Лошадь под ним храпела, била ногой и косила испуганными розовыми глазами – она, видимо, тоже чувствовала хищника и, как могла, терпела его на себе.

- Вам нужен замок? – спросил я, невольно нащупывая правой рукой меч.

Он насмешливо проследил за моим движением и спрыгнул с лошади.

- Да. Монсегюр на берегу Моны. Кажется, так? О, источник!.. Не возражаете, если я вас немного потесню? Просто умираю от жажды.

Я чуть-чуть отступил, давая ему место. Он наклонился и, с само-уверенностью опытного и опасного воина подставляя спину совершенно незнакомому вооруженному человеку, стал пить, жадно зачерпывая пригоршнями воду. Руки у него были красивой формы, небольшие, но сильные, без колец и перстней, однако с первого же взгляда было видно, что эти руки принадлежат вельможе. И, хотя одет он был очень просто, как школяр или средней руки дворянин, я моментально почувствовал, что передо мной человек, гораздо выше по положению, чем я сам.

- А вы кто? – не спуская руки с рукояти меча, задал я более, чем дерзкий вопрос.

Однако мой прямой вопрос его совершенно не смутил и не оскорбил.

- Я – дворянин из свиты герцога Лотарингского. Надеюсь, слышали о таком?.. Его высочество со своей свитой должен к вечеру приехать в замок, несколько дней назад он известил графа Монсегюра о своем визите, и тот ответил, что готов его принять. Я поехал вперед – люблю, знаете ли, путешествовать один на один с господом богом, да заблудился в этих ваших лесах. Далеко еще до замка?

- Не очень, - все так же нагло продолжая его рассматривать, сквозь зубы бросил я. – Час, полтора езды.

- Очень хорошо.

Молодой человек ловко перепрыгнул источник и опустился на землю на другой стороне.

- Красивые у вас здесь леса!.. Вообще, природа. Не то, что у нас в Париже – пыль да грязь, да горы нечистот, да своры нищих бродяг, да одичавшие псы… А вы сами – из замка будете?

- С чего вы взяли? – растерялся я.

-Да просто, спрашиваю. На путешественника вы не похожи, а в этих окрестностях, насколько я знаю, только один замок – Монсегюр.

- Да, - с легкой заминкой ответил я (не нравился мне этот красавец, ох, как не нравился – лучше бы мне было столкнуться с волком, или даже с медведем. От этих хищников, по крайней мере, знаешь, чего ожидать. А этот, синеглазый… Черт его знает, какой породы зверь!). - Да, я из замка.

- Замечательно. Значит, вы меня туда и проводите.

Это прозвучало не как вопрос, и даже не как просьба, а – как приказ. Приказ человека, который имеет право приказывать. Честно признаться, я был просто озадачен. В любом случае, меня ждал мой друг и г-н, и мне нужно было предупредить его прежде, чем взваливать на себя проблемы синеглазого незнакомца. Однако… Уж не знаю почему, но я до дрожи в пятках не хотел, чтобы этот красавец увидел графа. Хотя, если он из свиты герцога, то рано или поздно все равно увидит. И что тогда?.. У меня похолодело в груди, а под кожу словно загнали с десяток иголок. Я кусал губы, не зная, на что мне решиться.

- Я хочу вас спросить, юноша, - незнакомец между тем спокойно расположился у родника и, достав из дорожной сумки изящную, украшенную вензелем салфетку, небрежно разложил на ней хлеб, масло и соленую брынзу.

- Есть хотите? – он невозмутимо протянул мне кусок хлеба с брынзой.

Я поспешно замотал головой.

- Я не голоден.

- Как хотите. А я, с вашего позволения немного перекушу - здешний воздух нагоняет просто-таки зверский аппетит. Так вот, о чем я вас хотел спросить… Если вы из замка, то наверняка видели графа. Я имею в виду владельца замка графа Монсегюр.

Ну, вот оно – начинается!..

Я стиснул зубы – врать было бессмысленно и глупо.

- Видел, - мрачно кивнул я.

- Ой, как интересно! – желтые искорки во взгляде незнакомца сделались еще ярче и заиграли на солнце, словно танцующие болотные огоньки. – И что же – сей господин и вправду таков, как о нем рассказывают?

- Каков? – прикинулся дурачком я.

- Ну… О его умопомрачительной красоте даже в Париже ходят легенды. Наши дамы им просто бредят. И не только дамы. Я слышал, что его красота опасна в равной степени, как для женщин, так и для мужчин.

