- По-моему, ночью вас это вполне устраивает, - не удержался я от очередной шпильки.

Однако великий магистр остался абсолютно спокоен.

- Я воин, Горуа – хочу я того или нет. Я не могу отдать вам своего прошлого – оно мне уже не принадлежит. Я не могу отдать вам своего будущего – оно мне вообще не принадлежит. Все, что я могу вам дать – это настоящее. А настоящее – это вы и это я. Вот я сейчас перед вами – воин и любовник в одном лице. Кого во мне больше?.. Это смотря по обстоятельствам. И пусть в спальне я буду – сама нежность, на поле боя лицом к лицу с врагами я даже не вспомню, что эта самая нежность вообще существует. Я буду тверд и безжалостен, как сталь. К чему я вам все это говорю, Горуа? Да к тому, что, поскольку вы согласились принять и разделить мою судьбу, вы должны принять и те правила, по которым вам следует отныне жить. Правила очень просты: страсть не путать с делом, а дело со страстью. Если на поле боя вы будете смотреть на меня, а не на своих врагов, вам не дожить до конца боя. Если, сражаясь, вы будете думать о моих объятиях, то первый же удар вашего противника станет для вас последним. А потому будьте внимательны и осторожны: кровь ангела во многом дает вам преимущества перед обычными людьми, однако не делает вас неуязвимым. Вы были, есть и останетесь человеком.

Первый, кто встретил нас на площадке перед замком, был капитан д*Обиньи.

- Монсеньор! – не дожидаясь, пока граф слезет с лошади, он бросился к нему и с виноватым видом преклонил колени. – Простите меня, дурака. Более такого не повториться никогда. Клянусь. А клятва моя кое-чего стоит – вы в этом убедились, - добавил он, быстро поднимая глаза на графа и тут же опуская их вниз. – Накажите меня, как вам угодно, только не выгоняйте.

- У меня даже в мыслях не было прогнать вас, д*Обиньи, - сказал граф. – Я просто не люблю пьяниц – запомните это на будущее. Если у вас дурное настроение – пойдите в фехтовальный зал или разгрузите телегу с зерном. А еще лучше – постарайтесь кому-нибудь помочь. Последнее средство – наилучшее. Это и вас касается, Горуа, - он посмотрел мне в глаза, внимательно и тепло, не как хозяин и не как любовник, а просто по-дружески. – Пойдемте со мной, вы нужны мне.

Я пошел с ним в его покои.

Флер с радостным визгом бросилась ему на грудь, краем блестящих черных глаз ревниво косясь в мою сторону.

- Ну, ну, милая, - граф ласково потрепал ее по загривку. – Не обижайся на своего хозяина – он у тебя всегда был немного сумасшедшим, а сейчас…Сейчас он и сам себя не узнает.

Он оставил собаку и стиснул на груди руки.

- В Китае один философ обучил меня шахматам. Забавная игра! Для того, чтобы выиграть, нужно заранее просчитать не только свои ходы, но и ходы своего противника – и с ошибками и без ошибок. Именно тогда я первый и единственный раз потерпел поражение от руки человека. «Как же так? – удивился я. – Ведь я же ангел!» А мудрец рассмеялся и сказал: «Ангелы считают, что они не могут ошибаться, и это – их главная ошибка». И вот сейчас я знаю, я чувствую, что Они где-то просчитались, где-то допустили ошибку – нужно просто найти, угадать, нащупать, где именно.

Я крепко обнял его сзади за плечи.

- В любом случае можете на меня рассчитывать. Я сделаю для вас все, что скажете, не сомневаясь и не задавая вопросов. Убийство так убийство. Преступление так преступление.

Он повернулся ко мне и ласково посмотрел в глаза.

- Я знаю, mon chere. Самое печальное то, что я не только не способен заставить вас совершить что-либо недостойное, но и не способен совершить преступление сам. Даже ради высокой цели. Мари меня так воспитала.

Он вздохнул и решительно добавил:

- Дайте-ка мне шкатулку – вон там, возле зеркала!

Я исполнил его просьбу. Шкатулка была небольшая, величиной с ладонь, украшенная самоцветами. Граф медленно поднял крышку. Послышался мягкий звон, словно невидимый волшебник тронул пальцем струну сказочной арфы, и в глаза мне ударил луч – темно-красный, почти гранатовый, с нежными переливами капель-жемчужин.

