- Чем быстрее магистр вернется на землю, тем лучше. А вернуть его сможет только мальчишка. Женщине не принято так выражаться, но… (она отпустила сквозь зубы громкое словечко) Кто бы мог подумать, что умопомрачительный образец вселенского совершенства, которому нет равных ни среди людей, ни среди ангелов, растает, как свечка, от прикосновения обычного провансальского мальчишки с папенькиных виноградников!.. Уму не постижимо.

В дверь резко без стука вошел Дрие. Я напрягся и стиснул зубы. Если бы Домиан меня не удержал, я задушил бы сейчас отца Стефана голыми руками. Следом мрачный, как пономарь, вошел кардинал Афраний.

- Ну, как наши дела? – не отрывая глаз от вошедших, спросила Ванда.

Дрие сел к столу, без приглашения налил себе вина и одним глотком выпил – его мучила жажда. Он был бледен, но щеки полыхали так, будто под кожей вместо крови бушевала раскаленная лава. А глаза… Господи, дай мне силы выдержать это!.. У него были глаза дорвавшегося, наконец, до свежей крови изголодавшегося зверя – жаждущие и жадные. Их расширенные зрачки, казалось, сверкали в полумраке, словно раскаленные медяшки.

- Замечательно, - ответил он; было ощущение, что он едва сдерживается, чтобы не заурчать от удовольствия.

- Как себя чувствует господин Монсегюр?

- Лучше не бывает. Его высокопреосвященство, - Дрие с издевкой кивнул на напыжившегося отца Афрания, - приказал надеть на него цепи и ремни.

- Зачем?! – подскочил принц.

Отец Афраний мрачно пожал плечами.

- А вдруг он неожиданно очнется?.. Тогда нам не поздоровится.

Ванда тихонько рассмеялась – смех ее был колючий и ледяной, словно град из замороженных ежей.

- Если граф Монсегюр очнется, никакие цепи вам не помогут. Что с мальчишкой, отец Афраний? По-прежнему, никаких следов?

Кардинал медленно покачал головой.

- Мои люди прочесали все окрестности, вплоть до леса над рекой. Юношу с такими приметами никто не видел.

Ванда нахмурилась и задумчиво посмотрела куда-то сквозь стену.

Я даже похолодел от волнения – мне показалось, что она меня видит. Но, нет – обошлось. Она просто смотрела куда-то в сокрытый от человеческих глаз, ведомый одним лишь ангелам, мир.

- Возможно, его прячут маги. Ваши люди пытались проникнуть на Алгол?

- Да. Несколько раз. Это бесполезно. Не вынуждайте меня и моих людей заниматься тем, что под силу только ангелам. И вообще: чего ради я должен вам помогать, мадам Петраш?.. Я – один из кардиналов святой католической церкви, а вы… Бог знает, кто вы такие на самом деле. Вдруг вы – самые настоящие слуги сатаны?..

Ванда отложила шитье и рассмеялась – на сей раз негромко и очень мелодично.

- Ах ты, господи! Ну, кто бы мог подумать, такая красивая, такая чистая и добрая религия, как христианство, в скором времени выродится в такое отвратительное явление, как костры инквизиции?.. Всемогущие правы. Вы, земляне – язычники, христианство – не ваш конек. А, насчет того, почему вы мне должны помогать… Вы мне ничего не должны. Однако, вспомните хорошенько, ваше преосвященство – ведь вы почти 10-ть лет мечтаете отомстить графу Монсегюру за… Ну, сами знаете, за что. И вот теперь я предоставляю вам такую возможность.

На щеках отца Афрания выступили языки сжигающего его внутреннего пламени, однако уже через мгновение он побледнел, как бумага.

- Что вы хотите этим сказать, мадам?

- Ничего такого, что бы вы не поняли (она поставила на стол песочные часы и перевернула их). Даю вам час г-н инквизитор: можете испробовать на монсеньоре свои способности экзерциста. Или же – еще какие-нибудь способности. А они у вас есть, я не сомневаюсь. Думаю, что г-н Дрие не будет возражать.

Тонкие губы Дрие тронула жесткая улыбка – он с презрением покосился не кардинала.

- Нисколько не возражаю. Должна же, в конце концов, святая церковь познать всю прелесть веры в нового бога. А сделать это можно лишь на личном примере и при более близком общении.

Они переглянулись с Вандой и рассмеялись.