- Не знаю. Никогда не представлял себя на месте дамы, - мрачно буркнул я.

Молодой человек звонко рассмеялся.

- Ага! Я вижу, вы – мальчик с норовом. И чувство юмора у вас такое…хорошее. Но вы все-таки не ответили на мой вопрос. Г-н магистр и вправду настолько хорош собой, или же слухи о его красоте сильно преувеличены?

- Потерпите немного и увидите сами, - еще более мрачно сказал я.

Мне не хотелось ему ничего говорить, мне вообще не хотелось с ним разговаривать. И дернул же черт этого франта направиться именно по этой дороге!..

- Да, вы не из разговорчивых, - с сожалением констатировал синеглазый. – Неужели вам совсем не интересно, что говорят при дворе короля Филиппа о вашем г-не?

Я равнодушно пожал плечами.

- Гадость какую-нибудь, что ж еще?.. Что он – колдун, по которому давным-давно плачет костер инквизиции, и распутник, каких мало, пачками укладывающий к себе в постель мужчин и женщин.

- Да-да, - тут же оживленно подхватил мой собеседник. – И еще говорят (голос его неожиданно стал тихим и вкрадчивым, словно забирающийся под кожу скорпион), что он настолько себя уронил, что закрутил роман с мальчишкой-оруженосцем, каким-то захудалым дворянчиком, абсолютно ничего из себя не представляющим. Или – это тоже выдумки сплетников?..

Я почувствовал, как по коже у меня пробежал озноб. Я не знал, что мне ответить. И в то же время чувствовал жуткую обиду: вот, значит, какого мнения обо мне окружающие!.. Впрочем, наверное, так оно и есть. Что я из себя представляю? Ничего особенного – просто мальчишка, каких тысячи в Провансе. Но ведь Он - моя любовь, моя тайна, мое счастье – за что-то же меня полюбил!.. Или на него просто нашло затмение?..

-Знаете, г-н путешественник, - не в силах более сдерживать бьющие через край раздражение и досаду, сказал я. – Не к лицу такому вельможному господину, какого вы из себя строите, пересказывать сплетни лакеев. Это роняет вас не менее, чем любовная связь с оруженосцем.

Изящная рука незнакомца вздрогнула и замерла: сочный, гладкий кусок брынзы, не удержавшись на хлебе, шлепнулся прямо в траву.

- Послушайте, юноша, - он отложил хлеб и посмотрел на меня своими невозмутимо-синими глазами, - я ценю юмор, но не дерзость. Из-вольте сию же минуту взять свои слова обратно, иначе…

- Что – иначе? – усмехнулся я.

Юная кровь уже ударила в голову, я совершенно не боялся этого фата, напротив – у меня прямо-таки руки чесались его проучить.

- Я так понял, вы хотите со мной подраться? – задумчиво спросил мой собеседник. – Интересно, почему. Ведь я вас раньше никогда не видел.

- А не имеет значения! – я вытащил меч и встал в позицию. - Обожаю драться в лесу с первым встречным, особенно по четвергам. Привычка, знаете ли.

- Да? – молодой человек неторопливо убрал салфетку с недоеденным завтраком обратно в сумку и медленно вытащил из ножен свой меч с изящной, осыпанной драгоценными камнями рукоятью («Вот те раз! - мелькнуло у меня в голове. – Одет, как школяр, а меч – как у принца!»). – У меня тоже есть привычка, юноша: я – мирный человек, но, если какой-нибудь дерзкий щенок на моем пути начинает лаять не по делу, я отрезаю ему уши.

- Ну, это мы еще посмотрим, чьи уши окажутся на земле! - воскликнул я и шагнул к нему.

- Прекратите!..

Раздавшийся за деревьями голос заставил нас обоих вздрогнуть и опустить мечи – голос-музыка, голос-металл, голос-страсть, лед, пламя и светопреставление, голос моего г-на.

Одним быстрым и легким, как порыв ветра, движением миновав источник, граф застыл между нами.

- Немедленно прекратите. Вы, Горуа, уберите меч, - он гневно сверкнул глазами в мою сторону. – И вы, ваше высочество, - он пристально в упор посмотрел на незнакомца.

Рука молодого человека, крепко сжимавшего оружие, заметно дрогнула – он быстро опустил меч и уперся им в землю (скорее всего, для того, чтобы скрыть предательскую дрожь).