Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В апреле в Нижнем Поволжье были зафиксированы 9 случаев массовых выступлений, вызванных нехваткой продовольствия. В одной деревне группы крестьян ежедневно собирались у сельсовета, требуя хлеба; в других поселениях огромные толпы людей устраивали бунты, взламывали амбары для хранения зерна или силой забирали продовольственные запасы{816}. Череда восстаний прошла в Бугурусланском районе Средневолжского края. В деревне Кирюшкино один из бедняков по фамилии Воронов обратился к председателю сельсовета: «Видишь, я опух, неделю не вижу крошки хлеба. Если мне сейчас не дашь хлеба, я возьму тебя за горло — все равно помирать». В.М. Бугуруслане во время собрания 50 женщин встали со словами: «Дайте хлеб, вы нас не кормите, мы сейчас пойдем громить ваши амбары с семенами». В Бирюшкино бедняки взяли в осаду здание сельсовета, предупредив: «Если не дадите хлеб, то мы будем вынуждены пойти на преступление». В селе Красный Городок 200 жительниц препятствовали вывозу зерна и заняли склад, выкрикивая: «Хотите нас уморить голодом!», а в деревне Софьевка бывшие красные партизаны, возглавив толпу в 400 чел., требовали увеличения норм выдачи продовольствия{817}. По всей Сибири жители деревень, преимущественно женщины, каждый день собирались возле сельсоветов или даже райисполкомов с требованиями раздать хлеб{818}.

Женщины также руководили голодными бунтами в Центрально-Черноземной области и на Северном Кавказе. Согласно отчетам ОГПУ, в период с 25 апреля по 10 мая в Центрально-Черноземной области зафиксирован ряд массовых выступлений, вызванных голодом, в которых приняли участие примерно 1 448 чел. В селе Холодное Скороднянского района Старо-Оскольского округа толпа из 300 чел. пришла к сельсовету требовать хлеба. Получив отказ, они взломали зернохранилище. Подобный случай произошел в селе Кривые Белки, где 250 женщин вломились в амбар, пытаясь найти еду, после того как их первоначальные просьбы о помощи остались без внимания. В деревне Караешниково Ольховатского района Россошанского округа 150 женщин обратились к администрации колхоза с просьбой дать им хлеба. Получив отказ, они напали на чиновников, вынудив тех спасаться бегством{819}. По всему Северному Кавказу женщины, часто в большом количестве, собирались у сельсоветов, требуя выдачи хлеба. В деревне Птичье Изобильно-Тищенского района Ставропольского края сотня жительниц пришла в кооперативный магазин, намереваясь устроить самосуд над директором, которому едва удалось бежать. В селе Киевское Крымского района Черноморского округа толпа в 100 чел. пришла к сельсовету, требуя выдать муку, — в противном случае они грозились разрушить мельницу. Стремясь остановить толпу и не дать ей завладеть запасами продовольствия, председатель сельсовета раздал по 5 фунтов муки на семью. На следующий день бедняки вернулись, требуя еще муки.

Толпа прибегла к насилию, заставив бежать секретаря местной партячейки и отряды милиции. В последующие три-четыре часа власть находилась в руках жителей, которые прочесывали деревню в поисках руководящих работников и разошлись только к вечеру, когда стало ясно, что все они успели покинуть деревню{820}.

Получить представление о реальном положении крестьян можно из письма одного жителя Краснодарского края на Северном Кавказе. Некий Комарченко рассказал о борьбе за выживание, которая шла в деревнях, испытавших на себе влияние коллективизации, чего не встретишь в документах ОГПУ. Он писал:

«Крестьянин был продавцом, а теперь потребитель, и все это наделало правительство. Раньше мы работали плугом и лошадкой, а хлеб кушали досыта, а теперь трактором, и все голодны… Да вот в ст. Гостагаевской Анапского района было восстание. Крестьяне избили ОГПУ, кричали: “Бери винтовки”. А когда приехали солдаты, то им кричали: “Давай свободу!”, и 10 дней стояли солдаты у нас… Крестьяне говорят, что “умрем, а хлеба не дадим, они будут там от жиру пухнуть, а мы от голоду пухнем, а когда у нас не хватило хлеба, и мы пришли просить в совет, то нам сказали, что купите на рынке. Так и мы вам скажем, когда вы к нам приедете брать хлеб”. Вот тут и будет убийство, вот тут и будет восстание»{821}.

