Судите сами. Да, вот еще один факт. Уже над Сахалином на запрос японского радара самолет нарушитель ответил не кодом «2000», кодом пассажирского самолета, а кодом «1300», кодом, которым всегда отвечали японцам американские разведчики. Естественно, японцы молча восприняли этот сигнал с американского самолета над русской территории. «Жираф большой, ему видней!». Конечно, ответил бы потерявшийся южнокорейский «Боинг» — была бы другая реакция: «Куда Вас занесло?! Вы же в русской военной зоне!». Промолчали японцы, хотя все видели. «Восток — дело тонкое, Петруха!».

И последняя странность. Наш истребитель получил приказ и выполнил его — выпустил свои ракеты. Но пилот не видел, поразил ли он самолет, самолет действительно ушел в сторону моря. Где он упал? Упал ли вообще? Георгий слышал от военных-дальневосточников, что самолет на дне нашли совсем не там, где ожидали. А в Токио через 38 секунд после пуска ракет поймали спокойный стандартный позывной «боинга». Никаких «SOS», никаких тревожных сообщений. И только еще через 10 секунд последнее сообщение: «Быстрая разгерметизация… Падаем». Сработало.

Третья мировая война шла, шла везде. На Ближнем Востоке холодная война то и дело переходила в горячую. То Израиль бьет Египет, то Египет отбивается от Израиля. То Ливан выясняет отношения с Израилем, то Израиль выясняет отношения с Сирией. Как правило, все это со стрельбой — из пушек, танков, минометов. Конечно, и с самолетов. А где самолеты, там и ПВО. А где ПВО, там и радары. Куда стрелять, куда лететь. Настал час и нашего комплекса, настоящие боевые испытания. Для огневого противодействия комплекс годился слабо. Громоздкий, практически неподвижный, легко уязвимый. Ну, можно укрыть в капониры прицепы электростанций, модуляторов, командно-технический пост. Можно вынести под землю выносные индикаторные посты, где работают операторы. Но нельзя же зарыть антенны, навешенные на приемо-передающие кабины! Наоборот, их надо поднимать как можно выше, над местными предметами, над круглой землей, на высотки, на горки. И вот стоят они на виду, открытые всем ветрам и всем врагам. И хотя сами они не стреляют, но цель для любого противника заманчивая.

Когда Георгий начинал думать о военной судьбе своего детища, у него нестерпимо начинало ныть сердце. Огромные деньги, огромные усилия огромного количества людей, выставленные в чистое поле под расстрел… А что тут поделать? Война есть война. Такие ли укрепрайоны разбивали в щепки! Линии Маннергейма, Манштейна… Какие крепости разрушали! Ведь даже танки выдерживали одно, два сражения, хотя для боя они специально и предназначаются. А корабли? В открытом море, всегда на виду. Правда, корабли вооружены, могут отстреливаться. Но и ПВО отстреливаться может, обороняя заодно города, войска, важные объекты, которые всяко дороже, чем средства ПВО.

