Как же мне дотянуться до вас, мой волшебник? Как дотронуться до вас, чтобы вы меня не оттолкнули?..

Я забрался в постель и тут же уснул, как убитый.

…На улице еще было совсем серо, когда меня разбудил резкий толчок между лопаток.

- Вставайте! Или вы решили спать до полудня?

Я с трудом разлепил заплывшие глаза – голова гудела, как чугун в руках пьяной кухарки.

Он стоял надо мной, полностью одетый, заложив за спину руки, и смотрел на меня – без вчерашнего гнева, просто холодным, ничего не значащим взглядом, что-то вроде: «Ну, что: раз жив, тогда вставай!» И еще – с откровенной скукой.

- Сколько времени?

- Скоро пять. В это время по утрам я обычно купаюсь в реке. Думаю, что, как мой оруженосец, вы составите мне компанию.

- Пять часов утра? – я поежился. – Да вы с ума сошли! Сейчас вода холодная, как лед.

- Вот и прекрасно. Освежит, а заодно избавит от разных глупостей, которые лезут в голову. Особенно – по ночам.

- Вы себя имеете в виду?

Он наклонился резко и быстро, опершись обеими руками о кровать. Теперь его длинные черные волосы, словно ветви сонной ивы, скользили по моему лицу.

- Отрежу, - негромко, глядя мне в глаза, шепнул он.

- Что вы сказали? – не понял я.

- Я говорю, что еще пара подобных шуток – и я отрежу ваш язык.

Он отвернулся и так же быстро и стремительно пошел прочь.

Я, вскочив с кровати и на ходу одеваясь, бросился следом.

Мы прошли каменную колоннаду замка, миновали террасу, башню с часовыми и вышли к реке. Флер бежала рядом, сосредоточенно высунув язык и поводя длинными черными ушами. От ее гигантских прыжков вздрагивала земля, и дрожали стекла на террасе, а попадавшиеся нам навстречу сонные слуги мигом просыпались и отскакивали в сторону, боясь оказаться в зоне действия стремительного вихря ее движений. А, может быть, она и вправду не собака вовсе?.. Вдруг г-ну магистру посчастливилось поймать драконшу и силой своих чар заставить ее на какое-то время быть тем, кого ему в данную минуту хотелось возле себя видеть?..

Солнце над рекой еще не взошло, и берега ее были укутаны густым туманом. Было сыро и зябко – не представляю, каким нужно быть ненормальным, чтобы в это время суток лезть в воду. Ах, да я совсем забыл - вампиры, они ведь не чувствуют холода. Ровно, как и боли.

Флер, несколько раз радостно гавкнув, с разбега врезалась в воду – от прикосновения ее огромного тела во все стороны полетели ледяные брызги. Я поежился и отскочил.

- Ну что же вы остановились? – великий магистр с вызывающей усмешкой посмотрел на меня. – Я вовсе не заставляю вас лезть в воду, не хотите – бог с вами. Просто мне обидно, что у меня, оказывается, не оруженосец, а папенькин сынок, который до смерти боится отморозить себе зад. Посмотрите на себя со стороны – вы похожи сейчас на трясущегося бобика!..

- Да идите вы знаете куда!..

Я со злостью рванул с себя одежду и пошел к воде.

Он снял плащ, но раздеваться не стал.

Замерев, я смотрел, как, завязав узлом на затылке свои длинные волосы, он медленно, не торопясь, словно в волшебное мутно-дымчатое зеркало гадалки, входит в укутанную туманом реку. Он вошел по грудь, подозвал Флер и, обхватив одной рукой ее мощную шею, поплыл куда-то вглубь реки рядом с собакой – голова к голове.

Закрыв глаза и до боли стиснув кулаки, я пошел в воду. Раз собака не сдохла (еще бы – у нее такая шкура! и мех!), я тоже выживу.

Великий магистр оказался прав – в первую же секунду соприкосновения моего тела с водой все ночные грезы разом вылетели у меня из головы. Я вдруг забыл, что глаза графа похожи на звезды, а волосы одурманивают воображение запахом сирени. Мне сделалось не до этого. Холод пронзил меня, казалось, до самых костей, и каждую клеточку тела превратил в ноющий источник непереносимой боли. Это длилось всего несколько минут: я перевел дыхание, расслабился, и сердце мое забилось ровнее, однако, о том, чтобы продолжать купание, не могло быть и речи. Краем глаз я заметил, как великий магистр, переплыв реку, сошел на другой берег и вместе с собакой, словно призрак, исчез за мокрым туманом белых деревьев.

