— !.. — Чайка ошарашенно замолкла, узнав, что и Лейла умеет разговаривать на Лаке.

— Я пробудилась немного раньше тебя и успела овладеть общим наречием в совершенстве. А может, это входит в «распределение».

— ...Распределение?

— За исключением того, что все Чайки обладают серебристыми волосами и фиолетовыми глазами, их особенности намеренно делают разными. Например, тебе досталась специализация в магии… — Лейла достала из собственного гроба небольшую склянку. — А мне это. Фармацевтика… или смешивание, как его называют диверсанты.

Если еще точнее, специализация Лейлы — запах ее собственного тела.

Он часто меняется, реагируя на ее эмоции и состояние, сводя с ума мужчин подобно афродизиаку. Фармацевтика же — лишь вспомогательное умение, помогающее управлять запахом.

— Так ты подчинила Акари…

— Да. Именно этим навыком. Интересный препарат, правда? Он ослабляет сознание, в частности, самостоятельность, как раз до того уровня, на котором к цели можно применить магию подчинения, однако при этом совершенно не влияет ни на память, ни на умения. Маги все так же колдуют, а навыки бойцов ближнего боя совершенно не притупляются, — Лейла приоткрыла губы и легонько лизнула склянку. — Похоже, меня «настроили» на максимальную «женственность». Лучше всего у меня получается смешивать афродизиаки.

Зелья возбуждающие, успокаивающие и манипулирующие эмоциями.

Для того чтобы проявлять свою женственность самым лучшим образом, она могла пить препараты сама или давать их партнеру.

— Разумеется, людьми можно управлять не только с помощью похоти, но и играя на их родительских чувствах, как делаешь ты.

— ?!

— Отчасти это лишь мое мнение, но… — предупредила Лейла, а затем продолжила, — с самого начала существу по имени Чайка обязательно нужны опекуны, помощники и так далее, ведь юная девушка ни за что не сможет собрать останки в одиночку. Поэтому все Чайки так или иначе обзаводятся людьми, которые защищают и охраняют их.

— Э-это не…

— У тебя диверсант. У меня — господин Лансия. Важно то, что они — инструменты для достижения нашей цели.

— Я вовсе не думаю так о Тору.

Очевидно, Чайка колебалась.

И это казалось Лейле даже в чем-то милым. Ничего не знающая Чайка. Возможность показать отчаяние девушке, так похожей на нее саму в прошлом, и причинить ей душевные страдания пробуждали в Лейле какое-то извращенное, недолговечное, садистское наслаждение.

— Разумеется. Нормально, что ты сама не осознаешь этого. Тела и души Чаек приманивают защитников, даже когда они сами не думают об этом. Твоя милая, очаровательная фигура дана тебе именно для того, чтобы располагать к себе других.

Чайки — инструменты и телом, и душой.

Они целиком и полностью служат своей цели.

— Широкий разброс особенностей обусловлен надежностью. Он не даст всем Чайкам умереть от одного и того же. Это логично. Логично до безобразия… и бессердечно.

— …

Чайка ошарашенно стояла напротив Лейлы. Но затем тихо протянула:

— Я… не верю. Все твои слова — ложь. Ты лишь пытаешься подобрать слова, чтобы ввергнуть меня в отчаяние и похитить останки. Но даже если ты вдруг и права, то зачем, зная обо всем этом, продолжаешь собирать останки отца? — спросила Чайка, глядя на Лейлу фиолетовыми глазами. — Разве ты не отчаялась?

— Ах… какая же ты все-таки милая, белая Чайка, — Лейла многозначительно улыбнулась.

Очаровательная… и потешная.

— Ты и правда ничего, совсем ничегошеньки не знаешь о том, что означает отчаяние.

— ...Э?

— Понимаешь, отчаяние… — безразличным тоном продолжила Лейла, — не оставляет тебе ничего. Даже сил злиться на несправедливость.

— ...Что? О чем ты говоришь?

— Я собираю останки просто по инерции, — заявила Лейла.

