Козак стоял у ворот не дыша. И не он один, надо сказать, изображал сейчас из себя соляной столп. Кто то замер от неожиданности, от того, как молниеносно все это случилось; кто то - испугался, потеряв дар речи; но большинство попросту растерялись.
Это была та самая пауза, которую принято называть затишьем перед бурей.
Козак видел, как напряглись парни в арафатках; видел, как пятеро "русскоязычных", а также еще двое славянской наружности мужиков в камуфляже, выбежавших из другого строения, потянулись кто к автомату, кто к кобуре с пистолетом...
"Ни хрена себе... - подумал Иван. - А не так уж все гладко тут у вас..."
Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не Саныч.
- Отставить! - крикнул он на русском. - Отставить!!
Затем, перейдя на "шави", глядя на местных, на их старшего, грузного мужчину лет тридцати пяти, чье круглое смуглое лицо влажно заблестело от пота, заговорил властно и громко:
- Это - предатель! - он махнул рукой в перчатке на лежащего в пыли возле кузова пикапа парня с простреленной головой. - Он - шайтан, засланный к нам шайтанами! Вы видели, он первым начал стрелять!! Предатель хотел, чтобы мы перестреляли тут друг друга, вместо того чтобы воевать сообща с нашим общим врагом!.. Хвала Всевышнему, да пребудет с нами милость Его, этот злодейский план не удался!..
Старший, переведя дыхание, обращаясь уже к "брату Салеху", - но так, чтобы слышали остальные - выкрикнул:
- Братья! Слушайте, что скажу! Добрые люди оказывают нам помощь! Пришло очередное пожертвование... этой ночью всем раздадут деньги!..
Саныч, переговорив с двумя местными уже тет а тет, вернулся в каменный сарай, который служил им чем то вроде штаба.
- Бараны, - зло процедил он. - Устроили пальбу средь бела дня... А я ведь просил, чтоб сидели по норам и чтоб было тихо!..
Он посмотрел на Козака. Криво усмехнувшись, сказал:
- Местная специфика... Некоторые уважают только силу.
Иван хотел было спросить, что за "добрые люди" оказывают матпомощь их отряду, но - не стал спрашивать, передумал.
- Вот так и воюем, - зажав сигарету уголками губ, сказал Саныч. - А ты как сам то? - Он протянул Ивану початую пачку "Мальборо". - Что думаешь дальше делать?
Козак не стал чиниться - взял сигарету. Прикурил от чужой зажигалки, пыхнул дымом, задумчиво произнес:
- Если те двое были турецкими спецслужбистами... То ходу мне обратно к османам нет.
- Можем тебя вывезти к сирийским военным, у нас есть соответствующие контакты. Да вот хоть завтра отвезем тебя к ним.
- Умгу, - угрюмо сказал Козак. - Те сообщат обо мне в наше посольство... Или сами туда передадут - с рук на руки.
- А тебя это напряжет?
- Еще как, - выпустив колечко дыма, сказал Козак. - Я же говорил, что на меня дело заведено. А сам я числюсь в федеральном розыске.
- Я вижу, ты не глупый мужик, - старший одобрительно покивал. - Соображаешь...
- Саныч... - Иван посмотрел на старшего. - А у вас тут, часом, вакансии для такого, как я, не сыщется?
- Может быть... - прищурив правый глаз, сказал тот. - Может, и сыщется. Смотря что ты умеешь в военном деле и как сумеешь поладить с остальными нашими.
- Кое что умею, - Козак слегка усмехнулся. - А у вас тут что, еще и деньжат немного можно заработать?
- Ты хочешь воевать или деньги получать? И на чьей именно стороне ты хотел бы воевать?
- Я хочу получать деньги за свое ремесло. Политика и прочая хрень меня не интересует.
- Разумный подход. - Вновь в адрес новичка последовал одобрительный кивок. - Война - это деньги. - Старший наступил на окурок подошвой тяжелого армейского ботинка. - Все остальное от лукавого.
Бойцы в "арафатках" после ЧП куда то растворились, как и не было их. Поблизости из "русскоязычных" один только Антон - он сидел на перевернутом ящике у открытых ворот бывшего склада. Парень с простреленной головой все еще лежал там, где его застигла смерть, у пикапа; из под него уже натекла лужица крови.
