Я сделал что-то не так?

- Это ты мне скажи.

- Просто отслужи мессы, отец.

- А графиня Лабруйяд, - продолжил отец Левонн, - бесстыдная прелюбодейка, здесь, в замке.

- Хочешь, чтобы я её убил?

- Её судьбу определит Бог, - мягко сказал священник, - но граф Лабруйяд, может, и не станет ждать этого и попытается вернуть ее. Город процветает, Томас. Я не хочу, чтобы Лабруйяд или кто еще вторгся в него. Отошли ее подальше.

- Лабруйяд не придет сюда, - мстительно сказал:Томас, - он просто жирный кретин и боится меня.

- Граф Берата тоже кретин, - сказал священник, - и кретин богатый и храбрый, и он ищет союзников для борьбы с тобой.

- Только потому, что проигрывал каждый раз, когда пытался, - сказал Томас. Томас захватил город и замок у графа, дважды пытавшегося вернуть имущество, и оба раза потерпевшего поражение.

Город лежал на южной окраине графства Берат и был защищен высокими каменными стенами и рекой, с трех сторон омывающей скалу, на которой он стоял.

Над городом на вершине высокой скалы возвышался замок, хоть и небольшой, но с высокими и крепкими стенами, защищенный новой массивной надвратной башней, заменившей старый вход, разнесенный из пушки.

Знамя графа Нортгемптонского - лев и звезды, реяло над надвратной башней и донжоном[52], но все знали, что замок захватил Томас из Хуктона, Бастард.

Это была база, откуда его эллекены могли двигаться на восток и на север вражеской страны.

- Граф попытается еще раз, - предупредил Левонн Томаса, - и в следующий раз Лабруйяд может ему помочь.

- И не только Лабруйяд, - мрачно произнес Томас.

- Ты приобрел новых врагов? - насмешливо спросил отец Левонн. - Я поражен.

Томас взглянул на распятие. Когда он захватил город, церковь Сен-Сардо была бедна, теперь же излучала достаток.

Статуи святых были заново окрашены и увешаны полудрагоценными камнями. Дева увенчана серебряной короной. Канделябры и сосуды на алтаре - серебряные или позолоченные, стены сияли изображениями святого Сардо, святой Агнессы, страшного суда.

За все это заплатил Томас, так же как и за украшение других двух церквей города.

- Я приобрел новых врагов, - сказал он, по-прежнему глядя на забрызганного кровью Христа на позолоченном бронзовом кресте, - но сначала, отец, скажи мне, что за святой преклоняет колена на расчищенном от снега клочке земли?

- На расчищенном от снега клочке земли? - спросил отец Левонн, развеселившись, а потом увидел, что Томас серьезен. - Святая Евлалия, быть может?

- Евлалия? - переспросил Томас.

- Ее подвергли гонениям, - объяснил отец Левонн, - и мучители бросили ее обнаженной на улице, чтобы покрыть стыдом, но Господь всемогущий послал метель, чтобы спрятать ее наготу.

- Нет, - сказал Томас, - это был мужчина, и казалось, что снег расступился вокруг него.

- Тогда Святой Вацлав? Король? Нам рассказывали, что снег таял там, где он проходил.

- Это был монах, - объяснил Томас, - и на рисунке я видел, как он стоит на коленях на траве, а вокруг него снег, но не на нем.

- Где был тот рисунок?

Томас рассказал о встрече с Папой в авиньонском зале подъемной решетки и о старой росписи на стене.

- Тот человек был не один, - продолжил он, - был и другой монах, наблюдающий из дома, и Святой Петр протягивал ему меч.

- А, - произнес отец Левонн со странным сожалением в голосе, - меч Петра.

Томас нахмурился, услышав тон священника.

- Из твоих уст это прозвучало как будто меч - зло. Чем он плох?

Отец Левонн проигнорировал этот вопрос.

- Ты сказал, что встречался с его святейшеством? Как он?

- Очень слаб, - ответил Томас, - и очень любезен.

- Нас попросили помолиться за его здоровье, - сказал священник, - что я и сделаю. Он достойный человек.

- Он нас ненавидит, - промолвил Томас, - англичан.

Отец Левонн улыбнулся.

- Как я сказал, он достойный человек, - он рассмеялся, но потом снова стал серьезным. - И неудивительно, - продолжил он осторожно, - что рисунок с мечом Петра оказался во дворце его святейшества.

Возможно, это означает, что папская власть отказалась от использования меча? Рисунок, чтобы показать, что мы должны сложить оружие, если хотим жить в святости?

Томас покачал головой.

- Это история, отец. Иначе почему еще один монах наблюдает из дома? Почему снег расчищен? Рисунки рассказывают истории! Он показал на стены церкви.

Почему мы расписываем церкви? Чтобы рассказать неграмотным те истории, которые им нужно знать.

- В таком случае я не знаю эту историю, - сказал отец Левонн, - хотя слышал о мече Петра, - он перекрестился.

- На этом рисунке, - произнес Томас, - у меча расширяющийся книзу клинок. Похож на фальшион[53].

- Злоба, - очень тихо произнес отец Левонн.

Несколько мгновений Томас молчал.

- Семь темных рыцарей владели им, - процитировал он стих, который черные монахи распространяли по всему христианскому миру, - и были прокляты. Тот, кто должен править нами, найдет его, и будет благословен.

- Меч рыбака, - сказал отец Левонн. - Это не меч, Томас, это Меч. Меч, который Святой Петр использовал к неудовольствию Христа, и из-за его неодобрения говорят, что клинок проклят.

- Расскажи мне.

- Я рассказал всё, что знаю! - ответил отец Левонн. - Это просто старая история, но в ней говорится, что Злоба несет на себе проклятие Христа, и если это правда, то она должна обладать чудовищной силой. Почему бы иначе меч носил это имя?

- И кардинал Бессьер ее ищет, - заметил Томас.

Левонн бросил на него быстрый взгляд.

- Бессьер?

- И он знает, что я тоже ее ищу.

- Боже мой, ты выбираешь очень влиятельных врагов, Томас.

Томас поднялся с коленей.

- Бессьер, - сказал он, - просто дерьмо дьявола.

- Но он церковный иерарх, - произнес Левонн с долей неодобрения.

- Он иерарх дерьма, - отозвался Томас, - и я убил его брата не больше чем в четверти мили отсюда.

- И Бессьер хочет отомстить?