— Вот и все. Все кончено. Он мертв. Теперь я могу освободиться от этого дома. Навсегда…
— Вы намерены продать свой дом? — спросил Шердаков.
Она не ответила. Казалось, даже не расслышала его слов.
Шердаков сделал Холмову знак, и они сели.
— Марта Анатольевна, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, — Шердаков кашлянул — с вами все в порядке? Как вы себя чувствуете? Может позвать доктора?
Она медленно покачала головой.
— Нет, не нужно. Мне уже ничего не нужно. Григорий мертв. Я знаю. Я видела его глаза… Он смотрел на меня… Он знал, что я его не люблю, но надеялся на лучшее. Я тоже. Нас намертво связал этот старый дом. Если бы не он, возможно, все было бы иначе. Наш дом. Красивая мечта! Но я уже давно поняла: мечта о счастье неосуществима. Все просто: рядом со счастьем всегда стоит разочарование. И только оно поселилось в нашем доме.
Внезапно она замолчала.
Шердаков заерзал на стуле и снова негромко кашлянул. Возможно, он просто не знал, как иначе привлечь внимание хозяйки.
— Мы найдем убийцу вашего мужа! Я обещаю.
— Да? — она подняла голову и долгим пристальным взглядом посмотрела на капитана. — Что ж, может быть…
В ее голосе слышались усталость и сомнение.
— Мы найдем его, — настойчиво повторил Шердаков. — Но вы должны нам помочь.
— О Господи! Как? У меня ни на что не осталось сил.
— Постарайтесь поточнее отвечать на мои вопросы, и только. Согласны?
И снова на него упал полный недоверия взгляд.
— Хорошо, я попробую.
Шердаков вздохнул.
— Расскажите, пожалуйста, о том… что вы видели. Я понимаю как вам нелегко, но…
— С самого утра меня не покидало тревожное чувство. Пропал ключ от комнаты, который я положила в карман, муж все время засыпал, ни за что не хотел вставать. Я боялась оставлять его одного, вот и заперла дверь в его комнату. Вы ведь знаете, вчера вечером он упал с лестницы и едва не разбился. Этот дом… — она замолчала и сморщила лоб, словно никак не могла вспомнить, о чем говорила. — Мне кажется, Светлана обратила внимание на мое состояние и тоже разнервничалась. Она такая, впечатлительная. Вы понимаете?
— Да-да. Горничная что-то говорила мне об этом.
— Знаете, когда мы вошли в комнату, я уже догадывалась о том, что нам предстоит увидеть, а Светлана (только не подумайте, что я обвиняю ее!) — точно знала. Григорий был мертв! — Марта Дворская заплакала. — Даже воздух в комнате был пропитан смертью!
Шердаков замер, не зная, как успокоить женщину. Она проплакала несколько долгих минут, затем вытерла слезы носовым платком.
— Не обращайте на меня внимания, — удрученно сказала она. — Я просто никак не смирюсь с тем, что осталась одна.
— Ну, что вы, — запротестовал Шердаков. — Вас окружает столько людей!
— И у вас есть дочь, — осторожно заметил Холмов.
Марта Дворская вдруг передернулась.
— Да, конечно, — она с испугом взглянула на Холмова. — Где она сейчас?
— Каролина пока ничего не знает, — сказал Шердаков. — Позже ее отвезут в город.
— Нет, я хочу, чтобы она осталась. Я сама с ней поговорю.
— Мне кажется, ей лучше уехать…
— Нет!
— Как вам угодно, но для девочки все это может закончиться очень плохо.
— Вы не понимаете: я боюсь ее отпускать. — Марта Дворская поочередно посмотрела на обоих мужчин. — Каролина любила своего отца, любила!
Шердаков хмуро кивнул и поспешил изменить направление разговора.
— Скажите, у вашего мужа были враги?
— Простите?
— Вы не догадываетесь, кто мог желать его смерти?
Ее лицо приняло чрезвычайно напряженное выражение.
— Не знаю. Григорий вел размеренный образ жизни. Практически ни с кем не общался. Любил этот старый дом и, по-моему, слишком увлекался своими мечтами.
— Очевидно, вам было нелегко с ним?
Она не ответила и снова заплакала.
Шердаков достал носовой платок и высморкался.
«Женская психология, — подумал он. — Когда-нибудь я сойду с ума от всего этого»
— Прошу вас, успокойтесь. Ваш муж убит. Но должно же быть какое-то объяснение случившемуся? Постарайтесь вспомнить, не задолжал ли он кому-нибудь слишком много?