Старший, глянув на часы, сказал:
- Половина четвертого... Пойдем, Козак, посмотрим с нашего вээнпэ на окрестности.
Они обошли каменное строение, за которым обнаружилась кирпичная водонапорная башня. С этой стороны фермы сохранилась также часть стены, сложенной из обожженного кирпича. В стене кое где зияли прорехи, а на самой "башне", высота которой около восьми метров, как и на укрепленной сверху металлической цистерне, видны отверстия и глубокие ссадины от пуль и осколков.
Старший и Козак поднялись наверх по металлической лестнице. Здесь, на площадке, оборудованной из поднятых сюда брусьев, дежурил наблюдатель - худощавый парень в камуфляже и пятнистом кепи лет двадцати пяти, славянской наружности. На приступке - поверх заботливо расстеленной дерюжки - снайперская винтовка Steyr Elite.
"Не самый дешевый австрийский винтарь, - отметил про себя Козак. - Но и не так чтобы слишком навороченный или редко встречающийся образец снайперского инструмента..."
- Что у тебя тут интересного, Филин? - спросил старший. - Как наши ближайшие соседи среагировали на стрельбу?
- Ничего тревожного, командир, - покосившись на новичка, сказал наблюдатель. - На "анаданском" КПП, ближнем к нам, выстрелов, похоже, не расслышали.
Старший взял у него бинокль Leica. Подойдя к имевшейся в кладке башни прорехе, стал что то высматривать в оптику...
Иван видел перед собой - через этот же проем с неровными краями - чуть холмистое поле с редкими вихрами поникших - не убранных с прошлого года - зерновых. На другой его стороне, между двумя оливковыми рощами, обнаружились какие то строения. До них километра три примерно; и к ним, к этим строениям, к шоссе, которое угадывается за деревьями, ведет от фермы узкая асфальтированная дорога...
- Видишь те здания, за оливами?
- Я как раз туда и смотрю, - сказал Иван. - Какой то населенный пункт?
- Это КПП "Анадан"... - не отрываясь от окуляров, сказал старший. - Там сходятся две магистральные дороги... Обе идут к Халебу от турецкой границы. И обе уже довольно давно и плотно контролируются повстанцами.
- На этом КПП, должно быть, серьезный гарнизон?
- Конечно. Там сейчас базируются местный батальон "аль Нусры" и еще какие то подразделения "тапочников"... Окраины Халеба видишь?
- Могу я глянуть в оптику?
- Держи "лейку"...
Иван стал вглядываться через линзы восьмикратной оптики в пасмурную даль. Правее одной из оливковых рощ видны светло серые и песчаного цвета строения; хорошо виден также минарет... И еще один...
Похоже на жилые кварталы. Сразу в нескольких местах клубится дым; кое где сизый, редкий, распадающийся на тонкие лоскуты, а где то жирный, поднимающийся темными клубами к небу и потому видимый издалека.
Что это за строения, которые он видит в окулярах бинокля, Козак мог лишь гадать. Хотя, если прикинуть по сторонам света, можно предположить, что там, куда он смотрит, на юге и юго западе, находятся именно окраинные районы второго по величине города Сирии - Алеппо.
- А вы не боитесь, Саныч, что сюда могут нагрянуть гости?
- Ты имеешь в виду, что мы слишком близко к ним расположились?
- Да, именно это.
Старший усмехнулся.
- Не только не боюсь, но нахожу нашу нынешнюю диспозицию - отличной.
- Почему так?
- Впереди - минное поле... "Противопехотки" здесь ставили как сами повстанцы, так и сидевшее здесь прошлой осенью армейское подразделение. Техника тоже не пройдет - дорога и обочины заминированы. А саперов у "тапочников"... кот наплакал.
- Понятно, - высматривая видневшиеся на поле там и сям подозрительные холмики, а также обратив внимание на остовы нескольких машин, сказал Козак. - Понятно... - Он вернул бинокль наблюдателю. - Ну а с другой стороны? Там, кажется, еще одна подъездная дорога?