В сложившемся с появлением ядерного оружия противостоянии главной задачей ПВО стало, во-первых, предупреждение о реальном нападении противника, постоянный контроль воздушного пространства. Во-вторых, максимально возможное отражение нападения с воздуха. Основной и первоочередной задачей стало боевое дежурство в мирное время. В Ливане и в Сирии в 1982–1983 годах все задачи стали боевыми. После первых ожесточенных танковых боев в июне 1982 года, когда на поле боя остались сотни подбитых израильских и сирийских танков, в бой вступила авиация — вертолеты и самолеты. Вертолеты оказались грозным противником танков. Противотанковые радиоуправляемые снаряды — ПТУРСы пробивали танковую броню, тем более будучи выпущенными сверху. Георгий слышал от побывавших в долине Бекаа военных, счет был: один ПТУРС — один танк. Настала очередь ПВО. У сирийцев были войсковые высокомобильные зенитные комплексы, с не очень большой дальностью и высотой зоны поражения, но вполне достаточной для борьбы с самолетами и, тем более, с вертолетами противника. Против них и нацелились израильские средства поражения систем ПВО. С противорадиолокационными ракетами «Шрайк», эффективно действовавшими во Вьетнаме против наших ЗРК С-75, за прошедшее время войска ПВО научились бороться, меняя частоты, выключая на время их полета радиоизлучение. Поэтому против сирийской ПВО противник использовал беспилотные сверхмалоотражающие самолетики-разведчики и небольшие ракеты с телевизионным наведением — все это ополчилось на средства ПВО. Сначала там воевали войсковые средства ПВО, мобильные, скорострельные, но не очень дальнобойные. Большинство из них оказались уничтожены. Израильскую авиацию впервые прикрывали со стороны моря, вне зоны поражения этих комплексов, летающие радары «Хок Ай», которые издалека, не входя в зону поражения войсковой ПВО сирийцев, наводили свои самолеты на взлетавших и еще не набравших высоту сирийских летчиков. Пришлось развернуть там зенитно-ракетные комплексы «длинной руки», способные дотянуться до летающего командного пункта. Георгий узнал об этом из газет, сообщивших о том, что американцы встревожены появлением в Сирии мощных советских систем ПВО. Было ясно, что речь идет и о наших радиолокационных комплексах, именно они обеспечивали целеуказание этим ЗРК. Так и оказалось.

Голые раскаленные пустыни Ливана и Сирии не простили попытки простыми средствами решить сложную задачу обнаружения маленьких целей в ближней зоне. Мы рассказывали, как в комплексе появился режим «Местники», когда с помощью нехитрого устройства отсекались слабые остатки отражений от подстилающей поверхности и от так называемых «ангелов». Но в ливанских условиях и «ангелы» стали гигантами, в десять раз больше капъярских, и цели стали лилипутами, в десять раз меньше самолета, и просто отличить их по уровню — не удавалось. Да, экран индикатора очищался эффективно. Но вместе с малыми целями! Это уж, как поют сатирики: «Кому это надо? Никому не надо!» Не зря, совсем не зря противники изо всех сил стараются снизить отражающие поверхности целей и спуститься на предельно малые высоты. Не зря появилась и программа самолетов-невидимок, низколетящих ракет-невидимок.

Новости с Ближнего Востока были неприятными, но ожидаемыми. Проблемы обнаружения целей в зоне местных предметов были и остаются одними из самых сложных, может быть самыми сложными в радиолокации. Ведь отражения от таких помех представляют собой по форме такой же сигнал, что и отражения от цели. Их приходится различать по интенсивности, по скорости перемещения, по допплеровскому сдвигу частоты.

Над раскаленной поверхностью ближневосточных равнин метались воздушные вихри, размывая отраженные сигналы и затрудняя их распознавание. Именно там, над плоскими равнинами, противник широко применил небольшие ракеты, беспрепятственно летавшие на малой высоте, практически не различимые в этой колышущейся каше мешающих отражений. Разработчикам радиолокаторов был брошен новый вызов.

Появление новых технических устройств, развитие теории обработки сигналов, опыт практической работы радаров заставляли снова и снова возвращаться к модернизации и разработке новых систем обработки радиолокационных сигналов. Об этом и пойдет наш дальнейший рассказ.

Самолет-радар «Хок Ай» в декабре 1983 года все-таки сбили, сбили ракетами ЗРК «длинной руки», по целеуказанию нашего радара. Одновременно были сбиты и многие самолеты США, Израиля, Франции, а это уже меняло дело. Сирийско-Ливанско-Израильская война замерла на долгие годы.

Семейные и карьерные дела привели Георгия на один из горьковских радиозаводов. Он пришел туда, в заводское ОКБ, по переводу с прежней работы. Два КБ постоянно сотрудничали, модуляторные прицепы для мощных передатчиков «Кургана» традиционно поставлял этот горьковский завод. В последнее время горьковский завод был назначен головным по выпуску совершенно нового радара, об истории создания и судьбе которого может быть придет время рассказать в отдельной книге, он того заслуживает.