«О-о-о-о-о-о-о-о!!!»

Разлетелись обломки кладки. По ветру понеслись обрывки обоев.

В разрушенный, лишившийся половины стен и потолка особняк, хлынул воздух снаружи.

Конечно, драгун уже вдохнул столько яда, что даже глоток свежего воздуха не смог бы его исцелить… К тому же, поскольку это был яд общего действия, от него нельзя было избавиться с помощью превращения.

— Защищайся!.. — продолжая пошатываться, драгун занес меч, расправил крылья и полетел прямо к Тору.

Но…

— Явись… «Потрошитель»! — раздался громкий голос Чайки.

Заклинание рубящего типа, подготовленное ждавшей нужного момента снаружи особняка Чайкой, разорвало одно из крыльев драгуна.

— Н-нг!.. — драгун потерял равновесие прямо в воздухе.

И тогда Тору…

— !

…прыгнул прямо в сторону этого огромного тела.

Опасаясь за свою сломанную левую руку, он вложил в прыжок вдвое меньше сил, чем обычно, но этого хватило.

Начав падать, он направил стилет точно в лоб драгуна.

А затем…

— О-о-о! — издал боевой клич и резко выбросил клинок вперед.

Изо лба огромной фейлы хлынул алый фонтан.

Конструкция проектора оказалась весьма сложной, и на его разбор ушло немало времени.

Акари предложила разломать его, но это могло повредить находящиеся внутри останки, кроме того Чайка была против уничтожения вещи, которую она чинила. В итоге, Чайка потратила немало времени на то, чтобы извлечь очередной фрагмент останков — кристальную колбу, в этот раз, судя по всему, с глазами императора.

— Настоящие?

— Наверное, — Чайка кивнула.

— Значит, не зря старались, — сказал Тору, окидывая взглядом двор.

На земле лежал драгун с пробитым лбом.

Тору обратился к серебристой фейле:

— Мы забираем их, как и договаривались.

— Ага… — отозвался драгун на удивление спокойным голосом.

В нем не чувствовалось ни агонии, ни гнева, ни обиды, ничего.

Вообще, эмоции были чужды фейлам, но поскольку драгун лежал спиной к Тору, тот не мог даже попробовать угадать, что у него на уме.

— Мне тоже на душе полегчало. Благодарю вас, — вдруг неожиданно произнесла серебристая фейла.

Яд уже почти покинул ее тело. Все-таки это невероятное создание.

— И все же кое-что мне непонятно. Почему ты не добил меня? — спросила она с искренним любопытством.

— Я не обязан помогать самоубийце, — бросил ей в ответ Тору.

— Самоубийце?..

— Если бы ты делала это только из уважения к духу Доминики Скоды, то остановилась бы в тот самый момент, когда я раскрыл тебя. Тебе совершенно необязательно было превращаться в дракона и продолжать битву.

Драгун проиграла битву в тот момент, когда ее отравили.

И тем не менее, она (судя по тому, что драгун говорил о себе в женском роде, это была самка) продолжала сражаться.

Уж не потому ли, что она, потеряв Доминику, лишилась вместе с ней и цели в жизни?

— Ясно… может, ты и прав, — ответила драгун, словно те слова пришлись ей по душе. — Возможно, я и правда зависела от Доминики.

Свое признание она произнесла очень неспешным голосом, напоминавшим речь старика, вспоминающего прожитую жизнь.

— После того как мы с Доминикой стали единым целым, ее желания стали моими, и я думала, что моя мечта — исполнить мечты Доминики. Похоже, когда Доминика потеряла свои мечты… их потеряла и я.

Поскольку драгуны почти не чувствовали боли и обладали столь крепкой защитой, они были практически бессмертными.

Поэтому, несмотря на высокий интеллект драгунов, у них практически отсутствовали культурные и литературные знания, да и сложные эмоции давались им с большим трудом. Из-за этого контракты с людьми, с наездниками на драгунах, можно было назвать очень приятными для этих созданий. Отчаянное сознание людей, способное испытывать сильнейшие эмоции даже в обычной жизни, вливало их в пустынное сознание драгунов.

