Ир, непонятно с кем соглашаясь, гавкнул. Только Ллил молчала.

– Ну, чего, стал быть, делать-то будем? – подстегнул ситуацию дезертир, совмещающий это почётное звание с обязанностями мародёра и лестного разбойника обыкновенного.

Несомненно, преимущество было на стороне лихого народа. Но, не смотря даже и на арбалет, никто из них вперёд не рвался. Видимо, они помнили демона с сапфировой чешуёй. И опознали в нем Адина. Который истинную форму принимать не спешил, но в любое мгновение мог и передумать.

– А я согласен с предыдущим оратором, – заявил кто-то с противоположного конца поляны. – Думаю, все останутся на месте и все разрешиться благополучно.

Арха, которой уже надоело крутиться, изображая собой старательного зрителя, пытающегося отследить все реплики актёров, развернулась на пятках. И уставилась на шавера, тоже смутно ей знакомого.

Кстати, шавер явился ни в одиночку. Под деревьями собралось вообще немало народу – демонов семь. Все в форме и декорированы повязками: у кого голова белым перечерчена, у кого рука на перевязи, у кого-то костыль из подмышки торчит. А некоторые из них ещё и большие глиняные бутыли в ивовой оплётке нежно к груди прижимали. Такие характерные сосуды с круглым донышком, в которых крестьяне брагу держали. Но помимо бутылок все вновь прибывшие ещё и вооружены были.

– Ну чего смотришь… дочь? – почти незаметно замявшись на последнем слове, поинтересовался демон. – Давай, бери своих и, действительно, иди отсюда. Мы тут без тебя разберёмся.

Ведунья только и сумела, что кивнуть. Вот Данаш оказался расторопнее и сообразительнее её. Схватив Ллил за руку, он потянул девушку с поляны прочь. Лекарка собралась было последовать их примеру, но тут в мохнатой башке Ира что-то переклинило. Щенок радостно гавкнул, подпрыгнул на месте и тяжёлой рысью, подбрасывая зад, помчался куда-то совсем в другую сторону.

Лекарка только ахнула и, подхватив подол, понеслась за ним.

***

В том, что щенка она потеряла окончательно, Арха убедилась, когда солнце, давно уже перевалив за полуденную черту, намеревалось катиться к горизонту. То, что никакого пса ведунья не найдёт, стало понятно давно. Неплохо бы дорогу к деревне отыскать – уже успех. Но врождённое упрямство не давало бросить поиски. Да и поворачивать назад страшновато было. А вдруг действительно заблудилась? Местного леса-то девушка совершенно не знала. И в пылу погони даже посмотреть забыла, в какой стороне Дубки оставались. Вот что в таком случае делать? «Спасите-помогите» кричать? Помогут же. Только не так, как хотелось.

Арха остановилась рядом с маленькой, пушистой и удивительно радостной ёлочкой, задумчиво трогая колкую смолистую лапу. Впереди белыми стволами призрачно бледнел березняк. Корни тонких деревьев кутало покрывало яркого сочного мха, непрозрачно намекающее на то, что за березняком начинается болото.

За спиной у лекарки оставался приветливый, светлый лес, больше похожий на парк – почти без кустов и поваленных стволов. Слева темнел недружелюбный ельник, а справа сухостоем топорщился бурелом. Собственно, в данный момент для Архи большого значения куда идти не имело. Верного направления она даже приблизительно не знала.

Но возвращаться оттуда, откуда пришла, не хотелось. Во-первых, лекарка там уже была. А, во-вторых, по солнечному и дружелюбному леску ведунья кругами ходила, как будто ей леший ворожил. Да и в болото почему-то не тянуло. Оставалось выбрать между ельником и буреломом.

Лекарка уже решилась просто монетку подбросить, когда услышала крик. Так долго, на одном дыхании и абсолютно безнадёжно могло кричать только сознательно мучимое существо. Этот вопль не взвывал о помощи. Просто боли стало слишком много. Вот от неё и пытались таким способом избавиться – стоном.

Дальше Арха рассуждать не стала. И не потому, что сработал лекарский инстинкт, и она ощутила непреодолимую потребность помочь страждущему. Со своими инстинктами ведунья в последнее время неплохо справлялась. Просто раз кричали, значит, в той стороне были живые существа. А они могли и дорогу подсказать. Причём совершенно необязательно что-то спрашивать, можно тихонечко следом пойти.

