Предательница не чувствовала угрызений совести.

Она не считала свое предательство чем-то неправильным.

Вот и все, чего стоит хваленое «доверие»...

— Чайка... — продолжая держаться за свой бок, Тору собрался со всеми своими силами. — «Я есть сталь»...

Он не сводил с Чайки глаз... отплевываясь кровью и словами.

Затаившие дыхание и следившие за происходящим девушки едва не сорвались с места.

— Брат?!

— Тору!..

Это заметила не только Акари, но и Чайка.

Склонивший голову Тору читал ключевые слова «Железнокровия». Он уже не раз применял эту технику на глазах у Чайки. Голос, которым произносились эти слова, звучал очень необычно, надолго отпечатываясь в сознании слушателя.

Сомнений быть не могло. Тору собирался сражаться. Причем не на жизнь, а на смерть.

Применять «Железнокровие», имея глубокое ранение, очень опасно. Да, оно удваивало возможности тела, но при этом неизбежно увеличивались и его потребности, что приводило к ускорению кровообращения и повышению кровяного давления. Как результат, усиливались и кровотечения, и это могло быстро привести к смерти от потери крови.

— Тору!.. — крикнула Чайка еще раз, но ее голос лишь отразился от стенки «Хранителя».

По голубой поверхности барьера пробежала рябь, но она, скорее всего, появилась от того, что Чайка дрогнула, и вместе с ней дрогнуло гундо, что она сжимала в руках.

Обе они понимали — это лишь вымыслы.

Но... до какой степени?

Что насчет Альберика и его людей — они такие же вымыслы, как и Чайка?

Или такие же люди, как и Тору, угодившие в эту иллюзию?

А что насчет ранения Тору?

Действительно ли то лезвие вонзилось в него?

Или и это — лишь видение, созданное с помощью материи?

— Кх... — Акари прикусила губу.

Для такой безэмоциональной девушки это было крайне редкой реакцией, хорошо показывавшей степень ее раздраженности и нетерпеливости. Не понимающий происходящего человек мог подумать, что они лишь безучастно смотрят на то, как убивают Тору.

Естественно, они могли в любой момент отозвать «Хранителя» и кинуться вперед.

Но... они не знали, насколько быстро эти вымыслы подчиняют себе человеческое сознание.

Если бы Акари опрометчиво бросилась на помощь Тору и сама оказалась под контролем, то лишь усугубила бы ситуацию. Во всяком случае, надеяться на то, что оставшаяся в одиночестве и не обладавшая выдающейся силой Чайка сможет спасти их, не приходилось.

— Акари, — приглушенно сказала Чайка, продолжая смотреть в щель. — Тору. Идет... сюда.

— !..

Акари прищурилась.

Как Чайка и говорила, Тору медленно шел в их сторону, нашептывая слова «ключа».

Он шел с до ужаса безразличным лицом, держась за раненый бок, а с кончиков его пальцев капала кровь.

Вряд ли он пытался «бежать» в их сторону.

Вымыслы вцепились в его разум настолько крепко, что он не должен был даже видеть настоящих Акари и Чайку. Он смотрел лишь на иллюзорных Чайку и отряд Альберика.

Нет. Даже не на них...

— Стена!..

Очертания каменной стены дрогнули.

А в следующее мгновение препятствие между настоящей и вымышленной Чайкой рассеялось. Стена и правда оказалась лишь материей тумана.

— Чайка?

— ...Нет.

Акари повернулась к ней, но Чайка покачала головой.

Стена исчезла не из-за нее.

А значит...

— Брат...

Акари хотела сказать «остановись», но слова встали у нее поперек горла.

Предложенный Чайкой план по распутыванию ситуации — открыть «Хранителя», впустить Тору и переместить его на «их сторону» — требовал как раз такого шанса. Как раз того, чтобы Тору приблизился к ним.

— Но Чайка... — Акари вновь повернулась к ней. — Брат ведь убежден, что ты предала его. А если учесть расположение иллюзий... то и пропажа стены может быть частью плана Симона Скании...