Вот только…

— Даже если мечты Доминики умерли, это не значит, что в отчаяние должна впадать ты, — со вздохом произнес Тору. — Найди любую мечту, цель, стремление, что угодно. В конце концов, все они лишь способы найти в себе силы для того, чтобы жить.

— Так вот оно как?

— Наверное. Я не уверен, — ответил Тору, почесывая щеку.

У Тору не было права читать кому-либо нотации о важности цели или стремления в жизни. Еще совсем недавно он загнивал, потеряв их и сам.

Но именно поэтому он понимал, что она чувствует.

— Нет, я понимаю, что тебе кажется, будто ты должна умереть, но упустила момент. Но возьми себя, наконец, в руки, и дай своей бывшей наезднице Доминике упокоиться с миром.

В последний момент их битвы Тору изменил направление своего удара — хоть его клинок и пронзил лоб и череп дракона, он не повредил мозг.

На самом деле он и сам не мог внятно описать, почему поступил именно так. Уж не потому ли, что сам так и не смог заставить себя возненавидеть это чудище, прикидывавшееся Доминикой Скодой?

Плох тот диверсант, который позволяет своим чувствам управлять движением клинка.

Но… даже при всей их хладнокровности диверсанты не были жестокими.

Они не одобряли ни избыточные убийства, ни убийства не имеющих отношению к делу целей.

— …

Огромное тело драгуна окутал голубой свет.

Рога. Крылья. Хвост. Все то, что делало его угрожающим… осыпалось, словно снег, и таяло в воздухе. Фигура перед глазами становилась все меньше и казалась все слабее.

— Госпожа… Доминика? — Чайка попыталась подбежать к ней, но Акари остановила ее.

Драгуны умели превращаться. Они могли с легкостью менять свои размеры.

Возможно… они могли уменьшаться и до полного исчезновения.

Создания, от которых не оставалось останков, а лишь незримое присутствие, о которых ходили легенды, и о которых знали правду лишь очень немногие люди… Возможно, драгуны стали такими существами именно поэтому.

И тут…

— Ну, раз так, — быстро вскочив с земли, проговорило это. — То я приняла решение больше не изображать Доминику.

— …

Тору, Акари и Чайка застыли с выпученными глазами.

Существо обернулось к ним и продолжило:

— Честно говоря, я тут подумала над тем, что мне теперь делать. После всего пережитого снова становиться обычным драконом неохота. Мне, так сказать, хочется, чтобы у моей жизни какой-то смысл был, что ли. Как там, цель? Что скажете?

— Нет. Погоди… — сказал сбитый с толку Тору. — Сначала я хочу кое-что спросить.

— Что?

— Ты… все еще тот самый драгун?

— А что, я похожа на кого-то еще? — ответило… существо, которое явно было человеческой девочкой.

Она выглядела очень милой и очень бодрой.

Ее одежда была преимущественно белого цвета с дизайном, напоминающим доспех Доминики.

На вид ей было около пятнадцати лет, примерно как Чайке.

Но волосы ее были золотистыми… а глаза — алыми, словно кровь, из-за чего ее аура противопоставлялась ауре Чайки. Если Чайку можно уподобить Луне, то эту девочку — Солнцу. Ее аура была очень сильной, даже когда она просто стояла на месте.

Какие-то черты лица этой девочки все еще напоминали Доминику… а другие походили на черты Люсие, но она совершенно не казалась хрупкой. Даже наоборот — она казалась на удивление крепкой.

Но как бы там ни было…

— Тебя совершенно не отличить от человека.

— Ну, я подумала, что в такой форме с вами будет проще разговаривать.

— У тебя даже голос поменялся.

— Я же сказала, что больше не буду изображать Доминику.

— …

Да что с ней такое?

В ней совершенно не чувствовалось той грусти, которая сквозила, когда она была в образе Доминики или дракона. Подозрения в том, что ее подменили, возникали сами собой.

Но…

«А-а… вот оно что», — вдруг понял Тору.

Это тоже была имитация.

Драгуны сильны. А поскольку они сильны, им не нужна чья-либо помощь… и поэтому у них нет социальных навыков. Это означало, что у них нет характера, который нужен, например, для групповой охоты. Нет, конечно, от рождения они все же обладали определенными чертами характера, но основная его часть рождалась именно во взаимодействии с другими.