И диверсанты Субару занимались тем же самым.

Син Акюра.

Один из новых Империонов, выбранных императором Газом.

Он в одиночку уверенно держался против пяти бойцов — Акари, красной Чайки, Давида, Сельмы и Альберика — и даже постепенно побеждал их.

Разумеется, Альберик не умел сражаться плечом к плечу с такими союзниками, и то же самое касалось Акари. По этой причине они не могли организовать слаженное нападение. Другими словами, они действовали как три независимых отряда, каждый из которых атаковал по-своему. Обычный человек ни за что не смог бы совладать с атаками с трех сторон.

Однако Син Акюра спокойно переживал любые выпады.

— Прямо как… — пробормотала Зита, — император Газ в бою против восьми героев.

Или как он же в бою против апостолов.

Наверняка пять лет назад во время штурма столицы Империи Газ в тронном зале развернулась похожая битва.

Один боец в одиночку держался против натиска сил, превосходящих его в несколько раз, и умудрялся демонстрировать превосходство. Это уже не просто «так не бывает», а настоящее чудо.

Людей, победивших императора Газа, называют восьмеркой героев. Другими словами, для победы над одним императором Газом понадобилось восемь человек, считая магов. Скорее всего, всю правду о той битве знали лишь те самые герои. Легенды о «победе над дьяволом» наверняка слились с фантазиями рассказчиков, сильно приукрасившими те события…

— Если этот мужчина — Империон, он может обладать той же силой, что и император Газ…

И если так, получится ли у пятерки бойцов победить его?

— Нам нужно поскорее покончить с нашими! — ответила Виви с тревогой в голосе.

Несомненно, она хотела как можно скорее прийти на помощь Альберику и оказаться рядом с ним. Будучи ассасином, она, как и диверсанты, не слишком годилась для битв лицом к лицу, но вполне могла воспользоваться ошибкой врага, чтобы нанести решающий удар.

Однако…

— Это будет непросто, — отозвался Матеус. — Наши противники — не дилетанты.

Как говорилось ранее, диверсанты Субару заслуживали своей славы и делали все возможное, чтобы отряд Жилетта не смог воссоединиться с командиром.

Даже сейчас, в не самых выгодных для диверсантов условиях, оставшаяся в живых семерка Субару продолжала атаковать. Они уже поняли, что уступают в ближнем бою и часто переходили на метательные ножи. Из-за этого никак не выходило их прикончить. Хоть отряду Жилетта и казалось, что запас метательных ножей должен был иссякнуть давным-давно (они слишком тяжелые, чтобы таскать их с собой десятками), враги продолжали метать их. Возможно, они заранее обустроили в тронном зале — или во всем замке — множество тайников. С учетом того, сколько времени диверсанты Субару служили князю Хартгену, они вполне могли их предусмотреть.

Впрочем…

— Если их громить, то всех сразу, — пробормотал Николай.

Если прикончить одного-двух диверсантов и склонить чашу весов на свою сторону, выжившие Субару наверняка придут на помощь Сину Акюре и попытаются быстро добить Альберика и его товарищей. А так как противники Сина и без того едва держались, подкрепление Субару быстро разгромило бы их.

Отряд Жилетта не мог потягаться с диверсантами Субару в скорости. Если бы и те, и другие дружно бросились на помощь товарищам, отряд Жилетта воссоединился бы с союзниками на несколько мгновений позднее… и диверсантам с их скоростью реакции этих мгновений вполне могло хватить.

Поэтому, если отряд Жилетта и собирался как-либо помочь Альберику, первым делом от них требовалось победить диверсантов Субару… или по крайней мере надежно их обездвижить.

— Я применю сильное заклинание, — подала голос Зита. — Мне нужно сосредоточиться, защищайте меня.

Другими словами, она больше не могла помогать товарищам магией.

Но…

— Только поторопись! — бросила в ответ Виви.

— Я понимаю.

