Но… использование чужого тела в качестве части собственного приводило к некоторым побочным эффектам.
Наиболее заметный — частичное разрушение границы своего «я».
В свое время между Фредерикой и ее наездницей Доминикой граница стерлась настолько, что Фредерика продолжала отыгрывать Доминику после смерти последней и пыталась исполнить ее мечту… и «временный контракт» (который, в отличие от настоящего, выражался лишь в продолжительных укусах кого-либо) приводил к тому же эффекту.
Если при коротких укусах это не так заметно, то при длинных в какой-то момент начинаешься путаться в том, кому принадлежат мысли, что проносятся в твоей голове.
— Ты ведь попал в «вымыслы», не так ли? — Фредерика пожала плечами. — Вот они и на меня повлияли. Ты убедил себя в том, что тебе отрубили руку. Это убеждение передалось мне, и у меня все никак не получалось сосредоточиться на лечении.
Поэтому, хоть она и смогла быстро залечить раны, полученные в бою над долиной и во время падения, ее магия мгновенного лечения не работала после того, как Тору оказался во власти вымыслов.
Кстати, руку ему на самом деле не отрубили.
Тору просто убедил себя в том, что с учетом навыков Альберика он непременно лишится руки, и этот вывод оказался ошибочным. Материи удалось создать марионетку, которая имитировала лишь внешний вид Альберика, но не умения. Да, рана получилась глубокой, но, по словам Фредерики, до полной потери руки дело не дошло.
— Убедил себя…
— Скорее всего, эта материя используется не для того, чтобы брать контроль над разумом с помощью магии. Я думаю, что на самом деле она, словно зеркало, отражает состояние твоей души с помощью вымыслов.
— …Серьезно?
— М-м. Полностью согласна. Вероятно, — подтвердила Чайка, когда Тору повернулся к ней.
— Конечно, к этим вымыслам тебя так или иначе подтолкнули, но… как мне кажется, сами по себе они — что-то вроде твоего сна.
— Моего… сна.
Тору сжал и разжал руки, словно пытаясь ухватиться за ускользающие воспоминания.
Ни в левой руке, ни в животе, ни в спине уже не осталось боли. Конечно, за это стоило благодарить магию Фредерики, но из-за того, что эти раны так бесследно исчезли, слово «сон» обретало особенное звучание.
И тогда…
— Любишь же ты сны смотреть, брат, — сказала Акари, сложив руки на груди.
— Хватит уже чушь нести! — воскликнул в ответ Тору.
***
Туман, наполняющий «долину, из которой никто не возвращается», состоял из материи.
Он выполнял две роли — из него состояли сцены и актеры из вымыслов, а также он служил средой для магии, вмешивающейся в сознание и управляющей разумом людей, которые попадали в него.
— Другими словами, внутри меня все еще осталась материя? — хмуро спросил Тору, ощупывая свое горло.
Ничего не подозревающий человек мог быстро надышаться туманом, оказавшись в долине. И если он ядовит, то от него нужно как можно быстрее избавиться…
— Материя. Не ядовита, — ответила Чайка, поняв опасения Тору. — Используется в крупномасштабной магии. Часто. Распыляется… сильно. Ядовитость плоха.
Или: «Поскольку изначально материя часто используется в крупномасштабных заклинаниях, но избавляться от нее после использования тяжело, один из главных принципов создания материи — делать ее неядовитой». Даже ради победы в войне распылять ядовитые материалы и делать земли противника непригодными для жизни не стоит — позднее эту землю нельзя будет использовать в качестве награды, что нарушает принцип военной выгоды.
— Кстати, я наслышана об этом, — подключилась Фредерика. — В случае крупномасштабных истребляющих заклинаний, вроде «Твердого Дождя», предварительно создается магическая материя, чтобы облегчить сотворение «страйкеров». Облако материи устанавливается над нужным участком, а затем применяется главное заклинание.
Из-за этого среди фронтовиков ходили предупреждения о том, что нужно внимательно следить, чтобы над тобой не оказалось облака неестественно серебристого цвета.