— Нет-нет, мы всегда вовремя выплачивали проценты по кредитам.
— И никто не таил на него обиду?
— Нет, не думаю.
— Вернемся к пропаже ключа. Где вы могли его потерять?
— Даже не знаю. Может, в коридоре? Я несла в столовую чистые салфетки. Одна из них выпала из моих рук, и я нагнулась, чтобы ее поднять…
— Рядом с вами в тот момент никого не было?
— Кажется, нет. Я не обратила внимания.
— Очень жаль, — Шердаков повернулся к Холмову, как бы отдавая инициативу в его руки.
— Не замечали ли вы, кто из проживающих здесь поднимался на третий этаж? — спросил Холмов.
Марта Дворская задумалась, затем в недоумении покачала головой.
— Могу я узнать, чем вызван ваш вопрос? — спросила она.
— Да, конечно. В ту ночь, когда был убит полковник, кто-то ходил по пустому этажу. Шаги привлекли внимание Можаева.
— Вы полагаете, убийца поднялся туда раньше полковника?
— Мне понятна ваша тревога. Действительно, в тот момент, когда вы обнаружили труп, вместе с вами на этаже находился убийца.
— Все, что вы говорите, так ужасно! Смерть моего мужа. — Марта Дворская сильно побледнела и закрыла лицо руками. — И во всем виноват этот дом! Он принес мне одни страдания! Страшный, мертвый дом! Господи, как я его ненавижу! — И она с новой силой разрыдалась.
Шердаков встал.
— Пойдемте, господин Холмов. Оставим ее одну. Бедняжке просто необходим отдых.
Глава V
Загадка проклятой башни
Женя открыла глаза, но сначала никак не могла понять, что с ней и где она находится. Ее окружала темнота и необычная, тревожная тишина. Дыхание Жени участилось, сердце беспокойно забилось. Она приподнялась и осмотрелась, различила контуры мебели, окон, слегка шевелящиеся занавески и вдруг сразу все вспомнила: свой приезд в старый дом, гнетущую атмосферу которого она тут же почувствовала, два страшных необъяснимых убийства, последовавших одно за другим, образы людей, почему-то пугавших ее не менее самого дома, вспомнила вечера, проведенные в одиночестве, и свои так и не сбывшиеся надежды.
Женя встала и включила свет. Скоро полночь. Значит, она спала почти два часа. Два часа не вздрагивала при звуке шагов, не замирала от волнения, причин которого Холмов никогда бы не понял. Впрочем, он никогда и не стремился понять ее чувств.
Женя прошла в ванную и приняла душ. Возвращаясь, она втайне надеялась, что Холмов уже пришел. Но нет, комната была пуста. Женю с новой силой охватило беспокойство. Обессилев, она опустилась на стул. Что делать? Идти искать Холмова? Нет, никогда! Уже ночь. Что о ней могут подумать? Но правильно ли просто сидеть и ждать? От собственной нерешительности и растерянности Женя чуть не заплакала. Господи, сколько же страданий он ей принес!
Внезапно где-то на этаже хлопнула дверь, затем в коридоре послышались шаги, и в комнату вошел Холмов.
Женя стремительно поднялась ему навстречу.
— Александр!
Он встретил ее холодным усталым взглядом.
— Почему ты не спишь? Уже поздно.
Женя словно окаменела.
— Я ждала тебя.
Как бы она хотела, чтоб в ее голосе не прозвучала обида! Не получилось. Холмов уловил оттенок горечи в ее словах и нахмурился.
— Дорогая, не мне объяснять тебе, что происходит в этом доме. Нужно время, чтобы во всем разобраться. Я и Шердаков, мы…
— Разве капитан еще не уехал?
— Нет, он остался, занял комнату полковника Можаева… Извини, я немного задержался у него. Мы увлеклись, обсуждая возможные причины этих убийств. Словом…
— Вспомнить обо мне у тебя не было времени. Ты ведь мог зайти и предупредить меня, просто предупредить. Но ты не сделал даже этого! — Губы Жени задрожали, глаза затуманились слезами. — Мы приехали сюда вместе, Александр! Ты говорил мне о своей любви. Куда же она подевалась?! Почему с самого первого дня, проведенного здесь, я не чувствую ничего, кроме страха и одиночества? Ты слышишь: одиночества! А у тебя даже нет времени побыть со мной! Знаешь, я не могу так больше, не могу! — И она заплакала, хотя всеми силами старалась сдержаться. Слезы в два ручья потекли по ее щекам, она шумно всхлипнула и отвернулась.