Николай молча кивнул. Зита начала читать длинное заклинание.

Силен. Слишком, до нелепого, силен.

Именно эти слова лучше всего описывали Сина Акюру.

Здравый смысл говорил, что такая сила невозможна.

В любой битве хорошо обученных воинов — и неважно, каких именно, — человек, сражающийся в одиночку против толпы, не сможет захватить инициативу, если только между ним и противником нет безнадежной пропасти в умениях. Пусть у каждого человека две руки и два глаза, он не может смотреть в две стороны одновременно. К тому же у него одно сознание, поэтому он не может следить за атаками с разных сторон. Если во время поединка с одним противником второй подкрадется со спины, битва сразу же закончится. И даже если сражаться спиной к стене, враги могут зажать в тиски, и уйти от такого нападения будет очень непросто.

Воевать трудно даже против двух противников.

Против трех тяжело просто держаться, против четырех — избежать смерти в первые несколько секунд. Даже если надеть полный латный доспех, среди противников может оказаться маг, который с легкостью пристрелит неповоротливую цель. Раз уж на то пошло, пять неопытных крестьян вполне могут убить прославленного рыцаря.

Но Син Акюра в лоб опроверг эти суждения.

Он на равных сражался против четырех бойцов ближнего боя в лице Акари, Альберика, Давида и красной Чайки, защищался от залпов мага Сельмы и умудрялся иногда контратаковать.

Он не просто сочетал ловкость диверсанта с умениями мага.

Син сильно отличался от них скоростью реакции.

Акари быстро поняла разницу.

Их враг действовал слишком быстро. Пожалуй, скорость его тела не слишком впечатляла, но Син думал вдвое, втрое, даже вчетверо быстрее их.

Как уже говорилось, человек может смотреть лишь в одну сторону. Следить за двумя направлениями сразу невозможно — так устроено человеческое сознание и человеческий мозг.

Однако профессиональные бойцы, натренированные выживать в условиях хаоса битв, приучены смотреть на обстановку словно со стороны. Они способны превращать дружный натиск врагов в последовательность отдельных атак.

Син Акюра не сражался со всеми противниками одновременно.

Так могло показаться лишь обычному человеку. На самом деле он лишь переключался с огромной скоростью.

— Империон… — пробормотала Акари, не отвлекаясь от битвы.

Слово, которым некогда описывали императора Газа, перешло по наследству к Сину Акюре. Скорее всего, оно не просто титул, а знак некоей «переработки». Син чем-то неуловимо отличался от того себя, которого запомнила Акари.

— ...Монстр, — глухо протянула стоявшая сбоку от Акари красная Чайка, собирая змеиный клинок.

Именно. Другие слова здесь не подходили.

— Отступник.

— Мне жаль расстраивать тебя, если ты думаешь, что все диверсанты такие.

Акари подскочила в воздух и швырнула в противника каменные обломки — метательные ножи уже давно закончились. На поле боя все средства хороши, в том числе бросание камней. Особенно это касается диверсантов, которым поручают проникнуть в ряды противника. Они вынуждены пользоваться всем, что подвернется под руку, иначе им не хватит оружия.

— Тору. Акари. По сравнению. Другой… На порядок.

— Се-йя!

Пока Акари и красная Чайка обменивались впечатлениями, Давид сделал очередной резкий выпад, но Син с легкостью избежал его, шагнул вперед и попытался нанести рубящий удар.

Хотя комбоклинок Сина сильно уступал копью по длине, диверсант двинулся так резко, что оказался вплотную к Давиду, лишив наемника возможности хоть как-то атаковать.

— Тц…

Давид прокрутил копье в руках, надеясь древком отвести лезвие в сторону. Син, казалось бы, не стал сопротивляться — клинок прижался к древку копья… а затем скользнул и сильно повредил Давиду тыльную сторону ладони.

— Гх…

Похоже, Сину удалось задеть мышцы или кость. Копье выскользнуло из правой руки Давида.