- Куришь? - спросил старший, пристально глядя на Козака. - Угощайся!
- Спасибо, не откажусь.
Иван взял у "Саныча" сигарету, прикурил от его же зажигалки. С наслаждением сделал первую затяжку...
"Кто же вы такие, мать вашу? - подумал он, разглядывая исподтишка эту троицу. - За кого или за что тут кровь проливаете? И как вы сами здесь оказались, на далекой чужбине?.."
Беседа, больше смахивающая на допрос, проходила в том же небольшом каменном строении, в подвале которого их на пару с Джейн содержали под замком начиная с того момента, когда привезли сюда, на заброшенную ферму. Это было складское помещение, вероятней всего. В одном его углу сложены мешки с цементом, а также кое какой хозяйственный инвентарь - лопаты, метлы, несколько тачек. В другом углу, свободном от складского хлама, усевшись на перевернутую деревянную тару, беседовали четверо: Иван Козак и трое вооруженных мужчин.
Ночь и первую половину дня мужчина и женщина, чей статус все еще оставался до конца не определенным, провели отнюдь не на свободе, а в погребе, под замком.
Им дали кое что из продуктов и воду, а также два одеяла. Условия здесь оказались даже хуже, чем в той камере, где заложники провели минувшую ночь. Сидеть пришлось на полусгнивших деревянных поддонах. Ну а лежать на них и вовсе было неудобно.
Вместо сливного толчка - ведро с крышкой для отправления естественных нужд. Света в подвале нет, хотя лампочка и выключатель имеются в наличии (электричества, как понял Иван, нет и на всей этой брошенной хозяевами ферме).
В погребе было довольно прохладно.
Несмотря на сложные взаимоотношения со своим нынешним спутником, Джейн перебралась к нему. Дрожа от холода и нервного напряжения, она прижималась к Козаку всем телом; но не столько искала в сокамернике защиту, сколько пыталась согреться чужим теплом.
Время от времени раздавались шорохи и какие то царапающие звуки. Пару раз Джейн, когда ей казалось, что прямо по ногам пробежала крыса, принималась истошно визжать. Она вскакивала, пыталась биться кулачками в люковую дверь над их головой. Иван усаживал ее обратно и, хотя самому было тошно, убеждал, говоря вполголоса, что ей показалось, что никаких "грызунов" в этом подвале нет.
Что касается тех, кто их привез на эту ферму, то они, заперев двух подозрительных для них личностей в погреб, уехали. Но обещали вернуться; и ближе к полудню действительно вернулись.
Из приоткрытых дверей каменного строения доносятся звуки голосов - говорят по русски, но временами слышны и звуки арабской речи. В проем заглянул какой то смуглый тип в "разгрузке"... Он что то спросил на арабском... Старший жестом показал, что сейчас не до него, и тот куда то испарился.
Козак со своего места мог видеть также двух мужчин в камуфляже - эти возятся у стоящего на площадке перед складом пикапа "Тойота" с установленным на треноге в корме крупнокалиберным пулеметом.
- Не понимаю, почему меня и эту женщину закрыли ? - негромко и как бы ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Козак. - Вы нас освободили... спасибо вам за это. Но зачем же нас было в этот погреб запирать?
- Откуда нам знать, кто вы такие? - глядя на него, сказал старший, мужчина лет сорока с крупными чертами лица, лысеющим лбом и цепким взглядом. - Это, во первых. Во вторых, если бы мы вас отпустили... прямо там, на шоссе возле Марейи , вас бы наверняка захватили крысы из Аль Нусры или другие бандиты.
- Вы так думаете?
- Мы находимся в крайне опасном районе, дружище...Тут вся округа вплоть до северных окраин Халеба кишмя кишит "крысами"!
- Но вы же их не боитесь, Саныч?
- У нас половина отряда - местные. В том числе и перебежчики от "тапочников". И то мы подолгу не сидим на одном месте. Ужалим - и меняем дислокацию.