— ...

Чайка промолчала с хмурым видом.

Тору. Иллюзорная Чайка. Настоящая Чайка.

Все они находились на одной линии.

Если Тору попытается напасть на фальшивую Чайку, то силы удара может хватить и для того, чтобы под руку попала и настоящая.

Тору находился под воздействием «Железнокровия».

Бессмысленно даже сравнивать его текущую силу с тем, что было раньше. Если он нападет с яростью обреченного, не задумываясь даже о возможной необходимости второго удара, то этот поистине смертельный удар будет нанесен с такого разбега, который не даст предугадать момент удара, не говоря уже о том, что защититься от такого нападения крайне сложно. Или же Тору может попытаться метнуть свой клинок.

Угрозу представляли оба варианта.

Естественно, внутри «Хранителя» и Чайка, и Акари были в безопасности. Но этот барьер лишал их единственного шанса вырвать Тору из власти вымыслов.

Нет. Не только это. Если рана Тору настоящая, то если ей немедленно не заняться...

То выходит, что Тору умрет, если они не отзовут «Хранителя».

— Так вот... — прошептала Акари. — …в чем истинная суть «долины, из которой никто не возвращается»...

Эта долина — полная злобы «ловушка».

Уж не потому ли отсюда никто не возвращается, что каждый, заходящий сюда, сам того не подозревая, попадал под власть вымыслов и умирал?..

Развернутый в последний момент «Хранитель» уберег их от потери разума, но если бы и их умы поглотили вымыслы и видения, например, сцена того, как их предает Тору... то и они могли бы лишиться рассудка и напасть на настоящего Тору, стоявшего возле них.

— Как подло!..

Казалось бы, есть уйма куда более простых методов расправиться с незваными гостями.

Но вместо этого он высмеивал доверие людей и заставлял их убивать друг друга.

Что это, как не простая злоба?

— Брат...

Акари еще какое-то время смотрела на произносившего слова «Железнокровия» Тору.

Ради выполнения поставленной цели диверсанты не жалели ни свои жизни, ни жизни других.

И они гордились этим.

Именно потому что они ставили цели превыше всего, диверсантов бранили, называли псами, а сами они, несмотря на свое активное участие в битвах, выполняя грязную работу, никогда не получали той славы, что остальные.

И наоборот, для таких людей, которые ставили исполнение долга превыше всего, неудача, вызванная эмоциями или состраданием, означала несмываемый позор и клеймо «бесполезного» диверсанта.

И, если учесть это и подумать о происходящем с позиции Тору, подвергнуть Чайку опасности было для него самым последним делом. Если неукоснительно следовать принципам диверсантов, то Акари могла сохранить честь Тору лишь дав ему погибнуть, защитив таким образом Чайку.

— Тору... — обеспокоенно позвала его Чайка, глядя на то, как он извлекает из ножен комбоклинки.

Наверняка она тоже сомневалась. Но времени на тщательное обдумывание возможных вариантов уже нет.

И тогда...

«Железнокровие» начало действовать, как только он закончил читать «ключ».

Он сразу ощутил, как сердце забилось в два раза быстрее, а мускулы словно вспыхнули.

Ускорились мысли... а ощущения тела, наоборот, притупились.

Он превратился в живое оружие.

Комбоклинки уже находились у него в руках.

Естественно, из раны в боку тут же снова брызнула кровь. Хоть усилившиеся мускулы и пытались придавить ее, повысившееся давление явно побеждало. Времени нет. Времени до смешного мало. Нужно спешить.

«Чайка...»

Тору шагнул вперед, не сводя глаз с предавшей его девушки.

Резкий прыжок, от которого скрипнул пол замка, приземление. Второй. Третий. Четвертый. И каждый следующий — быстрее предыдущего.

Чем быстрее он двигался, тем сильнее сужалось поле зрения.

В самом его центре стояла изумленная Чайка.

Быстрее. Быстрее. Быстрее.

Мир сузился лишь до сребровласой девушки, на которой Тору сосредоточил все свое внимание.