С трудом выдержав в воде минут пять, не более (отбыв повинность!), я поспешил на берег. Руки мои дрожали так, что я не сразу сумел натянуть одежду. Чтобы хоть как-то согреться, я развел костер и уселся рядом на влажную от росы траву, подложив под себя плащ. Интересно, какого черта великий магистр забыл на том берегу? Ромашки он там что ли собирает?

Где-то через полчаса он вернулся.

Первой из реки, отряхивая мокрые лапы и мохнатую холку, выскочила Флер – с ее длинной черной шерсти под брюхом тоненькими струйками стекала вода.

- Что, не понравилась водичка? – выходя следом за собакой, невинно поинтересовался магистр.

Он остановился у самой воды, отжимая мокрые волосы, рубашку и брюки.

Я с легкой издевкой взглянул на него.

- А раздеться было бы куда удобней. Или вы меня стесняетесь?

- Вас? – он даже не удостоил меня взглядом, только усмехнулся. – Я просто берегу ваши нервы, юноша. Да и свои тоже. Бог знает, как поведете вы себя, если я разденусь. Знаю, Александр Македонский любил это делать перед своими солдатами, но у меня нет такого желания. Не люблю устраивать представления из обычных вещей. Тем более, что зрителей и так всегда хватает.

Резко обернувшись, он кивнул на кусты жасмина, за которыми притаились двое юношей, по всей видимости, уверенных в своей незамеченности. Поняв, что они рассекречены, оба глупых щенка вынырнули из кустов и, обгоняя друг друга, сломя голову помчались к замку.

Великий магистр с грустью проводил их глазами, затем тихо выругался и поднял с земли свой белый плащ.

- Кстати, давно хотел вас спросить, - окончательно осмелев, начал я. – Почему в замке, кроме Флер, нет ни одной особы женского пола? Только рыцари, священники да мальчишки-слуги. Вы что же – вообще против женщин?

Он глянул на меня так, что я покраснел.

- Не говорите глупостей. Просто мужчинами легче управлять. Женщины в любом случае требуют усилий, какого-то напряжения, если хотите – внимания. Мужчину легко можно привести в чувство пощечиной, с женщиной же такой номер не пройдет. Возьмем хотя бы сегодняшний случай: эти наблюдающие за мной юные бездельники просто дали деру, когда поняли, что я их заметил. А будь на их месте девчонка – не избежать бы охов да обморока. А мне, откровенно говоря, не хочется со всем этим возиться.

- Ну да, куда лучше возиться с собакой, - почему-то обиделся я.

- Собака – не самый худший вариант. Она любит, если ее любят, она не продаст и не предаст. Даже, если ее избить, а потом пристрелить из арбалета, она все равно до самой последней секунды покуда бьется ее сердце, будет тебя любить. Такова ее природа.

- О, да вы страшный человек, г-н магистр!.. А эти мальчишки у реки? Вы их накажете?..

Он небрежно пожал плечами.

- Зачем? Не они, так другие – любителей поглазеть всегда хватает. Даже, если я запрещу этот балаган под страхом смертной казни, все равно они будут выслеживать меня, смотреть и млеть от восторга. Так устроены люди, и с этим приходится мириться. Еще вопросы есть?

- Есть, - я с любопытством и опаской заглянул в его прекрасные глаза. – Что такое Петербург?

По лицу его пробежала тень, его губы цвета кровоточащей над башнями зари приоткрылись, и мне показалось, что он хочет сказать что –то бесконечно важное для нас обоих… В воздухе словно зазвенело что-то – то ли хрустально-чистая пауза его сомнений, то ли ветерок моего улетающего в бесконечность вопроса. Но он вздрогнул и быстро опустил голову, пряча глаза за мокрым шелком волос.

- Это город, - спокойно, ничего не выражающим голосом ответил он. – Очень красивый город. Самый прекрасный на земле город.

- А где он находится?

Великий магистр отвернулся к реке и тихонечко вздохнул.

- Он нигде не находится, юноша. Его просто не существует в при-роде. Пока. Его построят только через пять с половиной веков за тысячи лье отсюда.