- Входите, мадам!

Вошла дама. Самая странная дама из всех, кого мне когда-либо доводилось видеть. Одета она была, как аристократка: зеленый бархат и черный горностай, на голове – изумрудный берет и такое же покрывало, на ногах – мягкие изумрудные сапожки, однако выглядела – мещанка мещанкой. Может быть, потому, что была до ужаса некрасива и еще до большего ужаса вульгарна. Наверное, именно так описывали бандерш в тех похабных книжицах, которые время от времени потихоньку приносили в университет мои товарищи.

- Добрый вечер, сеньор рыцарь! Добрый вечер, преподобный отец-инквизитор, - сказала она, без приглашения присаживаясь к столу.

Голос у нее был соответствующий – громкий, визгливый, на высоких нотах режущий уши до спазма в желудке. Но…

НО. Что-то в ней было, что бросалось в глаза с первого же взгляда.

И это что-то – сила. Но не просто сила, а СИЛА – первобытная, мощная, беспощадная. Она словно рвалась из нее, сметая все на своем пути и разряжая воздух нервным дрожанием своих невидимых лапок-паутинок. Или – щупалец осьминога?..

Я невольно поежился. То же самое незаметно сделали и оба собеседника.

- Почему вы назвали меня инквизитором, мадам? – с легким удивлением спросил священник.

Дама невозмутимо пожала своими пухлыми плечами под черным горностаем.

- Потому, что вы – инквизитор. Не спрашивайте, как я об этом уз-нала – маленький женский секрет!

И она визгливо рассмеялась.

Рыцарь смотрел на нее с недоумением: он, видимо, никак не мог уяснить для себя связи между своим собеседником, дамой в зеленом и тем, что ему предстояло сделать.

- Я пришла сказать, что помогу вам, сеньор инквизитор.

- Почему вы это делаете? – насторожился священник. – Ведь вы же сами говорили, что великий магистр – какой-то ваш дальний родственник. Вы настолько не любите свою родню?

Она снова рассмеялась, кокетливо поправив свой изумрудный берет с похабной розочкой почти на самом лбу.

- Да, этот юноша – мой родственник, что-то вроде племянника. Нет-нет, вы не поймите меня превратно – я вовсе не желаю ему зла. Просто он, как бы это сказать, немножко зарвался, и его следует проучить. Да и потом… Я не спрашиваю его преподобие, это прозвучало бы уж слишком непристойно в его отношении, но вы, сеньор рыцарь…

Тот моментально вздрогнул и напрягся всем телом от взгляда ее странных блекло-невыразительных глаз с дышащими безграничной силой всевластными звездами черных зрачков.

- Ведь вам, сеньор рыцарь случалось в детстве подкладывать на стул кнопку лучшему другу, а? Непередаваемое ощущение!

Рыцарь вздрогнул и быстро спрятал глаза. Священник, слегка откинув капюшон, еще более пристально взглянул на даму.

- И вы не будете сожалеть, если мы убьем вашего племянника?

Она с невинным видом вскинула свои узкие, словно крылья стрекозы, брови.

- А кто говорит об убийстве? По-моему, у вас, ваше преподобие, на его счет совершенно иные намерения.

Священник быстро опустил голову, словно улитка, снова спрятавшись в капюшон.

- Да, в любом случае его нужно вначале допросить. На предмет связи с дьяволом.

Улыбка дамы сделалась еще более невинной.

- Допросить?.. Вот как это, значит, сейчас называется.

- Что вы имеете в виду? – в голосе отца-инквизитора прозвенел металл.

- О, ничего такого, о чем вы подумали, что я подумала. Только то, что вам необходимо допросить этого юношу. А для этого вам необходимо взять его в плен. Ну, а для того, чтобы взять его в плен, в свою очередь необходимо, чтобы он оказался где-нибудь в безлюдном месте один и без оружия. Тогда у вас будет шанс – правда, крошечный, совсем крошечный (он и без оружия – мальчик весьма опасный), но все-таки шанс.

- И что вы решили?

- Перед тем, как прийти к вам, я отправила ему записку о том, что хочу встретиться с ним сегодня ночью ровно в 11-ть часов в Оленьей роще у реки. И – чтобы он пришел один и без оружия.

- Неужели он вас послушается? – рыцарь с явным недоверием покосился на даму. – А что, если обманет?

