Единственной хорошей новостью этой ночи стало прибытие почты, которую принесли из Гордонсвила с продвигающимися войсками Ли. Сержант Тиндейл раздал письма и посылки, оставив печальную стопку адресованной мертвецам почты. Одна из посылок пришла из ричмондского арсенала и предназначалась командующему Легионом Фалконера. В большом пакете оказался стандартный боевой флаг: четырехфутовый квадрат из простой материи на замену захваченного шелкового знамени. Там не было древка, и Старбак послал Люцифера срезать прямое десятифутовое деревце.

Потом в свете костра позади холма он открыл предназначенные ему два письма. Первое пришло от Таддеуса Бёрда, который сообщал, что значительно поправил здоровье и вскоре надеется вернуться в Легион.

"Присцилла не разделяет эти надежды и постоянно находит новые симптомы, для излечения которых понадобится дополнительное время, но я скучаю по Легиону".

Далее в письме говорилось, что Энтони Мерфи благополучно добрался до Фалконера и также поправляется, хотя вряд ли встанет на ноги в ближайшие пару недель. "Правда ли, - спрашивал затем Бёрд, - что Свинерд узрел божественный свет? Ежели так, то это доказывает, что от христианства есть кой-какой прок в этом мире, хотя, признаюсь, мне сложно поверить в подобное преображение. А мурлыкать дракон научился? Молится ли он перед тем, как выпороть рабов, или после этого? Непременно опишите мне все отвратительные детали".

Письмо заканчивалось сообщением о том, что Вашингтон Фалконер так и не появился в Фалконере, но, по слухам, мутит воду в политических кругах Ричмонда.

Второе письмо пришло Старбаку из столицы Конфедерации. К его удивлению и удовольствию, оно было от Джулии Гордон, бывшей невесты Адама, которая теперь называла Старбака своим другом. Она сообщала хорошие новости:

"Матушка прислушалась к моему желанию и позволила мне стать сестрой милосердия в госпитале Чимборасо. Она сделала это с неохотой, под угрозой бедности и с торжественным обещанием госпиталя выплачивать мне жалование, хотя до сих пор это обещание так и не было выполнено. Я нахожусь на обучении, как они говорят, так что должна приберечь все надежды на жалование до тех пор, пока не смогу отличить бинты от бутылки каломели. Я учусь, а по ночам плачу по находящимся здесь мальчишкам, но без сомнений, скоро научусь обходиться без этого".

Она не упоминала Адама, как и не сообщила в письме ничего личного, это были просто адресованные другу слова в надежде найти участие.

"Нынче вы не узнаете госпиталь, - заключала Джулия. - Ежедневно в парке возводятся новые здания, и каждая новая палата заполняется ранеными, прежде чем строители уберут свои леса. Я постоянно молюсь, чтобы не увидеть вас на одной из коек".

Старбак уставился на письмо и попытался вспомнить лицо Джулии, но почему-то ее образ не всплыл в его голове. Темные волосы и хорошее телосложение, это он помнил, и ясный ум во взгляде, но он по-прежнему не мог составить образ целиком.

- Выглядите так, словно тоскуете по дому, - прервал мысли Старбака полковник Свинерд.

- Письмо от друга, - объяснил Старбак.

- От девушки? - спросил Свинерд, усаживаясь напротив Старбака.

- Да, - признался Старбак, а потом после паузы добавил: - От девушки-христианки, полковник. Хорошей, добродетельной христианской девушки.

Свинерд засмеялся.

- Вы и правда затосковали по респектабельной жизни в царстве Божием, Старбак. Может, теперь вы раскаетесь? Может, пришел час, чтобы вы уверовали в Него?

- Вы пытаетесь меня обратить, полковник, - язвительно заявил Старбак.

- Какую же еще услугу я могу вам оказать значительнее этой?

Старбак уставился на огонь.

- Может, - медленно произнес он, - вы могли бы сместить меня с поста командующего Легионом?

Свинерд хихикнул.

- Предположим, Старбак, что после одного дня отказа от алкоголя я бы сказал вам, что для меня это слишком тяжело? Вы бы одобрили?

Старбак скривился в унылой ухмылке.

