Чувствовал себя Арсений не самым лучшим образом. Если он не поможет Антону, то третий Бегун за последние два месяца умрет из-за него, Арсения. Он согласился разделиться — погиб Алекс. отправил Бена в Лабиринт одного — тот тоже погиб. Потащил Антона за собой, зная, что они могут наткнуться на гривера… И вот результат. Дерьмовый из него Страж Бегунов, раз он даже своих людей спасти не сможет. А если умрет Антон, то он себе этого не простит.

На самом деле, у Арсения совершенно не было идей, как помочь Антону, но просто бросить его в Лабиринте умирать не мог. Он даже не заметил, как привязался к нелепом долговязому парню, который почему-то остался с ним даже тогда, когда другие Бегуны, знавшие его пару лет точно, струсили и ушли. А Антон, впервые вышедший в Лабиринт меньше месяца назад, остался, хотя Арсений точно знал, что тому было не по себе. Вчера он пообещал спасти Антона и практически сразу нарушил обещание. Черт, почему гривер не мог ужалить его? Почему именно Антона?

***

Томас считал, что он чокнулся. Оказавшись в Глэйде, он всерьез думал, что спит или бредит. Однако, все оказалось до тошноты реально, и вот он заперт в каменной клетке, а за стенами — Лабиринт без выхода. Бегуны, гриверы, Глэйд, напавший на него парень: все смешалось в одну большую кучу, и разобраться в ней было крайне сложно. А еще его по какой-то необъяснимой причине тянуло наружу, в Лабиринт. Томас знал, что там опасно. Ровно как и знал, что может там погибнуть, но почему-то думал, что сможет найти выход. Интересно, это у всех так?

Лабиринт поражал его. Манил, зазывая войти и исследовать увитые плющом стены. Ему было неинтересно копаться в земле, подвязывать растения и рубить деревья — он хотел выйти наружу вместе с Бегунами. Возможно, Томас просто был тщеславен. Или любил приключения. Или просто был не в своем уме — он этого не знал. Но необъяснимая тяга выйти наружу становилась сильнее с каждой секундой.

Он с замиранием сердца следил за воротами, откуда должны были появиться Бегуны. Практически не моргая и не отводя взгляд, до боли вглядывался в зияющий проем, откуда тянуло холодом. Небо постепенно темнело, и в Глэйде понемногу нарастало напряжение. Большая часть парней, закончив свои дела, столпилась около ворот — и Томас с ними — ожидая, когда появятся Бегуны. Взволнованные шепотки не смолкали ни на минуту. Напряженно стояли в стороне Стражи, изредка перебрасывающиеся короткими фразами.

Бегуны появились в конце прохода тогда, когда уже почти скрылось солнце. Все Глэйдеры с изумлением смотрели, как Страж тащил на себе второго Бегуна, выжимая из себя все силы и стремясь поскорее добраться до ворот. Створки медленно поехали друг к другу, сужая проход, а Бегуны тем временем были только на полпути к безопасной территории. Поднялся шум: парни подбадривали Бегунов криками. Лишь Стражи, с сожалением переглянувшись между собой, продолжили молчать.

— Они не успеют, — сказал Галли, и Томасу почудилось, что в его голосе прозвучало мрачное удовлетворение.

Створки съехались наполовину, а Бегуны не успевали до закрытия. Томас оглядел всех Глэйдеров, поднял глаза вверх на казавшиеся бесконечными стены и поддался зудевшему где-то во внутренностях чувству. Он рванул вперед, протискиваясь между створками, и ощутил, как весь страх словно исчезает. Стоило только упасть на холодный камень, как с оглушительным грохотом захлопнулись ворота, и сразу же стихли голоса. В Лабиринте было тихо, и Томас почувствовал, с какой неистовой скоростью бьется его сердце. В крови бурлил адреналин, а по телу разливалось приятное тепло от удовлетворенного любопытства.

Он в Лабиринте.

И только потом пришло осознание того, что он только что натворил. Лабиринт ночью — опасное место, и необязательно полагаться на слова Глэйдеров. Просто он видел, что случилось с Беном. Слышал, как ревут гриверы и двигаются монолитные плиты. Просто до него только что дошло, насколько он идиот.

Что же, придется рыть три могилы вместо двух. Он практически абсолютно уверен, что никто из находившихся здесь не переживет эту ночь.