- Ну что вы! Во-первых, он никогда не лжет. А, во-вторых…

- Он вам доверяет?

- Нисколько. Просто он слишком хорошо воспитан, чтобы обманывать даму.

Дверь слегка приоткрылась, и в комнату просочилась шавка. Именно шавка – назвать это собакой язык просто-таки не поворачивался. Маленькая белая моська с короткими лапами и коротким жирным хвостом, напоминающим непроваренную сардельку.

- А это еще что такое? – привстал от удивления священник.

- Кассандра, радость моя! – всплеснула руками дама. – А я думаю, куда ты пропала? Иди скорее к мамочке.

Собака с сосредоточенным видом надула в углу большую желтую лужу и, небрежно отряхнув лапы, потрусила к хозяйке.

- Гадость-то какая, - поморщился святой отец.

Рыцарь от души, громко рассеялся.

- Так значит – решено? – брезгливо косясь на деловито копошащуюся на коленях у дамы моську, спроси священник.

- Ждите условленного времени, и он – весь ваш. Если, конечно, сам этого захочет, - странно улыбнувшись, добавила она и встала.

- Ну что ж, милейшие сеньоры – мне пора. Моя малютка проголодалась, так что разрешите откланяться.

Приветливо кивнув на прощание обоим собеседникам, она удалилась стремительно и быстро, как и вошла.

Священник и рыцарь озадаченно переглянулись: казалось, что после ее ухода комната сделалась как-то меньше в размерах, а свечи на столе стали гореть менее ярко.

- Чертовщина какая-то! – тихо пробормотал себе под нос рыцарь. – Кто она? Где вы ее откопали? Настоящая ведьма.

Священник многозначительно взглянул на собеседника.

- Ведьма и есть. Ванда фон Петраш. Гадалка, ворожея, алхимик и по совместительству – содержательница самых шикарных борделей в Неаполе и Тулузе.

- Да? – рыцарь открыл рот от изумления. – Так почему же инквизиция допускает…

- Инквизиция допускает, - безапелляционно заявил священник. – Иногда она бывает полезна святой церкви, и мы ее терпим. Вот, как в данном случае.

- Она и вправду – родственница этого вашего красавца?

- Вряд ли. Однако она вхожа в его замок, и их явно что-то связывает.

- Уж не роман – это точно! – пренебрежительно фыркнул рыцарь.

Священник запахнул рясу и быстро встал.

- Нужно делать дело, а не говорить глупости. Сейчас почти 8-мь часов вечера. Через три часа ваши люди должны обложить Оленью рощу так, чтобы и мышь не проскочила. Я со своей стороны тоже подстрахуюсь – у меня в распоряжении есть кое-какие люди… Так вот, запомните, г-н рыцарь: чтобы без моего распоряжения ни один волос не упал с головы великого магистра. Иначе всех ваших людей вздернут на дыбу во главе с вами (Рыцарь снова фыркнул, но промолчал). Он будет без оружия, и я думаю, что ваши люди – не совсем идиоты, чтобы при таком раскладе не взять его в плен. Далее ожидайте моих распоряжений. Все. Можете идти.

Рыцарь быстро, явно пересиливая себя, скользнул губами по желтой руке священника и поспешно покинул комнату.

Священник подошел к окну – я едва успел отшатнуться. Но он не заметил меня – на улице сильно стемнело.

- Ну вот, Александр Шелдон де Монсегюр, мы снова встретимся, - тихо сказал он, приложив к стеклу левую руку и тут же торопливо ее отдернув. – Черт! Опять это твое движение. Именно так ты сделал, стоя у окна моей резиденции в Риме и, глядя, как солнечные лучи скользят по стеклу, ты ответил спокойно и равнодушно: «Знаете, святой отец, мне это как-то не интересно». А ведь я предложил тебе целый мир… Проклятье! – он ударил рукой по стеклу. – На этот раз я буду разговаривать с тобой иначе.

Он с яростью откинул капюшон и разорвал воротничок душившей его сутаны. Я задрожал так, что едва не свалился с крыши. Я узнал этого человека, очень хорошо узнал это красивое породистое лицо с горящими черными глазами. Два года назад я был на празднике Святых Даров в Лионе: человек, который сейчас так неосмотрительно подставлял звездам свое лицо, был ни кто иной, как сам великий инквизитор кардинал Афраний Благословенный, правая рука папы и доверенное его лицо во Франции.