— Мы что, правда, выбрались? — спросил удивленно Чак, с явным любопытством обозревая все вокруг. Томас что-то вполголоса ответил ему, явно что-нибудь воодушевляющее.

Внимание Антона привлекла самая обычная дверь, единственное, что им пока что встретилось в этом коридоре кроме негромко гудящих трансформаторных ящиков на стенах. Антон вопросительно взглянул на Арсения, и, дождавшись одобрительного кивка, аккуратно опустил ручку вниз. Дверь отворилась с негромким скрипом, и они быстро все оказались за ней, в еще одном коридоре.

Тот освещался намного лучше, был поуже и довольно быстро закончился, приведя их в большой зал. Искрила покореженная аппаратура, на полу валялись мертвые мужчины в униформах охранников, виднелись трупы врачей и лаборантов в белых халатах. Антон сморщил нос — кто-то опрокинул колбы со странной оранжевой жидкостью, и та теперь распространяла вокруг не слишком аппетитный запах.

— Похоже на пойло Галли, — вполголоса заметил Арсений, и они, переглянувшись, негромко прыснули от смеха.

Глэйдеры разбрелись по просторному залу, с интересом рассматривая разбитые экраны, где еще бежали пиксели информации. Антон отошел к самой стене, и, подняв с пола стул, присел на него. Арсений примостился рядом, разве что прямо на полу, и принялся взглядом следить за остальными парнями. Его голова была как раз на уровне коленей Антона.

— Я помню это место, — сказал Антон вполголоса, так, чтобы не привлечь внимания прочих ребят. Арсений обернулся, недоуменно глядя на него снизу вверх. — Я вспомнил кое-что после того, как меня ужалил гривер. Я уже был здесь. Мы были здесь.

— Расскажи мне, — жадно подался вперед Арсений, кладя свои ладони на колени Антона.

***

— Это был мой первый день в новом корпусе, а после прибытия всегда надо было сдавать кучу анализов. Меня дико тошнило тогда, я ненавидел перелеты, а еще нельзя было есть, потому что из-за сахара могли быть смазаны анализы. Я сидел на жестком стуле без спинки, мечтал о нескольких бутербродах, о пяти-шести, если быть откровенным, и со скукой осматривал все вокруг.

И в тот момент я наткнулся взглядом на парня, сидящего на другом конце зала, и тот неожиданно тоже посмотрел на меня. Мне стало дико стыдно. «Черт», — думал я тогда, дико нервничая, — «он наверняка подумает, что я пялился на него». Тот парень некоторое время просто смотрел на меня, а потом улыбнулся и махнул мне рукой. Я поспешно отвернулся, а когда осмелился вновь посмотреть в ту сторону — его уже не было.

Нас потом поселили вместе в одной комнате, но мы не общались до того момента, пока всех остальных парней не отправили по другим корпусам. Потом ты начал таскать меня с собой везде, познакомил с одним лаборантом, который пускал нас в их комнату отдыха, где мы тырили чипсы и колу, а потом смотрели старые ужастики по телеку. Однажды после очередного такого набега нас чуть не поймали охранники — пришлось удирать оттуда что есть силы.

И ты… Поцеловал меня. На крыше, когда мы объедались чипсами, глазели на звезды и болтали о всякой фигне. Тебя отправляли в Лабиринт, и это был наш последний вечер вместе. Мы даже заснули потом прямо на крыше, и я долго еще после этого мучился от того, что у меня болели шея и спина. А ты сбежал утром, даже не дав мне попрощаться, хотя сейчас это кажется таким глупым. Сейчас же ты не уйдешь?

Антон в ожидании замер, глядя на Арсения блестящими в свете ламп глазами. Сам же Арсений не знал, что ему говорить. Антон вспомнил о своей прошлой жизни, вспомнил об их прошлой жизни, и промолчал? Почему не рассказал сразу? Арсений бы все понял, он бы даже тогда все понял, и не стал бы осуждать. Он и тогда уже…

— Нет, — негромко ответил он, поднимаясь на ноги. Теперь уже Антон смотрел на него снизу вверх, и Арсений видел, как его губы разъезжаются в неуверенной улыбке. — Я никуда не уйду. Я не уйду сейчас, и потом тоже не уйду, я останусь рядом с тобой. Я, я… — Арсений захлебнулся словами, замолчал, отчаянно вглядываясь в лицо Антона, и аккуратно приподнял своими ладонями его подбородок. — Я люблю тебя.

Антон слабо улыбнулся, и дрожащими пальцами схватился за ладони Арсения. Так же отчаянно вглядываясь в его лицо, он для себя заново проходил весь тот путь, который привел его сюда, к этому признанию, и понимал, что случись ему вернуться в начало, в тот день, когда Дима предложил ему вступить в Бегуны, Антон ничего бы изменил. Он вновь бы отправился в Лабиринт, вновь бы оказался ужаленным, вновь бы вспоминал прошлую жизнь, вновь бы пережил ночь с Гриверами и ушел из Глэйда, лишь бы оказаться здесь, на покосившемся стуле, чтобы Арсений держал его лицо в своих ладонях.

— Я тебя люблю, — эхом отозвался Антон, и в первый раз позволил себе поцеловать Арсения самому.

Показалось, что в один момент все стало абсолютно несущественным, остался только Арсений с его теплыми губами и холодными пальцами. Антон неуверенно обнимал его за плечи, притягивая ближе, и никто из них не обратил внимания на то, как с грохотом распахнулись двери на другом конце зала, и наперегонки с яркими солнечными лучами в полутемное помещение ворвались военные в форме.

Комментарий к

Знаю, возможно я безбожно слила концовку, но именно так я захотела поставить точку в этой истории. Может быть, решусь на вторую часть, тем более что есть второй фильм и несколько книг и еще больше идей, но на данный момент это конец.

Спасибо всем, кто читал, моей прекрасной бете, и автору идеи, который, к сожалению, остался для меня неизвестным.