Да, несмотря на то, что Лейла сменила свое имя, за тем, что она не прекратила сбор останков и не выбросила гроб, нет никаких глубоких причин и смысла. У нее просто нет причин для того, чтобы останавливаться.

— Мне просто нечем больше заняться.

— …

Чайка ошеломленно стояла на месте, не зная, что сказать.

— Мне лень даже умирать. Ты понимаешь? Смерть — выражение ярости и протеста против несправедливой судьбы. Она доказательство того, что ты не отчаялся до конца. Настоящее же отчаяние — когда тебе становится безразлично абсолютно все.

— Но если так, — с нажимом отозвалась Чайка, — то отдай мне останки отца!

— ...Хорошо, — непринужденно сказала Лейла и бросила склянку.

Как ни странно, Чайка замешкалась и не стала ловить ее… И пока она сомневалась, сосуд упал на пол и разбился.

— !..

Сразу же поднялся белый дым.

Он покидал осколки разбившейся на полу склянки.

Той самой, что недавно демонстрировала Лейла.

Выходит, внутри нее содержался…

— Яд?!

— Разумеется, я уже обеспечила себя иммунитетом. Биться в агонии от этого дыма предстоит лишь тебе.

Лейла лениво провела в воздухе рукой, пропуская дым сквозь пальцы.

Сейчас, без гундо, Чайка вряд ли сможет сделать против дыма хоть что-то.

— Итак, что ты будешь делать, белая Чайка? Ничего не знающая, очаровательная, другая «я»?

Отбросившая имя Чайки девушка в голубом вяло улыбнулась остолбеневшей от собственного бессилия белой Чайке, стоявшей с другой стороны дымки.

— ...Итак.

Закрывшийся у себя в комнате Грат положил ладонь на терминал магического двигателя и закрыл глаза.

Приближается время финала.

Если бы он хотел просто одолеть вражескую крепость, ему вполне хватило бы солдат-марионеток, в головы которых он запечатал план действий. Но для «финала» требуется тончайшая настройка заклинания, поэтому Грату необходимо напрямую соединиться с сознанием подконтрольных магов.

— Хе, хе, хе… — бормотал Грат неизвестно кому, возможно, что и самому себе. — Этот удар вернет нас в старые добрые времена свободы и вседозволенности.

Во времена, когда главной ценностью являлась победа в войне.

Во времена, когда ради этого многое прощалось и на многое закрывали глаза.

Те далекие дни, когда Грат, считавший своим талантом проведение магических экспериментов, мог свободно ставить опыты на людях, казались ему идеалом.

Он уже не помнил, сколько человек стало его подопытными.

Были люди, которые называли его действия «жестокими», «бессердечными» и «аморальными». После войны их голос стал решающим. Придуманные ими этика и мораль быстро распространились и мгновенно переписали былые взгляды на мир.

Грат потерял возможность свободно экспериментировать.

Но…

— Я могу. В них есть потенциал. И не реализовать его — худшее из зол, — считал Грат.

В исследованиях нет добра и зла.

Есть лишь успех и неудача.

Поэтому…

— Хе, хе, хе, — усмехнулся Грат, настраивая заклинание.

Он собирался лишь вмешаться в заклинание левитации «Стратоса» посредством получивших указания магов и немного изменить его.

— В конце концов, любая битва заканчивается, когда лишаешь противника «головы», — проговорил Грат, словно убеждая в этом себя. — Кадвелл, столица Вимарка, стержня Совета Семи Восточных Стран. Если она исчезнет с лица земли, баланс нарушится, и остальные шесть стран тут же попытаются забрать территорию Вимарка себе, а там уж наверняка и реваншисты Империи Газ вступят в игру. Хе, хе, хе.

Для этого ему и нужен «Стратос».

Для его несложного… но обладающего огромной мощью метода.

— Что ж, «Стратос», тебе пора взлетать. Оправдай свое имя, поднимись в самое небо и уничтожь столицу своим сильнейшим ударом.

Предел возможностей подкрался внезапно.

— ?!