- В то время, полковник, я бы посоветовал вам подождать денек, а потом вновь вернуться к бутылке. Таким образом я бы выиграл деньги, которые на это поставил.

Свинерд не обрадовался ответу, но выдавил улыбку.

- Значит, дам вам тот же совет. Подождите денек, и посмотрим, что вы будете чувствовать завтра.

Старбак пожал плечами.

- Сегодня у меня не слишком хорошо получалось. Я орал и бегал вокруг, как обваренная кипятком кошка.

Свинерд улыбнулся.

- Сегодня ни у кого не получалось как следует. Я не вполне уверен, что и у Джексона хорошо получалось, и только Господу известно, что случилось с Ли, но и у врага ничего не вышло. И мы по-прежнему здесь, Старбак, нас еще не разбили. Поглядим, как вы будете чувствовать себя завтра, - полковник встал. У его худого лица кружились искры. Может, завтра вы переместите свои роты? - предложил он. - Поставите Траслоу на правый фланг, а Медликотта на левый?

- Я уже подумывал об этом, - признался Старбак.

- И?

Старбак вытащил из костра горящую ветку и прикурил от нее сигару.

- Думаю, у меня есть идея получше, полковник, - он бросил ветку обратно в огонь и посмотрел на Свинерда. - Помните, что вы говорили про Старину Безумного Джека? Что не важно, насколько человек эксцентричен, пока он побеждает?

- Я помню. И что?

Старбак усмехнулся.

- Значит, вы не одобрите то, что я собираюсь сделать. А значит, я вам и не скажу, но это сработает.

Свинерд поразмыслил над ответом.

- Так вы на самом деле не хотите, чтобы я вас сместил?

- Я дам вам знать завтра, полковник.

Старбак провел ночь на железнодорожном полотне, где поспал несколько драгоценных мгновений, но время от времени его будили выстрелы снайперов, и пуля пролетала по разделяющему армии пространству. Утром, до того как туман рассеялся, превратив его в легкую мишень, Старбак взобрался на холм, чтобы посмотреть, как из тумана выступает земля. Вдалеке, за лесом, многочисленные завитки дыма поднимались над кострами полевых кухонь врага, а слева, причем гораздо ближе, чем он ожидал, между двумя рощами через дрейфующий туман на короткое мгновение показалась яркая вспышка. Он одолжил у одного из снайперов Хаксалла винтовку и осмотрел это сияние в телескопический прицел.

- Полагаю, это Булл-Ран, - обратился он к снайперу.

Тот пожал плечами.

- Не думаю, что здесь есть еще какая-нибудь столь же широкая река. Но это точно не Биг-Мадди[85].

Чуть ближе Старбак разглядел полосу дороги, бегущую между двух пастбищ. Он подозревал, что это дорога Садли, а значит, Легион находился менее чем в полумиле от двух бродов через Катарпин и Булл-Ран. Год назад он переходил эти броды в тот день, когда Вашингтон Фалконер попытался изгнать его из Легиона, и если этот блеск и правда обозначал реку, а дорога действительно вела от Манассаса к Садли, то Легион был близко, соблазнительно близко к ферме Гэллоуэя.

И лишь армия отделяла Легион от мести.

Старбак вернул снайперу винтовку, а потом спустился с холма, туда, где хирурги до сих пор трудились над вчерашними ранеными. Он поговорил с ранеными, а потом, с винтовкой мертвеца за плечом и горсткой оставшихся патронов в сумке, побежал обратно к железной дороге. Когда он двигался через кустарник, его попытался пристрелить снайпер, но пуля янки просвистела в футе от него, вонзившись в раздувшийся труп и спугнув рой мух в теплый утренний воздух. Старбак перепрыгнул через бруствер и соскользнул в канаву железнодорожного полотна, чтобы начать новый день.

 Первая волна атак субботнего утра началась с наступления двух рот пехоты северян, которые вышли из леса в стрелковой цепи. С примкнутыми штыками они осторожно продвигались вперед, словно нутром чуя, что приказы о наступлении на железнодорожное полотно были ошибочны.

- О Господи. - начал капитан Дейвис идиотскую призказку, обладавшую магической способностью вызывать истерический хохот у всей армии Джексона.