Комарченко не мог предположить, насколько пусты окажутся его угрозы в последующие месяцы и годы, когда голод, вызванный хлебозаготовками, охватит страну, унося миллионы жизней и нанося по крестьянам еще более безжалостный удар, чем в период коллективизации.

К началу лета 1930 г. на большей части территории страны «мартовская лихорадка» постепенно пошла на спад. Не принимая во внимание разбои, которые случались в некоторых районах в начале 1930 г., о чем пойдет речь в следующем разделе этой главы, можно сказать, что коллективные формы активного сопротивления крестьян относятся в основном к первой стадии сплошной коллективизации. Исключением являются демонстрации и бунты, вызванные голодом или его угрозой. В нескольких отчетах, например, сообщается о проникновениях в зернохранилища{822}. В августе 1931 г. в деревне Башкатово Обоянского района толпа крестьян численностью, по разным оценкам, от 50 до 150 чел., вооружившись вилами и дубинками, попыталась остановить кампанию по хлебозаготовкам; их примеру последовали жители других деревень района{823}. Массовые выступления прошли также в Нижнем Поволжье в начале февраля 1931 г. В деревнях Соляно-Займище, Черный Яр и Каменный Яр крестьяне требовали дать им хлеб и промышленные товары. Это случилось после того, как райисполком отдал приказ запретить выдачу хлеба и товаров не членам колхоза, сопроводив это объяснением: «Кто не работает — тот не ест»{824}.[85] Иногда причиной бунтов становилась коллективизация, однако таких случаев было намного меньше, чем в 1930 г. Тем не менее источники ОГПУ сообщают, что в Центрально-Черноземной области «кулаки и антисоветские элементы» продолжают подбивать крестьян на бунт, говоря, что благодаря массовым выступлениям в предыдущие годы «не было допущено окончательное разорение крестьянства». Для подтверждения этого вывода ОГПУ приводит следующие заявления крестьян: «Мы лучше сделаем им, как в прошлом году»; «Принудительно заставляют ссыпать семфонд для того, чтобы сеять коллективно, но мы знаем, что делать, прошлой весной ничего не вышло, не выйдет и теперь»; «Начинается опять сначала, но мы ученые, были бы немного поорганизованнее в прошлом году, мы бы тогда отбили охоту строить колхозы»{825}.

Некоторыми свидетельствами подтверждаются немногочисленные случаи массовых выступлений в период голода 1932–1933 гг. По словам Федора Белова, в колхозе, председателем которого он впоследствии стал, во время голода крестьяне объединялись в группы от 30 до 40 чел. и, вооружившись ножами и кольями, защищали те малые запасы зерна, что у них оставались{826}. Из Котельнического района Нижегородского-Горьковского края поступали сообщения о «кулацких выступлениях», произошедших в марте или апреле 1932 г. В результате беспорядков несколько человек были убиты; кроме того, были случаи нападений и разрушения целого ряда административных зданий{827}. Российский историк В.В. Кондрашин, специалист по периоду голода в стране, пришел к выводу, что случаи массовых выступлений в эти годы были исключением и что объясняется этот факт вполне обоснованным страхом крестьян. Однако он отмечает несколько случаев подобного сопротивления, включая один, который имел место в волжской деревне Красный Кулич Ртищевского района. В тот раз жители деревни объединили усилия, чтобы захватить зерно в колхозном хранилище, до того как оно будет вывезено{828}.

вернуться

85

В восстании в Соляно-Займище приняли участие 600 чел., а в восстаниях в других деревнях по 100 чел.

71
{"b":"570411","o":1}