«Да ведь они же сейчас мстят монсеньору, - вдруг понял я простую истину, - просто мстят, низко, безжалостно, жестоко. Совсем по-человечески. И нет сейчас никакой разницы в том, кто из них человек, а кто ангел. Оба отвергнуты в своих чувствах, оба оскорблены в своих чувствах – и оба хотят отомстить за свою обиду его унижением. Как будто его можно и вправду чем-то унизить – его, прекрасного, чистого, святого!..»

Ненависть и возмущение охватили меня с такой силой, что в голову ударила кровь – у меня зачесались руки и перед глазами поплыли розовые круги. И не у меня одного. Его высочество резко вскочил со своего места, опрокинув стул.

- Да вы…как вы можете?! Как смеете вы отдавать Его этому… этому негодяю, этому живодеру в рясе кардинала?!.. Какое право имеете вы оба распоряжаться тем, что Он не смог, не сумел унести с собой на звезды – его телом?..

- У кого это вы успели так понахвататься романтики, милый принц? – Ванда сложила на груди руки, взгляд ее сделался задумчив. – Одно из двух: либо чары нашего прекрасного магистра опьянили вас настолько, что вы двинулись рассудком, или же… Или Всесильные снова допустили ошибку – в вашем случае. А это весьма печально для вас, принц. И, знаете, почему?.. Незаменим только бог, других незаменимых у нас нет. Так что сядьте и не размахивайте руками, иначе мне придется… Ну, сами понимаете.

На лбу герцога выступили крупные капли пота. Он до крови закусил губы и медленно сел.

- Будьте вы прокляты. Вы и ваши Всемогущие.

- Ну, ну, ваше высочество, зачем такие эмоции? – Дрие издевательски-сочувственно покосился на него. – Выпейте вина и успокойтесь. Или вы думаете, что г-н магистр непорочен настолько же, насколько прекрасен?.. Ошибаетесь. Красота и непорочность – вещи несовместимые. Идите, г-н кардинал, пока мадам не передумала!

Он сделал непристойный жест, Ванда фыркнула.

- Да я тебя, мерзавец! – герцог схватился за меч и, одним махом перепрыгнув стол, бросился на Дрие.

Тот тоже выхватил меч. Отец Афраний, воспользовавшись потасовкой, потихоньку выскользнул за дверь. Ванда отодвинула свой стул в сторону и с интересом принялась наблюдать за мужчинами: по всей видимости, ей было любопытно, чем закончится поединок, и мешать им она не собиралась.

Но мне было не до поединка, мне вообще было наплевать, кто кому перережет глотку – Дрие принцу или же принц отцу Стефану. Хотя на какую-то минуту мне просто по-человечески сделалось жаль принца. Ну, да что ж – он сам виноват, никто его в выборе не неволил.

Меня сейчас куда больше волновал отец Афраний. И, не дожидаясь, чем закончится схватка, я быстро шепнул «Бесплотен!» и проскользнул через стену обратно. Домиан и женщины сделали то же.

========== Глава 23 ==========

В коридоре кардинала уже не было – видимо, он успел нырнуть в одну из комнат.

- Проклятие! – словно ужаленный осой дворовой пес, я отчаянно завертелся на месте. – Где он? Куда он делся?

- Тише, Вольдемар, - Домиан крепко схватил меня за плечо, но я тут же вырвался – благо, силы во мне было, хоть отбавляй, и, доведись мне столкнуться сейчас с Дрие или с герцогом, или же с обоими сразу – не известно еще, кто вышел бы победителем из этой схватки. – Не кричите так громко, нас могут услышать.

- Наплевать! – я оттолкнул Домиана так, что тот отлетел к противоположной стене, и злобно уставился на нерешительно поглядывающих на меня женщин. – Вы что же, не понимаете, зачем отец Афраний пошел к монсеньору?.. Да я скорее умру, чем допущу…

- Ну, и что толку будет, если вы умрете? – неожиданно жестко и резко спросила Зингарелла. – Кому от этого будет легче? Вам? Или, может быть, монсеньору?.. Да он с ума сойдет, когда вернется – если вообще вернется. Не забывайте: если вы погибните, ниточка, связывающая его с этим миром, может оборваться навсегда. Так что держите себя в руках, г-н Горуа.

- Да-да, - быстро подхватила Мадлен. – Монсеньор навсегда останется во внешних мирах, и мы ничего не сможем сделать.