Правда, серый от серебряного отличается слабо, и отличить облако материи от обычной грозовой тучи почти невозможно.
— То есть, заклинанию нужны приготовления? Как-то не очень удобно.
— Магия, по своей сути, «сила». Не больше и не меньше. Создать что-то из ничего невозможно в принципе.
— Это правда? — спросил Тору, поворачиваясь к Чайке.
Не то чтобы он сомневался в словах Фредерики… просто слышал, что между магией людей и фейл существовали определенные различия. Или, точнее, различия существовали между той магией, что являлась собственной способностью одних существ, и той, которую другие развили посредством технологий. Не факт, что слова Фредерики относились и к магии людей.
— Огонь. Молнии. Свет. Сжимать бесконечно. Но твердое тело… не получить, — кивнула Чайка, продолжая сжимать в руках гундо.
Сколько ни сжимай пылающий огонь, он не станет «твердым».
Рисовать иллюзии — это одно, но для создания чего-то материального нужны ресурсы.
И их роль играла материя.
— Хоть от нашей магии и может сложиться такое впечатление, мы тоже не создаем чего-то из ничего, — добавила Фредерика, ничуть не обидевшись.
Действительно, может показаться, что магия драгунов создает что-то из ничего… но на самом деле они лишь захватывают материалы из окружающей среды и изменяют их. Поскольку все живые существа более чем наполовину состоят из воды, в основном это означает впитывание пара и влаги из воздуха, хотя по внешнему виду и не скажешь, что они просто «впитывают материалы».
— И все же… — Тору еще раз посмотрел на происходящее снаружи барьера. — О чем думал тот тип, что распылял эту материю?
Неизвестно, имели ли они дело с самим Симоном Сканией, но наполнить эту долину материей мог только маг. А с учетом масштабов и того, насколько сложной должна быть система управления этим заклинанием, у мага имелся хороший источник магической энергии, крупное высокопроизводительное гундо, а также необходимые знания и опыт, чтобы использовать такую магию. Если это не сам Симон Скания, то, по крайней мере, весьма умелый маг.
Но… магу подобного уровня незачем работать такими окольными путями.
Если он хотел убить незваных гостей, то мог просто использовать материю в качестве орудия. Не нужно ни яда, ни каких-либо марионеток. Достаточно просто превратить ту материю, которую противник успел вдохнуть, в клинки. Жертву попросту разорвет изнутри.
Однако их оппонент так не сделал.
Вместо этого он попытался заставить отряд Тору переубивать друг друга с помощью иллюзий.
Создание марионеток, декораций, управление разумом, ненавязчивое подстрекание к взаимному уничтожению… Даже Тору, плохо разбиравшийся в магии, понимал, что, пусть все эти действия не выходили за рамки магической формулы, подобное заклинание должно сильно выматывать мага.
— Хобби? — задумчиво спросила Чайка.
— Какое же это хобби?
— Брат. Говорят, в этом мире полно людей с самыми странными вкусами, — сказала Акари. — И мне кажется, что главная особенность всех этих хобби — именно в том, что не разделяющий эти интересы человек никогда их не поймет.
— Ну… да, действительно.
Может, действительно есть такие люди, которые любят наблюдать, как другие убивают друг друга. Этакая форма садизма. И действительно, поскольку вкусы у всех разные, искать в этом какую-либо логику бессмысленно.
— Впрочем, как бы там ни было, — Тору сложил руки на груди. — Если мы что-нибудь не сделаем с этим туманом, то после отзыва барьера опять можем оказаться под властью вымыслов.
— Согласна, — Чайка кивнула.
Пока что от влияния тумана, вернее, от вмешательства в психику посредством материи, их защищал барьер «Хранителя».
Но, как уже упоминалось ранее, этот барьер невозможно перемещать. И вообще, поскольку многие заклинания зависели от температуры, атмосферного давления, влажности, положения звезд, силовых линий и многих других параметров, их применение на ходу оказывалось настолько сложным, что на практике не осуществлялось. И чем сильнее или сложнее магия, тем ярче это проявляется.