Поэтому вперёд лекарка двинулась осторожно, то и дело замирая, прячась за корявыми шершавыми стволами и напряжённо прислушиваясь. Вопль повторялся с завидной регулярностью. А больше, кроме естественных лесных звуков, ведунье расслышать не удалось, как она не напрягалась. Но вскоре надобность прятаться отпала сама собой. Арха вышла к уже знакомой землянке-избушке. Девушка хоть видела её только ночью, но и при дневном свете спутать это убогое сооружение с чем-то другим было сложно.

О личности кричавшего тоже догадки появились. Впрочем, для домыслов простору и впрямь имелось маловато.

Перед дверью лекарка заколебалась. Внутрь входить ей не хотелось совершенно. В данной ситуации вежливость себя могла и оправдать. Ведунья подняла руку и не слишком уверенно постучала.

Странно, но створка распахнулась почти сразу, словно девушку тут ждали. И на пороге нарисовался кронпринц собственной рогатой персоной. Но как не велик был хаш-эд, полностью загородить то, что внутри творилось, ему не удалось.

А происходило там такое, что Арха невольно назад шагнула. Да ещё и едва не упала,оступившись. Дан, наклонившийся над лежаком, обернулся через плечо. И громко, чётко выговаривая каждое слово, выругался. Выпрямился, утёр лоб тыльной стороной ладони. Но только кровь размазал. Вот до этого лицо его оставалось чистым. Зато руки действительно по запястье были в красном. Кажется, у него даже с пальцев капало.

Лорд Харрат пошёл к лекарке, но сделав всего один шаг, остановился отвернувшись. Только встал так, чтобы загородить от неё топчан. Зато Его Высочество двинулся вперёд, тесня ведунью, и захлопнул дверь у себя за спиной.

– Тебе чего тут надо? – не слишком дружелюбно поинтересовался Адаш.

Девушка только головой замотала.

– Ты как вообще сюда попала? Кто привёл? – в голосе принца лекарке померещилось что-то такое, что сердце трепыхнулось, замерев, а потом зачастило, болезненно сжимаясь спазмами.

– Я случайно… – забормотала Арха. – Щенок побежал, а я за ним. Потом он потерялся. Я шла. А тут кричали…

Ведунья показала себе за спину, словно кричали именно в лесу.

– У тебя потрясающий талант оказываться там, где не нужно, – недовольно буркнул наследник. – Ладно, подожди здесь. Дан сейчас тебя проводит.

– Не надо! – вопль получился таким громким и пронзительным, что галка, сидящая на ёлке у самого края поляны, заполошно грая, заплескала крыльями, убираясь подальше. – Ты просто скажи, куда идти. Я сама доберусь, – тщательно контролируя голос, добавила Арха.

– Что так? – усмехнулся Адаш, явно издеваясь, выламывая бровь. – Теперь мы ни к одному хаш-эду близко не подойдём? Все они кровожадные чудовища без совести и чести? Прошла любовь, завяли помидоры? Наша нежная и трепетная душа не выдержала грубой реальности?

– Прекрати, пожалуйста, – переходя вдруг на ты, попросила лекарка. – Я в ваши дела не лезу. Просто скажи, куда идти – и все.

– Да неужели? – принц усмехнулся ещё пакостнее, и протянул руку, как будто хотел взять ведунью за плечо.

Собственно, Арха и не собиралась шарахаться. Само собой как-то так получилось.

– Что и требовалось доказать, – Его Высочество перестал усмехаться, став абсолютно серьёзным.

И перепачканные руки спрятал в карманы штанов.

– Может, всё-таки ты на меня всё вывалишь, а не на него? Учти ещё один момент. Он обязан мои приказы выполнять. Скажу детей резать – пойдёт резать. Так что, деваться твоему Дану особенно и некуда.

– Точно, – теперь уже ведунья усмехнулась. – А приказы он всегда исполняет беспрекословно. Просто я думала… – лекарка помолчала, мотнула головой, как будто муху отгоняла, и рукой махнула. – Неважно.

– Ну, почему же неважно? – Адаш, не вынимая кулаков из карманов, привалился плечом к избушке, скрестив ноги в щиколотках. – Ты думала, что он весь из себя такой честный-благородный-справедливый? Мухи не обидит, сиротам помогает, за друзей глотку порвёт? В принципе, не особо и ошибалась. Все так и есть. Но ещё он пасынок императора, глава одного из высших родов и офицер, а не монашка. Кстати, то, что он грязь собственными руками разгребает, а не спихивает всё на подчинённых, доказывает его благородство и прекраснодушие.