Комментарий к

Бечено

========== Часть 5 ==========

Грохот сомкнувшихся дверей оглушил Арсения. Он обреченно опустился вниз и уселся прямо на камень. Около закрытых створок стоял новичок, на которого вчера напал Бен, и с каким-то страхом оглядывал увитые плющом стены. Арсений уложил пребывающего в беспамятстве Антона к себе на колени и глубоко вздохнул.

— Ну, и зачем? — устало спросил он. — Так не терпится умереть? Не знаю, в курсе ли ты, но если попал в Лабиринт ночью, то о возвращении не стоит думать.

— Но можно же что-нибудь сделать, — с наивной уверенностью сказал парень, оглядев мрачные стены, на что Арсений лишь фыркнул.

— Я почти три года выхожу в Лабиринт. Из него один выход — в Глэйд, и для нас он закрыт. Можно смело рыть себе могилу.

— А с ним что? — обратил новичок внимание на Антона. — Что с его головой?

— А сам как думаешь? — мрачно осведомился Арсений. — Его ужалили. Я сделал то, что должен был.

— Ты же не собираешься так просто тут сидеть? — Арс недоуменно покосился на говорившего, и Томас продолжил: — Надо что-то делать.

— Что?

— Сначала, — парень подошел к Арсению и опустился рядом на корточки, — надо разобраться с ним.

***

Если бы кто-нибудь сказал Арсению, что тот будет поднимать ужаленного гривером Бегуна на стену с помощью плюща, то он решил бы, что этот кто-нибудь спятил. Однако, в данный момент именно этим Арсений и занимался. Предложение Томаса — он все-таки узнал, как зовут этого самоубийцу — заключалось в том, чтобы поднять Антона наверх, дабы гриверы до него не добрались, а самим всю ночь убегать и надеяться, что к утру они останутся живы. План, конечно, так себе, но другие альтернативы попросту отсутствовали.

Вся сложность заключалась в том, что ночью секции менялись. Это значило, что они рисковали быть всмятку расплющенными каменными плитами. Ко всему прочему, Томас Лабиринта не знал, и Арсению нужно было таскать его с собой. Не хотелось бросать Антона, поскольку неизвестно, могут ли гриверы лазить по стенам, и станут ли они трогать уже ужаленного. Также Арсений даже не смел и думать, что произойдет, если Антон очнется и увидит себя на высоте пяти метров. Иными словами, план был самым что ни на есть дерьмовым, но все же и единственным.

Арс терзался в сомнениях, сможет ли продержаться всю ночь на ногах. Бегуны всегда спали мало, а тут и напряженный день, и несколько часов бега по жаре, а еще ему пришлось тащить на себе Антона, который, несмотря на свою худобу, весил прилично. Дико хотелось спать, глаза слипались прямо на ходу, а отсутствие нормального обеда ничуть не улучшало ситуации. У него оставалось полбутылки воды и пара бутербродов, но для истощенного организма это капля в море, а ведь еще был Томас… Альтруизм в список личностных качеств Арсения не входил, но и эгоизма там не значилось. Пришлось бы делиться.

Стоило им только закрепить импровизированную веревку из побега плюща, как где-то неподалеку раздался рык. Парни напряглись, стараясь не шевелиться и не дышать по возможности, но клацанье металлических клешней раздавалось все ближе. Арсений кинул взгляд на Антона — того подвесили практически у самого Глэйда — и развернулся в ту сторону, откуда, предположительно, раздавался звук.

— Слушай сюда, — полушепотом произнес он, отступив на пару шагов назад. — Если столкнемся с гривером — разделяемся. Так куда больше шансов, что кто-нибудь из нас выживет. Старайся не слишком петлять, и запоминай по возможности путь, чтобы была возможность вернуться. Здесь, — Арсений вытащил из кармана штанов лист бумаги, — зарисованы секции, которые открываются ночью. Глэйд отмечен крестом, заблудишься — постарайся сориентироваться и выйти. Если меня не будет у ворот к открытию, иди один, но не забудь забрать Антона. Все понял?

Томас что-то неразборчиво пробормотал, и Арсений воспринял это как согласие.

— Готов? — спросил он, прислушиваясь к клацанью, которое раздавалось все ближе. Гривер появился из-за поворота, его от парней отделяло метров десять, не больше. — Тогда беги! — заорал Арсений и первый рванул с места.