- Умно, - сказал Козак, чтобы хоть что то сказать. - Толковая тактика... Так вы, значит, помогаете местным бить моджахедов?
- В меру наших скромных возможностей. Устраиваем засады на транспорты "тапочников"... Иногда совершаем ночные вылазки в город. Короче, ведем партизанскую войну в тылу у этих тварей.
- Что за город имеется в виду?
- Халеб. Ты мог слышать другое название - Алеппо.
- Слышал, но ни разу не бывал.
- А в Сирии? - Антон посмотрел на спичку, которой он ковырял в зубах, затем перевел взгляд на Козака. - Доводилось бывать раньше в этой стране?
Козак отрицательно покачал головой.
- Мы сейчас находимся километрах в десяти от городской окраины, - сказал старший. - С октября прошлого года были в самом городе, держали вместе с самообороной район Хамдания, это юго запад Халеба. Потом было декабрьское контрнаступление Аль Нусры... Пришлось выйти оттуда, потому как силенок у нас не хватало. Да и армия начала заходить туда с бронетехникой, можно было попасть под раздачу... С тех пор - рейдируем. Не все выжили в тех боях, но костяк сохранился.
- Не знал, что за сирийцев сражаются русские добровольцы.
- Не только русские, - покосившись на слушающего их беседу "хохла", сказал старший. - По правде, немного нас тут, "русскоговорящих". Причины у всех разные. Но шороху мы тут навели, брат...
- Я йому не вирю, - угрюмо процедил Николай. Он погладил рукой наголо обритый череп, словно выискивал запропастившийся куда то чуб или "оселедец". - Пусть сначала скажет, як вин оказався в одний машыни с двумя "митовцами"!
Козак, вскинув брови, посмотрел на старшего.
- Что за "митовцы"? - спросил он.
- Ты не знаешь, кто вас вез закованными в браслеты? - несколько удивленно спросил старший. - А, ну да... - Он задумчиво покивал головой. - Мы то сначала подумали, что эти двое - "крысы". Там обычно колонны ездят, редко бывает, чтобы меньше пяти шести тачек. По ночам, имеется в виду. Проедут так караваном от границы, от лагерей, потом какое то время никого нет... Но иногда, как вчера, можно и борзых одиночек перехватить.
- Когда посмотрели их документы, оказалось, что они из ЭмАйТи , - добавил Антон. - А эти пустяками заниматься не станут.
- Как ты, братец, вообще оказался в Турции? - Старший угостил Козака еще одной сигаретой и сам дал ему прикурить от зажигалки. - Только коротко... целиком твоя жизнь тут никого не интересует.
- Коротко? - Козак сделал глубокую затяжку, выгадывая время на обдумывание слов, от которых, возможно, зависит его дальнейшая судьба. - Начинал службу в погранвойсках...
- Где?
- В Таджикистане. Служил в Московском погранотряде. Когда нас упразднили... и заменили местными, решил уволиться. Обосновался в Воронеже, остановился у дальней родни. Устроился на работу в "наркополицию", ну и там прослужил несколько лет.
- Так ты, значит, в органах работал?
- Да какие там "органы", - Козак скривил губы. - С местных барыг брали мзду, в основном с таджикских и цыганских кланов. Ну, отлавливали, конечно, мелочь из числа дилеров. На одной из операций по задержанию наркоторговцев меня крупно подставили.
- Что случилось?
- Изъяли тогда до хрена "герыча". На пару лимонов "зеленью" по оптовым ценам.
- Крупный улов!
- Ага. Вот только эта партия, оформленная как "вещдок" - исчезла.
- Свои же, наверное, скрысятничали?
- Скрысятничали, как вы верно сказали, и толкнули за полцены кому то из торговцев. Но повесили - на меня.
- И что было дальше?
- До меня докопались люди из службы внутренней безопасности. Решили "оборотня" сделать. Меня предупредил кое кто о том, что могут арестовать, навесить дело, "закрыть" лет так на восемь...
- И ты?..
- Ударился в бега.
- А украинский паспорт откуда?
