Статистические данные по регионам позволяют более детально оценить характер массовых выступлений 1930 г. Наибольшее их количество наблюдалось в черноземных регионах и главных житницах страны — густонаселенных областях, в которых предполагалось провести сплошную коллективизацию. В этих районах «перегибы» были самыми жесткими, и там постоянно вспыхивали крестьянские бунты. В таблице 5.3 отражена региональная динамика народных волнений по месяцам.

В большинстве регионов пик бунтов пришелся на март, реже — на апрель. В последующие месяцы массовые выступления резко сократились в регионах, потребляющих зерно; менее стремительным был спад в тех районах, где оно выращивалось, за исключением Сибири и Нижней Волги, где снижение количества выступлений началось только после мая.

Также удалось получить данные по количеству участников восстаний. Так, в 1929 г. в выступлениях приняли участие 244 000 крестьян. А по данным 1930 г., собранным только по 10 071 случаю, их количество составило 2 468 625 чел.^{638} Причем их число росло пропорционально количеству волнений в целом, составив в январе — 109 486 чел., в феврале — 214 196, а в марте — 1 434 588^{639}. В таблице 5.4 отражены данные о масштабах волнений и количеству их участников по регионам.

Как видно, самые масштабные по числу участников восстания были характерны для регионов — производителей зерна, в частности для черноземных районов. В отдельных случаях сложно дать точную оценку масштабам волнений, однако в среднем в большинстве деревень этих областей выступления были весьма крупными[69]. За ними следуют национальные республики и области проживания большого количества этнических меньшинств, где также зафиксированы масштабные бунты.

Большинство выступлений имели локальный характер, будучи явлением, характерным либо для отдельной деревни, либо для нескольких соседних селений. Кроме того, несмотря на неспонтанный (в прямом значении слова) характер, большинство бунтов сводилось к более-менее знакомому упрощенному сценарию, который практически не требовал планирования и предварительной организации. Тем не менее советские источники достаточно долго твердили о существовании определенных «групп» или «организаций», имевших «кулацкую» или «контрреволюционную» направленность, которые якобы стояли за выступлениями. Согласно данным ОГПУ, 176 из 13 754 бунтов, зафиксированных в 1930 г., имели повстанческий характер. Это означало, что они были весьма крупными и хорошо организованными восстаниями, выходившими за рамки отдельных деревень и даже целых районов и включавшими временный захват власти на местах^{640}. Кроме того, ОГПУ утверждало, что контрреволюционные группы в Сибири, на Украине, Средней Волге и Северном Кавказе, а также в других областях, предпринимали попытки установить контакт с единомышленниками в городах и в рядах Красной армии (это было уже чем-то большим, нежели простое письмо с жалобой, посланное крестьянином сыну, проходившему службу в армии или трудившемуся на заводе)^{641}.