От восхищения я тихонько вздохнул и выдохнул. На дне шкатулки лежал перстень – восхитительный, чудесный, волшебный. Массивный серебряный цветок в форме звезды с огромным кровавым рубином в центре. В жизни мне не приходилось видеть более красивого украшения. Да это и украшением-то нельзя было назвать, скорее…

- Вы правы, Горуа, - мгновенно прочитав мои мысли, грустно улыбнулся граф. – Это не украшение. Это – Перстень, символ власти, один из знаков, по которому ангелы узнают и чувствуют друг друга на расстоянии. Кроме того, он сохраняет и аккумулирует силу и указывает дорогу между звезд. Его часто называют Перстнем Вампира.

Он вынул кольцо, несколько секунд подержал его на вытянутой ладони, затем протянул мне.

- Возьмите, Горуа. Я отдаю его вам.

Я обалдел. Я таращился на перстень, не решаясь к нему прикоснуться.

- Но, монсеньор, как я могу…

- Возьмите, я так хочу. А мне отдайте колечко – то, что носите на мизинце.

Я тихонько рассмеялся.

- Ага, вы заметили! Это маменькино кольцо.

- Она умерла?

- Более 10-ти лет назад. С тех пор я его не снимаю – оно намертво вросло в палец. Но, если у вас получится его снять – пожалуйста, оно ваше.

- И вы так легко мне его отдаете?

Я снова рассмеялся – на сей раз с грустью.

- А разве на свете есть такая вещь, которую я вам могу не отдать?

Несколько секунд он внимательно смотрел в мои смеющиеся, искрящиеся счастьем глаза, затем взял мою руку и легонько, словно ресницу со щеки, сдернул кольцо с моего пальца.

- Вот тебе раз! Получилось! – удивился я.

Колечко было совсем простенькое, из золота не самого лучшего качества, но мой друг аккуратно потер его пальцем, и оно тут же засияло в его руках, словно усыпанное бриллиантами. Он надел кольцо на безымянный палец и с улыбкой, выжидающе посмотрел на меня.

Я понял, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, да и глупо. Осторожно, почти не дыша, одними кончиками пальцев я взял его рубиновый перстень с печатью вампира и попытался надеть. Но – куда там!.. Перстень был настолько изящен и мал изнутри, что не лез ни на один из пальцев.

Мой г-н тихонько рассмеялся.

- И не пытайтесь. Я носил его на мизинце, а вам он – только на шнурок на шею, рядом с крестом. Если, конечно, вы не против.

- Да, хоть вместо креста! – рассмеялся я в ответ.

Я осторожно вдел перстень в шнурок рядом с нательным крести-ком. На мгновение мне показалось, что он больно обжог мне грудь. Я даже вздрогнул от боли, но, должно быть, у меня слишком буйная фантазия, и я, как говорит мой друг, слишком сильно отдаюсь страсти.

- Ну, вот и все, mon chere!

Он взял меня за подбородок и легонько поцеловал – без обычной страсти, просто коснулся губами губ – словно отдал мне свой вздох. Так может коснуться солнечный луч, или бросить сверху тень бегущее облако.

Так прикасается к сердцу любовь – почти неслышно, но намертво.

========== Глава 13 ==========

На следующее утро граф взял меня с собой в монастырь к Мари Монсегюр.

Флер, разумеется, увязалась следом: в компенсацию за ночные гонения она теперь целыми днями вертелась у нас под ногами. И, конечно, прогнать ее просто рука не поворачивалась.

- Вы думаете, я смогу переплыть реку? – подойдя к воде, с сомнением спросил я.

- Я не думаю, я знаю, - сказал великий магистр и, не оглядываясь на меня, пошел в воду.

И он оказался прав!

Реку я переплыл без труда, даже не почувствовав особого холода, даже не приложив каких-либо исключительных усилий. Да, кровь ангела действительно давала мне преимущества. Но, скорее всего, это не делало меня более привлекательным в глазах моего друга – ведь полюбил же он меня без всего этого, значит, для него это было не важно. А потому – не важно и для меня. Просто – удобно.

- Не вздумайте проговориться Мари о том, что меня к чему-то там принуждают. Или не дай бог как-нибудь намекнуть, что ее жизнь – крючок, на котором меня держат, заставляя повиноваться. Она себе этого никогда не простит, - горько стиснув губы, все еще хранящие следы ночных поцелуев, сказал граф, выходя из воды. – Каждый раз при встрече я стараюсь убедить ее, что я счастлив.